Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения, не вошедшие в сборники

Набоков Владимир Владимирович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения, не вошедшие в сборники - Набоков Владимир Владимирович - Страница 9

Изменить размер шрифта:

НЕВЕСТА РЫЦАРЯ

Жду рыцаря, жду юного Ивэйна,

и с башни вдаль гляжу я ввечеру.

Мои шелка вздыхают легковейно,

и огневеет сердце на ветру.

Твой светлый конь и звон его крылатый

в пыли цветной мне снится с вышины.

Твои ли там поблескивают латы

иль блеска слез глаза мои полны?

Я о тебе слыхала от трувэра,

о странствиях, о подвигах святых.

Я ведаю, что истинная вера

душистей роз и сумерек моих.

Ты нежен был, — а нежность так жестока!

Одна, горю в вечерней вышине.

В блистанье битв, у белых стен Востока,

таишь любовь учтивую ко мне.

Но возвратись… Пускай твоя кольчуга

сомнет мою девическую грудь…

Я жду, Ивэйн, не призрачного друга, —

я жду того, с кем сладостно уснуть.

ПЕГАС

Гляди: вон там, на той скале — Пегас!

Да, это он, сияющий и бурный!

Приветствуй эти горы. День погас,

а ночи нет… Приветствуй час пурпурный.

Над крутизной огромный белый конь,

как лебедь, плещет белыми крылами, —

и вот взвился, и в тучи, над скалами,

плеснул копыт серебряный огонь.

Ударил в них, прожег одну, другую

и в исступленном пурпуре исчез.

Настала ночь. Нет мира, нет небес, —

все — только ночь. Приветствуй ночь нагую.

Вглядись в нее: копыта след крутой

узнай в звезде, упавшей молчаливо.

И Млечный Путь плывет над темнотой

воздушною распущенною гривой.

ВОЛЧОНОК

Один, в рождественскую ночь, скулит

и ежится волчонок желтоглазый.

В седом лесу лиловый свет разлит,

на пухлых елочках алмазы.

Мерцают звезды на ковре небес,

мерцая, ангелам щекочут пятки.

Взъерошенный волчонок ждет чудес,

а лес молчит, седой и гладкий.

Но ангелы в обителях своих

все ходят и советуются тихо,

и вот один прикинулся из них

большой пушистою волчихой.

И к нежным волочащимся сосцам

зверек припал, пыхтя и жмурясь жадно.

Волчонку, елкам, звездным небесам —

всем было в эту ночь отрадно.

8 декабря 1922

"Как объясню? Есть в памяти лучи"

Как объясню? Есть в памяти лучи

сокрытые; порою встрепенется

дремавший луч. О, муза, научи:

в понятный стих как призрак перельется?

Проезжий праздный в городе чужом,

я, невзначай, перед каким-то домом,

бессмысленно, пронзительно знакомым..

Стой! Может быть, в стихах мы только лжем,

темним и рвем сквозную мысль в угоду

размеру? Нет, я верую в свободу

разумную гармонии живой.

Ты понимаешь, муза, перед домом

мне, вольному бродяге, незнакомым,

и мне — родным, стою я сам не свой

и, к тайному прислушиваясь пенью,

все мелочи мгновенно узнаю:

в сплошном окне косую кисею,

столбы крыльца, и над его ступенью

я чувствую тень шага моего,

иную жизнь, иную чую участь

(дай мне слова, дай мне слова, певучесть),

все узнаю, не зная ничего.

Какая жизнь, какой же век всплывает,

в безвестных безднах памяти звеня?

Моя душа, как женщина, скрывает

и возраст свой, и опыт от меня.

Я вижу сны. Скитаюсь и гадаю.

В чужих краях жду поздних поездов.

Склоняюсь в гул зеркальных городов,

по улицам волнующим блуждаю:

дома, дома; проулок; поворот

— и вот опять стою я перед домом

пронзительно, пронзительно знакомым,

и что-то мысль мою темнит и рвет.

Stettin, 10. 12. 22.

ЖУК

В саду, где по ночам лучится и дрожит

луна сквозь локоны мимозы, —

ты видел ли, поэт? — живой сапфир лежит

меж лепестков блаженной розы.

Я тронул выпуклый, алеющий огонь,

огонь цветка, и жук священный,

тяжелый, гладкий жук мне выпал на ладонь, —

казалось: камень драгоценный.

В саду, где кипарис, как черный звездочет,

стоит над лунною поляной,

где соловьиный звон всю ночь течет, течет, —

кто, кто любезен розе рдяной?

Не мудрый кипарис, не льстивый соловей,

а бог сапфирный, жук точеный;

с ним роза счастлива… Поэт, нужны ли ей

твои влюбленные пэоны?