Остров тетушки Каролины - Пиларж Франтишек - Страница 27

В один весенний день 1944 года на усадьбу арендатора Джона Батлера упал снаряд «Фау-2». По несчастной случайности, за день перед тем Джон Батлер взял к себе домой собачку его милости, по имени Пегги, чтобы остричь ее (по этой части он был большой мастер). В результате действия «Фау-2» в том месте, где когда-то стояла усадьба Джона Батлера, нашли, помимо всего прочего, несколько косточек, бесспорно принадлежавших несчастной собачке.

Смерть Пегги потрясла лорда Бронгхэма. Теперь он понял: война в самом деле грозит гибелью цивилизации и необходимо что-то предпринять. Он решил пустить в ход все свои способности и не успокаиваться до тех пор, пока не разыщет новую собачку с такой же шелковистой шерсткой и такую же умную, как Пегги. Правительство его величества вполне понимало, в каком трудном положении оказался лорд Бронгхэм, и поэтому назначило его помощником государственного секретаря по делам культуры британских колоний, вменив ему в обязанность лично следить за проведением культурных и иных мероприятий среди туземцев. И хотя лорд Бронгхэм скитался по свету уже почти три года, до сих пор он не отыскал твари, обладающей такими же достоинствами, как Пегги.

Поэтому нет ничего удивительного, что лорд Бронгхэм сидел теперь задумавшись в ресторане «Алькантары»: он несколько растерялся, когда вместо Пегги, о которой он только что вспоминал, у его столика появилась тетушка Каролина.

– Прекрасный денек! – сказала тетушка Каролина, усевшись на стуле и решив, что самое время заговорить.

Начало было удачное. Есть много вещей на свете, которые английский джентльмен оставляет без внимания, но погода не относится к их числу. Наоборот, она всегда вызывает у англичанина желание пуститься в подробности.

– Великолепный! – ответил поэтому лорд Бронгхэм.

– Бьюсь об заклад, – продолжала тетушка непринужденно, – что дождя долго не будет. Только бы не завяли мои фуксии.

Как это ни странно, упоминание о фуксиях заставило лорда Бронгхэма замкнуться в свою скорлупу. Не дождавшись ответа на свое замечание, тетушка Каролина замолчала и принялась спокойно разглядывать своего визави, на сей раз на близком расстоянии и более подробно. С удовольствием и не без удивления она обнаруживала у сидевшего напротив нее мужчины все больше и больше сходства с паном учителем Кноблохом; достаточно сказать, что и у того и у другого в верхней челюсти было по два золотых зуба!.. «Кто знает, – подумала она, – не приходится ли он родственником учителю».

– Вы случайно не знаете пана Кноблоха из Глубочеп? – спросила она с любопытством.

Лорд Бронгхэм опять ничего не ответил. Он застыл на стуле в каком-то оцепенении, напоминая собой змею, раньше времени погрузившуюся в зимнюю спячку.

Тетушка нахмурилась. Она не любила ошибаться, но, пожалуй, этот человек не имел ничего общего с очень общительным паном Кноблохом. Для большей уверенности она задала еще один вопрос:

– А нет ли у вас случайно собачки?

Эти слова оказали поразительное действие. Лорд Бронгхэм немедленно стряхнул с себя оцепенение, вздрогнул всем телом и торопливо спросил:

– Вы имеете в виду Пегги?

– Нет, не Пегги, – ответила тетушка Каролина, слегка задетая. – Я имею в виду собаку, которую звали Лустиг. Конечно, это необычное имя, но у Кноблохов сроду повелось так звать собак. Пан учитель Кноблох любит веселые клички[5] он и сам большой весельчак, не смотрите, что директор школы на пенсии.

– А как эта собака выглядела?

– У нее были длинные уши, шелковистая шерстка, а умнее на всем свете не сыщешь.

– Я покупаю ее! – нетерпеливо воскликнул лорд Бронгхэм.

– Это невозможно. Лустиг околел.

– Надо думать, он умер, как патриот, подобно моей Пегги, – с достоинством произнес лорд Бронгхэм.

– Ну, этого я не знаю. Пан учитель Кноблох говорил, что Лустиг объелся тухлой печенки… Вы военный?

– Я? – Лорд Бронгхэм посмотрел на тетушку с изумлением. Мысль о военной карьере никогда не приходила ему в голову. Правда, он признавал, что армия не лишняя вещь, ибо истории время от времени требуется встряска, которую принято называть войной. Однако он был убежден, что если бы археологи задумали когда-нибудь разыскать колыбель Британской империи, то они нашли бы ее скорее всего в Сити, а не у Трафальгара или Гастингса.

В общем он верил в необходимость иметь хороший зонтик и хороший пулемет. Присущее британцам чувство юмора подсказывало, что пулемет в виде зонтика лучшее из того, что можно было бы придумать для доказательства своей приверженности к пацифизму.

В результате этих размышлений лорд Бронгхэм, вместо того чтобы ответить просто: «Нет, я не военный», – сказал задумчиво: «Я верю в колониальную политику».

– Вот оно что!.. – с некоторым разочарованием протянула тетушка Каролина. Но вскоре она снова воспрянула духом. Здравый смысл, свойственный представителям рода Паржизеков, подсказал ей, что нужно немедленно использовать благоприятный момент и задать еще несколько вопросов.

– Колониальная политика – это что-то по части бедных негров? – спросила она, тыкая вилкой в поджаристое баранье ребрышко, отливавшее золотистым блеском.

– И по части негров тоже, – подтвердил лорд Бронгхэм, приходя к убеждению, что эта невежественная женщина нуждается в том, чтобы ее срочно просветили. – Только ни в коем случае не бедных. Негры и прочие нецивилизованные расы, пока они находятся в лоне Британской империи, не могут быть названы бедными. Вы забываете, сударыня, о британской конституции!

– Простите, – сказала тетушка, сконфуженная своей неосведомленностью. – Я женщина простая, да вот попала в такую историю, что поучиться всему этому не мешало бы. Мне тоже придется проводить колониальную политику.

– Как вы сказали?..

Лорд Бронгхэм бросил на тетушку Каролину взгляд, в котором отражалось сомнение в ее здравом рассудке.

– Не будет нескромностью спросить вас, какое правительство вы представляете?

– А зачем мне представлять какое-то правительство? – откровенно удивилась тетушка Каролина. – Я собираюсь сама править. Мне, правда, заниматься такими делами никогда в жизни не приходилось, но уж если с этим справилась Мария Терезия, то чем я хуже?

– Осмелюсь спросить… – Лорд Бронгхэм осекся на половине фразы. С его языка готовы были сорваться вопросы: где эта страна, которой тетушка намеревается управлять, велика ли она, что там произрастает. Факт существования человека, собравшегося править без ведома правительства его величества, был настолько невероятен, что лорд Бронгхэм сомкнул уста и решил в дальнейшем быть осторожней.

– Я твердо верю, что вы справитесь, мадам, – сказал он вежливо и наклонился над тарелкой с зеленым горошком.

– Ну вот видите! – просияла тетушка. – Лиха беда начало. Вот вы, например, за что бы прежде всего взялись?

Лорд Бронгхэм немного подумал, то набирая на вилку горошины, то с глубокомысленным видом сбрасывая их одну за другой обратно на тарелку. Чем больше размышлял он над тетушкиным вопросом, тем сильнее укреплялся в мысли, что необходимо тщательно избегать субъективных оценок и ограничиться изложением официальной точки зрения британской политики.

– Мне кажется, что прежде всего следовало бы объявить осадное положение, – сказал он, наконец, строго.

– А кого осаждать?

– Никого, сударыня. Осадное положение – это символическое название периода, предшествующего заключению между обеими сторонами нормального договора о том, кто будет хозяином данной территории.

– Вы только подумайте! – воскликнула тетушка Каролина. О символах она имела весьма слабое представление и потому ровным счетом ничего не поняла.

– Потом проводятся выборы, – продолжал лорд Бронгхэм, и голос его окреп. – Избиратели собираются в плотно закрытом помещении и выбирают себе в губернаторы человека, который выдвигается на эту должность правительством его величества короля.

– А что если они выберут кого-нибудь другого?