Привидение с брошкой - Гусев Валерий Борисович - Страница 11

Но Алешку почему-то больше всего привлекли глаза на несуществующем еще лице. Опять они ему что-то напомнили.

– Клево? – спросила Эля, ожидая похвалы. – Мамуля будет счастлива. Она его еще не видела. Это ей подарок на день рождения.

– А как же ты рисовала? – удивился Алешка. – По памяти?

Эля рассмеялась:

– По фотографии. Я все мамулины фотки собрала, даже в молодости. И по ним эскизы делала.

– Свистишь! – небрежно выдал Алешка. – Я сам здорово рисую. С живого человека легче рисовать, чем с фотки.

– Тебя точно папа Карло воспитывал.

– А тебя – лиса Алиса! – вырвалось у Алешки. – В лоб хочешь?

– Хочу!

– Не дождешься! Я с девчонками не воюю. Папа Карло не велит. Покажи эскизы, если не врешь.

– На, подавись! – Элька бухнула ему в подставленные руки толстую папку.

Алешка раскрыл ее и с нетерпением сыщика стал перебирать листы с эскизами. Все они были сделаны в Элькиной манере – решительными и точными штрихами. На каждом эскизе угадывались черты лица мамули – Ангелины. Эля давала пояснения:

– Вот тут, правда, я наврала. А вот здесь я собрала в кучу, на одном рисунке, все мамины любимые цацки. На память. Она давно их продала. Видишь, какая она у меня была раньше богатая.

Но Алешка увидел кое-что другое.

– А это что за фиговина? Цветочек?

– А… Ерунда. Маме она не нравится. Она ее сразу забрала у меня и куда-то засунула.

– Зря. Симпотная штучка.

– Мне тоже нравится. И к маминым глазам идет. А она говорит: вот еще, буду я ее носить, как же!

Алешка почувствовал, что вот-вот он что-то поймет. О чем-то очень важном вот-вот догадается. Что всякая мелочь займет сейчас свое место и сложится ясная картинка. И загадка станет отгадкой. Вот только еще какой-то маленькой мелочи не хватало…

– А это чего? – спросил Алешка, вынув из папки небольшой конверт.

– Фотки мамули. Из ее молодости.

– Можно посмотреть?

– Не секрет. Мамулька у меня красивая, правда? Я на нее похожа.

– Ты ведь на папу-испанца похожа, – буркнул Алешка, перебирая фотографии.

– Половина на маму, половина на папу.

– Ага, правая и левая. Только не перепутай.

– Ты мне завидуешь. У самого мама небось не такая красивая.

– У нас мама – мисс Проспект Вернадского.

– А вот это мамуля в Москве. Еще до меня. Совсем молоденькая.

Алешка, не выпуская снимок из рук, посмотрел на Эльку как-то особенно. С сочувствием, что ли. Эля поняла его по-своему:

– Правда, мы здорово похожи?

– Как две половинки, – вздохнул Алешка. – Правая и левая.

Кажется, он обо всем догадался. И это его не обрадовало…

– Эй, молодежь! – послышался голос мамули. – Вы где? Нас обедать зовут.

Эля быстренько набросила заляпанную красками простыню на мольберт и стала собирать в папку эскизы.

– Мы здесь, мамуля!

Анальгина вошла и обежала взглядом комнату, будто что-то искала. Алешка невежливо уставился на нее большими глазами.

– Ты что? – удивилась мамуля. – Забыл, как меня зовут?

– Он в тебя влюбился. Ты такая красивая.

– Это ты у меня красивая. Ты не видела мой плед? А то в этом зале всегда такой холод.

– Пойдем, – вздохнула Элька, – покажу.

В комнате она быстренько объяснила:

– Плед почему-то валялся на полу. Я подняла его и положила на подоконник. А тут налетел северный ветер, подхватил его и сбросил во двор.

– Ну так сбегай за ним.

– Это еще не все. Там на него набросился Грей. Мы стали у него из пасти вырывать плед. И вот что осталось. – Эля достала из-под кресла обрезки. – Некоторые фрагменты.

– Жаль, – вздохнула мамуля. Но ругаться не стала. – Это память об одном из моих мужей.

– Ничего, – успокоила ее Эля. – Я через годик напишу картину. Годика через два ее продам и куплю тебе…

– Тысячу новых курток, – вырвалось у Алешки.

– Хорошо, – опять вздохнула мамуля. – Я подожду.

– Или иди опять замуж, – находчиво посоветовала Эля. – Пусть он тебе такой плед на свадьбу подарит.

– Я лучше пойду обедать.

Что вдруг привлекло Алешку на «парадном» портрете мамули, на фотографиях и эскизах Эльки?

Глава VI

«Украли изумруды!»

Алешка поручил Эльке тренировать Грея, учить его лазать по деревьям. В программу обучения входили три элемента. Первый – взобраться на дерево. Второй – улечься на толстом суку. И терпеливо лежать на нем, ожидая команды. Третий – падение с сука по команде с леопардовым рычанием.

Элька отложила «холсты и кисти» и с азартом взялась за тренировки.

А Лешка, получив свободу действий и перемещений, начал с независимым видом шляться по замку. А до этого он немного подготовился. В техническом плане. Уложил в спичечный коробок окурок с золотым ободком на фильтре, который он бережно хранил в носовом платке, и сунул его в правый карман ветровки. А в левый карман он положил небольшой пакетик от орешков. И вышел на тропу войны.

Первым ему попался Дворецкий. Алешка его остановил и, оглянувшись по сторонам, вежливо попросил закурить.

– Ты чё, малек? Куришь, в натуре? Бросать пора. – Он достал сигареты. – Ты только меня не заложи шефу, лады?

– А кто у нас шеф?

– Ты даешь! Маркиз Карабас!

– Понял, спасибо. – Алешка спрятал сигарету в карман.

– Молодец! Покури где-нибудь в затишке, чтобы батя не засек. А потом жвачкой зажуй.

За первым же углом Алешка достал сигарету и переложил ее в пакетик – он сразу увидел, что она без золотого ободка на фильтре. И пошел охотиться дальше.

Белозубый темнокожий Джим, водитель Мишеля, стал его следующей жертвой. Он сидел в машине и курил в опущенное окошко. Когда Алешка приблизился, Джим вежливо загасил сигарету в пепельнице.

– Ай вонт смокинд! – брякнул Алешка.

– Чего-чего? – на чистом русском языке удивился Джим. Как Алешка узнал позже, Джим и родился, и учился, и вырос в России. – Вы по-русски объясните, пожалуйста.

– Сигареткой угостишь?

– Ни за что, извините, сэр. Маленьким детям нельзя курить. Вредно.

– Курить всем вредно. А я не себе. Я для папы. У него сигареты кончились, а сам он попросить стесняется.

– О! Пожалуйста! – Джим наклонился к ящичку на панели, достал нераспечатанную пачку. – Держите, сэр.

– Только папе не говорите, а то он рассердится.

– Хорошо. Это будет наш секрет.

Алешка пошел дальше. И распечатал сигареты за вторым углом. Они были с фильтром, но без золотого ободка.

Дальше он действовал по отработанной схеме. На берегу пруда сидела на скамье с книгой и с сигаретой мамуля.

Алешка присел рядом, повертелся, повздыхал. Поболтал ногами. Мамуля закрыла книгу:

– Ты что-то хочешь сказать?

– У нас проблема, – оттарабанил Алешка. – У папы кончились сигареты. Сам он стесняется попросить у кого-нибудь…

– И послал тебя?

– Ну что вы! Он не знает, я сам так решил.

Мамуля взяла лежащую рядом с ней на скамье пачку, вытащила три сигареты.

– Хватит?

– И одной бы хватило. Чем человек меньше курит, тем он дольше живет. Спасибо.

Сигареты были не только без ободка, но и другого цвета.

– Ты куда Эльку зарядил? Я ее уже полдня не вижу.

– Она фрагменты пледа ищет. Мы его сошьем. Будет лучше прежнего.

– Не сомневаюсь. – Мамуля едва заметно усмехнулась. И опять Алешка чуть не вздрогнул – эта чуть заметная усмешка показалась ему знакомой. – А кто это так рычит, не знаешь?

Алешка тоже уже прислушивался к далекому лаю с примесью рычания.

– Я думаю, Элька нашла еще один кусок пледа, а Грей его не отдает. Пойду им помогу.

– Да уж, разберись, пожалуйста.

Алешка побежал в парк, где вдоль мощеной дорожки росли многовековые дубы с очень удобными для собак толстенными ветвями.

Алешка не ошибся. Грей стоял на задних лапах, уперев передние в ствол дерева. Элька изо всех сил подталкивала его снизу. Грей лаял, рычал, но лезть на дерево не соглашался.