Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Эти летние дожди...(Избранное)

Кирсанов Семен Исаакович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Эти летние дожди...(Избранное) - Кирсанов Семен Исаакович - Страница 8

Изменить размер шрифта:

ОСЕНЬ

Les sanglots longs…

Раul Verlaine[1]

Лес окрылен,

веером — клен.

Дело в том,

что носится стон

в лесу густом

золотом…

Это — сентябрь,

вихри взвинтя,

бросился в дебрь,

то злобен, то добр

лиственных домр

осенний тембр.

Ливня гульба

топит бульвар,

льет с крыш…

Ночная скамья,

и с зонтиком я —

летучая мышь.

Жду не дождусь.

Чей на дождю

след?..

Много скамей,

но милой моей

нет!..

Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.

Москва: Худож. лит., 1974.

ТВОРЧЕСТВО

Принесли к врачу солдата

только что из боя,

но уже в груди не бьется

сердце молодое.

В нем застрял стальной осколок,

обожженный, грубый.

И глаза бойца мутнеют,

и синеют губы.

Врач разрезал гимнастерку,

разорвал рубашку,

врач увидел злую рану —

сердце нараспашку!

Сердце скользкое, живое,

сине-кровяное,

а ему мешает биться

острие стальное…

Вынул врач живое сердце

из груди солдатской,

и глаза устлали слезы

от печали братской.

Это было невозможно,

было безнадежно…

Врач держать его старался

бесконечно нежно.

Вынул он стальной осколок

нежною рукою

и зашил иглою рану,

тонкою такою…

И в ответ на нежность эту

под рукой забилось,

заходило в ребрах сердце,

оказало милость.

Посвежели губы брата,

очи пояснели,

и задвигались живые

руки на шинели.

Но когда товарищ лекарь

кончил это дело,

у него глаза закрылись,

сердце онемело.

И врача не оказалось

рядом по соседству,

чтоб вернуть сердцебиенье

и второму сердцу.

И когда рассказ об этом

я услышал позже,

и мое в груди забилось

от великой дрожи.

Понял я, что нет на свете

выше, чем такое,

чем держать другое сердце

нежною рукою.

И пускай мое от боли

сердце разорвется —

это в жизни, это в песне

творчеством зовется.

1943

Три века русской поэзии.

Составитель Николай Банников.

Москва: Просвещение, 1968.

ИНОСТРАНЕЦ

Знаете,

где станция

„Площадь Революции“?

Гам вот

иностранца я

увидал на улице.

Не из тех,

которые

ради интереса

шлются к нам

конторами

кругосветных рейсов.

Не из тех,

что, пользуясь

биржевым затишьем,

ищут

вплоть до полюса,

где поэкзотичней.

Мой

шагал

в дубленой

шубе из овчины,

а глаза

влюбленные,

и не без причины!

Смуглотой

румянятся

скулы южной крови.

Был

мой „иностранец“ —

черно —

угле —

— бровый!

Он идет

приглядывается

к людям на панели,

видит,

как прокладываются

под землей

туннели,

видит,

как без долларной

ростовщицкой лепты

обгоняем —

здорово! —

сроки пятилетки.

И горят

глаза его,

потому что чувствует:

это все

хозяева

по снегу похрустывают,

это те,

что призваны

первые на свете

солнце

коммунизма

встретить на рассвете!

Все тебе тут

новое,

книги не налгали,

и лицо

взволнованное

у тебя,

болгарин!

По глазам угадываю

мысль большую

эту:

хочешь ты

Болгарию

повести к расцвету!

Будущность

могучую

родине подаришь!

По такому

случаю

руку дай,

товарищ!

Три века русской поэзии.

Составитель Николай Банников.

Москва: Просвещение, 1968.