Японские сказки - Автор неизвестен - Страница 16

Тэтэн-тэтэн.

Цубуцубу-цубуцубу.

Наш отец

На охоту в горы пошёл.

Отчего его долго нет?

Может, ветер его унес?

Ветер, ветер, сердитый ветер,

Отпусти к нам отца домой!

Увидят птенцы в соседнем гнезде, что отец с матерью домой летят, обрадуются и долго-долго от себя не отпускают.А Тэтэхё и Тэтэкун сразу прочь своих родителей гонят:— Мало нам, мало! Сладкого горошку хотим.Вот выросли все птенцы на острове, стали большими и сильными. Сами себе корм добывают.Только Тэтэхё и Тэтэкун не хотят ни о чём заботиться. Целый день с ветки на ветку перепархивают, перышки носом чистят.— Посмотри, старший братец, какие перья у меня! Зелёные, словно молодая травка. А вот эти на крыльях коричневые, словно каштаны.— Нет, Тэтэкун, перья у тебя бурые и тёмные. Это у меня перья как молодая травка и спелые каштаны.И начнут спорить и ссориться.Не раз их стыдили лесные птицы:— Как вам не совестно! Знаете ли вы, какую пословицу сложили в птичью старину? «Почтительный голубёнок садится на три ветки ниже отца с матерью, благодарный воронёнок набивает кормом клювы своим родителям». А ваши отец с матерью высохли, словно осенние листья.Но Тэтэхё и Тэтэкун никого не слушали. И вот пришла беда. Вконец их родители из сил выбились. Летать не могут.Пришлось братьям самим о себе заботиться. А уж об отце с матерью они и не вспоминали.Тут сказали лесные птицы:— Ах вы, ленивые, злые дети! Сами себе зобы набиваете, а родителей своих бросили в беде. Не хотим мы больше с вами жить.А в глубине земли вдруг что-то заворчало, загремело: гу-у-у!— Слышите? — говорят птицы.— Рассердился на вас наш остров.— И пускай. Что за печаль! — отвечают братья.— Не один он в море, есть и получше его. Недаром говорят: «Одна крышка не годится, подойдёт другая».И полетели на соседний остров.Как там было красиво! В зелёной долине ручьи поют, цветы словно на праздник нарядились.— Вот тут нам будут рады,— говорят братья.— Ведь мы такие красивые! Будем здесь жить.Вдруг дохнуло зимним холодом, загудел ветер. Вся долина покрылась льдом и снегом. Не стало ни цветов, ни бабочек. Небо словно шапку на глаза надвинуло.— Что это, старший братец? Откуда снег и холод, ведь ещё лето не кончилось?— Улетим отсюда, Тэтэкун. Плохой это остров, неприветливый. Не рад он гостям. Вон там, далеко в море, видишь, что-то зеленеет. Туда и полетим.Долго летели братья над водой и прилетели к новому острову. Росли на нём высокие ветвистые деревья.Сели братья на ветку, сложили усталые крылья. Ах, хорошо здесь!Вдруг послышалось: шорх-шорх.— Что это, братец Тэтэхё? Ветра нет, а листья падают.Зашелестели, зашуршали листья и в один миг все осыпались. Облетело дерево и стоит голое. Тёмные сучья во все стороны торчат, словно грозятся.— Ой, не к добру это, братец Тэтэкун. Какой сердитый остров! Хуже прежних. Страшно на нём оставаться. Делать нечего, полетим дальше счастья искать.Но вблизи больше не было ни одного острова. Пришлось братьям лететь в дальнюю даль, на самый край неба. Вот наконец показался в морских волнах новый остров. Он был весь покрыт зелёными лесами. Долго-долго выбирали братья, на какое дерево опуститься. Всё казалось им, что вот-вот с веток листья посыплются.Выбрали они сухое дерево и сели на голый сучок. Теперь отдохнуть бы! Вдруг раздался треск, словно охотник из ружья выстрелил. Вспорхнули испуганные голуби. Покружили-покружили над деревом и сели на другой сучок. И опять послышалось — крак! Обломилась сухая ветка, а за ней и все другие — крак, крак, крак! — стали с треском падать на землю. Стоит ствол, будто топором его обтесали.— Нет, братец Тэтэхё, видно, и отсюда нам надо спасаться! Полетим, поищем где-нибудь приюта.— Ах, Тэтэкун, если бы хоть какая-нибудь голая скала посредине моря нас приютила! Я и то был бы рад.Летят братья-голуби от одного острова к другому. Этот льдом оденется, другой огнём дохнёт. На третьем все деревья колючками ощетинятся.Полетели братья к одинокой голой скале. И вдруг опустилась она на морское дно, только волны сердито забурлили.— Беда, беда, видно, все острова в море на нас рассердились,— говорит Тэтэхё.— А меня уж и крылья не держат.— Полетим обратно, на наш родной остров,— просит Тэтэкун.— Может, хоть там нас пожалеют.Собрались братья с последними силами и полетели обратно. Тяжело-тяжело крыльями машут.Но вот и родное гнездо. Обрадовались детям голубь с голубкой, так обрадовались, что сразу всё простили.Стали Тэтэхё и Тэтэкун о них заботиться. Сами зёрнышка не склюют, пока отца с матерью не накормят.Никогда больше не гремел родной остров. Видно, перестал сердиться. И так на нём птицам жилось хорошо, что даже и прозвали его «Голубиный остров».

Как сороконожку за лекарем посылали 

В старину, далекую старину, как-то раз под вечер шло у цикад большое веселье.Вдруг одна из них жалобно заверещала:— Ой, больно! Ой, не могу! Ой, голову ломит!Поднялся переполох. Решили цикады скорее послать за лекарем. Тут заспорили они между собой:— Пошлем ту, нет, лучше эту…А самая старая и мудрая цикада посоветовала:— Надо сороконожку послать. У нее ног много, она скорее всех добежит.Попросили цикады сороконожку сбегать за лекарем, а сами стрекочут возле больной:— Потерпи немного, потерпи, потерпи!Стонет больная, а лекаря всё нет как нет. «Где же наша сороконожка? Отчего она до сих пор лекаря не привела?» — тревожатся цикады. Пошли они посмотреть, не вернулась ли сороконожка к себе домой. Видят: сидит сороконожка, обливаясь потом, на пороге своего домика, а перед ней — ворох соломенных сандалий.Спрашивают ее цикады:— Что же лекарь так долго не идет?А сороконожка в ответ.— Не видите разве, я спешу изо всех сил. Как раз двадцать первую ногу обуваю. Надену сандалии на все свои ноги и сразу же побегу за лекарем.Тут только догадались цикады, что сороконожка еще только обувается в дорогу. Хорошо, что больная тем временем и без лекаря выздоровела.Недаром старики говорят: «Первым добежит не тот, кто быстрее всех бегает, а тот, кто скорее всех в дорогу соберется».

Колокол из дворца Дракона 

Случилось это очень-очень давно. Висел на звоннице в храме Сэннэндзи, что в Симоносэки, огромный колокол. Звон его разносился далеко по округе и всегда радовал людей. Каждое утро в один и тот же час ударял звонарь по колоколу. - Ну вот, - говорили крестьяне, - это звонит колокол храма Сэннэндзи. Значит, пора Нам в поле отправляться. И каждый вечер узнавали люди время по удару большого колокола. - Слышите? - спрашивали они друг друга. - Уже прозвенел колокол. Надо бы домой возвращаться. Так и жили люди в тех местах: по удару колокола. Но однажды случилось вот что. Вышли крестьяне на поля, работают, рук не покладая, вдруг слышат - звонит большой колокол храма Сэннэндзи. Удивились крестьяне: - Не время еще нашему колоколу звонить. Может, беда какая стряслась? Услыхал звон колокола и сам настоятель храма. Очень его это рассердило: «Что за непорядок такой! - подумал он. - Кто посмел в такой час в колокол ударить?!». Вышел настоятель из храма, на звонницу глянул, да так и остолбенел: колокол звенит, а звонаря-то и рядом нет! - Вот невидаль! - всплеснул руками настоятель. - Где ж это видано, чтоб колокола сами по себе звонили? Начались с того дня в храме Сэннэндзи настоящие чудеса. Чуть вечер настанет, поднимется на звоннице ветерок, а как полночь наступит, загудит колокол, да на всю округу как " забьет: гон!гон!гон! Стали люди замечать, что особенно громко звучит он во время дождя или шторма. «Неспроста все это», - думали они. Но что делать - не знали. А тем временем от колокола в той деревне совсем житья не стало. Бьет всю ночь напролет, хоть уши затыкай. Натянут себе крестьяне одеяла на голову, а уснуть все равно не могут. И чем бы все это кончилось - неизвестно, если б не явилась однажды ночью к настоятелю красивая девушка. Вошла она неслышно в храм, у изголовья встала и говорит: - Прислал меня к тебе Повелитель морской из самого Дворца дракона. Очень ему хочется колокол с твоей звонницы иметь. Прикажи его к нам во дворец отправить, а не то большая беда придет - разлетится твой храм, да и колокол впридачу, вдребезги! Сказала так, и в тот же миг в струйку дыма превратилась. Поплыл тот дымок над морем и исчез. На следующее утро позвал настоятель крестьян, стали они совет держать. - Раз Повелитель морской из Дворца дракона требует колокол ему отдать, так и сделаем, - решили крестьяне. - А не то он нас со свету сживет. Только как мы колокол со звонницы снимем и на берег морской отнесем? Думали они, думали, и решили сетку сплести самую прочную, из женских волос. Собрали по деревне волосы - кто прядь отдал, кто две, и сплели за две ночи большую сеть. И надо же: ни в первую ночь, ни во вторую не бил больше колокол. На третий день поутру собрались крестьяне перед храмом. Самых сильных позвали, чтоб колокол вниз спустить могли. Вышел из храма и настоятель. Только собрались люди за дело приниматься, слышат - заскрипело что-то на звоннице. Головы подняли, да так и обомлели: пошатнулся колокол, вздохнул вроде, да сам вниз спускаться стал. Идет - с бока на бок переваливается. На каменные ступени осторожно так ступает! А их-то без малого сотня будет! Спустился колокол, сетку с себя стряхнул, да по деревне зашагал. А как к холму подошел, постоял, отдышался, да по крутой тропинке вверх забираться стал. Так до берега моря и дошел. Остановился у самой воды, как вкопанный, а дальше - ни с места. Подбежали крестьяне, думать стали, как же теперь колокол в воду опустить. - Позовите скорее Матагоро, - кричат. - Он в нашей деревне самый сильный! Прибежал Матагоро, а с ним и все силачи деревенские. Подхватили они колокол и стали его в воду толкать. Долго они колокол в море тянули, пока, наконец, он на дно морское не ушел. Посмотрел Матагоро: а у него в руках колоколово ухо осталось - так тянули, что оторвали. Сказывают, что с тех пор потекла в деревне спокойная жизнь, а настоятелю храма тайны великие открылись. Научился он угадывать время штормов и тайфунов, приливов и отливов, нередко рыбакам помогал и урожай от непогоды спасал. А для храма новый колокол отлили - ничуть не хуже прежнего. А наверх ему ухо от старого приделали, чтоб не забывали люди о колоколе из Дворца дракона.