Избранное - Коваль Юрий Иосифович - Страница 25

Редко, очень редко рождаются на земле перчатки, у которых есть в жизни своя собственная, верная, постоянная линия. О мотоциклетная!

Наполеон на Веру внимания не обратил, снова направился в конуру, лёгким кивком головы пригласив туда и Пальму.

Нет, жизненные передряги никак не повлияли на его характер – всё те же благородные манеры, та же глубокая внутренняя культура чувствовались в нём. А шуба Наполеона выглядела теперь чистой, ухоженной. Видно, Пальма постаралась, выбила из неё пыль да грязь, помыла недопёска, причесала. Белей сахарина блестела полоска на его носу чёрного бархата.

«Опять он здесь, – растерянно думала Вера. – Опять!»

Гора наваливалась на плечи, давила, тянула на дно, погружала в болото размышлений.

Как только вылез Наполеон из конуры, Вера сразу поняла, что теперь ей некуда деться, что судьба Наполеона только лишь в её руках и нужно немедленно, сию минуту, решать, что с ним делать.

«Серпокрылыч», – подумала Вера и хотела уж бежать за дошкольником, но остановилась.

Она ясно представила себе, что скажет дошкольник.

У него была своя верная линия, которая вела прямо на Северный полюс!

Надо было самой решать, что делать: хватать Наполеона или отпустить на полюс.

«Надо отпустить, – думала Вера. – Пусть живёт на полюсе. У него будут детки. А как блестит полоска на носу! Отпущу. Пусть бежит на полюс».

На минутку стало легче.

«От него разведутся самые красивые песцы. Только не в клетке, а на воле».

Вера улыбнулась, успокоилась, только какая-то маленькая трещинка мешала успокоиться окончательно.

«Постой, – подумала Вера. – А ведь я его не держу. Если он бежит на полюс – зачем в конуру забился?»

У Веры закружилась голова, от волнения так заколотилось сердце, что Наполеон даже выглянул из конуры: что это, дескать, колотится?

Он пристально глядел на Веру, будто соображал, что ж она за человек – хороший или плохой, почему так странно смотрит и что собирается сделать.

А ты что делаешь здесь, свободный зверь? Зачем за-брался в собачью конуру? Беги, если хочешь бежать, живи в клетке, если устал. Видно, не нужен тебе Северный полюс, тебя манит тёплая конура, вчерашние щи. Если так, то Вера Меринова ничем не может помочь. Наполеон Третий – государственная собственность и пусть тогда возвращается на ферму. В конуре, быть может, лучше, чем в клетке, но такой уж большой разницы в этом нет.

– Ладно, – сказала Вера. – Подожду ещё пять минут. Если уйдёт – пусть уходит.

Она подождала пять минут, а потом расстегнула портфель и вынула из него верёвку.

ДРУЗЬЯ ЗВЕРОВОДСТВА

«Надо мне тоже завести пыжиковую шапку, – думал директор Губернаторов. – Это настоящий директорский головной убор. И солидно, и красиво».

«Газик» возвращался в деревню, безрассудно подпрыгивая на ковылкинской дороге. Директора рядышком сидели на заднем сиденье и туго толкались плечами над самыми заковыристыми колдобинами.

Директору Губернаторову очень хотелось примерить шапку, но он не решался попросить.

– А то бывают ещё шапки из ондатры, – сказал директор Некрасов, будто угадавши мысли своего спутника, – но самые лучшие – из песца.

– Лично мне нравится пыжик, – мягко подчеркнул директор Губернаторов.

– Нет, серьёзно? – воскликнул Некрасов. – Мне тоже!

Директора улыбнулись друг другу, радуясь такому чудесному совпадению.

Кстати сказать, директор Некрасов давно уже замечал, что директору Губернаторову чего-то не хватает, и только сейчас понял чего. У директора Губернаторова не было пыжиковой шапки. А что такое директор без пыжиковой шапки? Это всё равно что генерал без погон и лампасов. Директору Некрасову стало на миг неловко, что у него есть такая шапка, а у спутника нету. Но в то же время он чувствовал и некоторую гордость, понимая, что такие шапки бывают только у важных директоров.

У ковылкинского оврага «газик» остановился. В кустах бузины директора заметили фигуру с удивительной сосновою головой. Это был Коля Калинин, несущий дозорную службу. Для пущей маскировки он натыкал себе за шиворот сосновых веток и, как белочка, выглядывал теперь из них.

– Разрешите доложить! – по-солдатски рявкнул Коля Калинин.

– Докладывай.

– Наполеон нигде не замечен!

– Снимай посты!

Через десять минут все второклассники собрались у школы. Наполеона они не видали и ужасно хотели есть.

– Ребята! – сказал директор Некрасов, взойдя на школьное крыльцо. – Наполеона мы не поймали. Но кто ищет, тот всегда найдёт. И мы найдём Наполеона. Он далеко уйти не может. Он будет крутиться около деревни, и мы должны быть начеку. Он придёт в деревню за пропитанием. А пока – до свидания!

– Приезжайте к нам ещё, – ответили второклассники, собираясь махать руками, но тут слово взял директор Губернаторов.

– Товарищи школьники! – сказал он. – Пионеры и октябрята! Вы все теперь юные друзья звероводства. И мы должны обещать директору Некрасову, что не будем смыкать глаз, пока не отловим этого Наполеона.

– Обещаем, обещаем! – подхватили друзья звероводства.

– Потому что Наполеон, – продолжал директор Губернаторов, – ценная зверушка и приносит пользу государству. Такие звери, как этот Наполеон, являются настоящим золотом, потому что их шкурка дорого стоит. Она дорогая потому, что у него красивый мех.

Директор Губернаторов считал себя неплохим оратором и, пожалуй, в этом деле мог заткнуть за пояс директора Некрасова.

Некрасов сразу почувствовал, что его затыкают за пояс, и пожалел, что сам не сказал про друзей звероводства и государственную пользу.

– Правильно сказал товарищ директор Губернаторов, – подхватил Некрасов. – Очень большую пользу государству приносит наша звероферма. Только лишь за этот год мы сдали мехов на миллион рублей.

Услыхавши такие замечательные слова, директор Губернаторов хлопнул в ладоши, и юные друзья звероводства дружно зааплодировали. Портфели они зажимали под мышкой.

Директор Некрасов поднял руку, чтоб добавить ещё что-то посильней миллиона, да так вдруг и застыл.

С вытянутой к небу рукою директор Некрасов напряжённо глядел вдаль, в глубину деревни Ковылкино.

Оттуда, из глубины деревни, по дороге, перепаханной тракторами, медленно приближался к школе недопёсок Наполеон Третий. Его вела на верёвке второклассница Вера Меринова.

ДИРЕКТОРСКОЕ СПАСИБО

Теперь-то Вера была уверена, что всё сделала правильно. Но странное дело – гора с плеч никак не сваливалась, давила, давила.

Понурившись, приближалась Вера к школе, глядела на пышный Наполеонов хвост и ничего прекрасного не видела в нём – хвост и хвост, чепуха, меховой огурец.

Наполеон был ей неприятен, слишком уж легко, слишком беззаботно бежал он навстречу судьбе – прямо в клетку.

«Эх ты, недопёсок, – думала Вера. – Если б ты бежал на север…»

А Наполеон и сам уже не понимал, куда бежит. Когда дошкольник отпустил его, недопёсок побежал было на север, но почему-то оказался у Пальмы. А почему – он и сам не знал.

Он видел сейчас много людей перед собой, очень много. Они напряжённо молчали, ожидая его, а ведь должны были кричать и размахивать руками.

Но вот он подбежит – и на голову обрушится человеческий рёв.

Наполеон остановился.

Вокруг были люди и заборы.

Наполеон лёг на землю и закрыл глаза. Точно так лежал Сто шестнадцатый перед шофёром Шамовым.

Люди молчали. Чуть заскрипело школьное крыльцо, послышались вкрадчивые шаги. Наполеон почувствовал запах кормовой смеси.

Кто-то подошёл к нему, вдруг крепко взял за шиворот и поднял в воздух. Закружилась голова, послышался далёкий алюминиевый звон.

– Постойте, – сказала Вера. – Возьмите вот это.

– Что такое?

– Это его перчатка.

– Ну и ну! – засмеялся директор Некрасов. – Зачем же ему перчатка? Кажется, к тому же – мотоциклетная…

Второклассники тоже засмеялись.