Год короля Джавана - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 39

Гроб также был покрыт черной тканью, украшенной вышитыми гербами Халдейнов, по три с каждой стороны. Ткань ниспадала на плечи рыцарей, так что лишь первые двое могли видеть лорда Альберта, возглавлявшего процессию. Он вел под уздцы высокого белоснежного жеребца, того самого, на котором Алрой ехал на свою коронацию. Жеребец был укрыт алой попоной, и в стременах висели перевернутые сапоги короля. Поверх гроба была возложена сверкающая Державная Корона Гвиннеда с мотивом из переплетенных серебряных и золотых листьев и крестов. Она лежала на подушечке алого бархата; граф Таммарон, шагавший рядом, присматривал, чтобы она не покосилась.

Сразу за гробом шагал новый король с братом, а позади — почетный эскорт молодых рыцарей. Они шли шеренгами по четыре человека, за ними следовали и остальные придворные, также по четверо, — высшие сановники, советники, простые дворяне. Замыкал процессию конный эскорт. Приглушенно отбивали ритм барабаны, и колокол собора отзванивал в честь уходящего короля.

Двое архиепископов встретили их у порога собора, и хор затянул псалом, когда навстречу выступила процессия клириков. Внутри было жарко и душно, но Джавану доводилось терпеть и похуже… вспомнить хоть то утро, когда он отстаивал первую заупокойную мессу в день смерти Алроя.

Сейчас Джаван ощущал некую отстраненность, — ведь он уже отскорбел за брата несколько дней назад. В положенный момент он вышел, чтобы причаститься, стараясь скрыть отвращение, ибо должен был получить Святые Дары из рук Хьюберта… И когда были прочитаны последние молитвы за упокой души Алроя, и гроб унесли в подземную крипту, на лице его не отразилось почти никаких чувств. Там, внизу, было гораздо прохладнее, и они с Райсом-Майклом зажгли последнюю свечу для покойного брата. Тяжелая крышка саркофага опустилась, и в последний раз зазвучал колокол собора. Шестнадцать ударов, по одному за каждый год жизни короля.

Они выбрались из крипты, когда закончился колокольный звон, и под пение Laudate двинулись к выходу из собора. Там их с Райсом-Майклом дожидались лошади — белый жеребец Алроя для Джавана и каурый — для Райса-Майкла. Они сели в седло и тут же подвели еще лошадей для ожидавшего эскорта, ибо сегодня Карлан и еще трое рыцарей были их личными телохранителями. Джаван старался ехать, высоко вскинув голову и распрямив плечи, чтобы выглядеть так, как и подобает королю.

Всю дорогу до замка он старался держаться, и этот путь дал небольшую передышку увечной ноге, так что в ворота он вступил почти не хромая. В зале собраний дожидались придворные, и даже те, кто более всего был расположен обнаружить какие-то недостатки у нового короля, ни в чем не могли его упрекнуть.

Придворные дамы, несомненно, судили нового владыку совсем по иным критериям, нежели мужчины. В первые дни других женщин, кроме служанок, Джаван почти не видел, поскольку двор находился в глубочайшем трауре, и все же неженатый король был приманкой, перед которой невозможно оказалось устоять. Дамы напоминали Джавану стайки голубей, они чистили перышки, курлыкали между собой, в платьях приглушенных черных и серых тонов. Впрочем, некоторые походили даже не на голубок, а на самых настоящих хищниц.

Одной из самых опасных, — возможно, потому что Джаван точно знал, кто она такая и чего желает, — была дочь Рана Хортнесского от первого брака, Джулиана, — яркая, темноглазая красотка, всего на год старше короля. Ее имя за последние три года часто упоминалось, когда заходила речь о невесте для Алроя. Этот брак был пределом мечтаний для Рана, который и сам женился очень удачно, на единственной дочери Мердока, которая принесла ему в наследство не только влиятельные политические связи, но также сына и наследника, которого он не мог получить от первой супруги.

К несчастью для Рана и Джулианы, ухудшающееся здоровье Алроя не позволяло надеяться, что когда-нибудь у него появится королева. Отчасти Джавану приятна была мысль, что Ран сам поспособствовал собственному несчастью, поскольку это ему в свое время пришел в голову отвратительный замысел пичкать Алроя всяческими снадобьями, чтобы сделать его более покорным воле регентов, и именно это способствовало ухудшению его здоровья. Однако теперь, со смертью Алроя Ран явно не оставит своих далеко идущих планов. Но что касается Джавана, то скорее ад покрылся бы льдом, чем он согласился бы на этот брак. Из бывших регентов Рана он ненавидел сильнее всех, даже больше, чем Мердока…

Он считал необычайной удачей для себя, что Рана не было при дворе во время совета по престолонаследию. Увы, но к похоронам тот все же успел вернуться. Ходили слухи, что он взял с собою и Ситрика, своего ищейку-Дерини, Однако к огромному облегчению Джавана, сегодня Ситрика не было при его господине. Более того, граф даже проявил некое подобие хороших манер, когда приблизился к новому королю, дабы засвидетельствовать ему свое почтение, хотя и чрезмерно навязчиво представил тому свою дочь и супругу. Остальные придворные последовали его примеру, знакомя Джавана с дочерьми и сестрами, которые могли бы подойти по возрасту и положению для королевы. Джаван постарался не отпускать от себя Карлана и сэра Джейсона, в душе мечтая о той минуте, когда сможет, не нарушая приличий, откланяться.

День, казалось, тянулся бесконечно, но вот наконец слуги накрыли на стол и вино потекло рекой. Спустя час Райс-Майкл присоединился к кампании молодых придворных. Там были Катан Драммонд, его младший оруженосец, а также Квирик и Фульк Фитц-Артур, сыновья лорда Таммарона, — все они чуть моложе принца. Спустя некоторое время к этой четверке присоединилось еще несколько юношей и стайка щебечущих девушек. Делая вид, будто выслушивает бесконечные речи какого-то барона из Десса, Джаван искоса бросил на них любопытный взгляд, и был поражен, осознав, как удивительно повзрослели и превратились в очаровательных женщин девочки, которых он знал с самого детства. Впрочем, не для всех перемены оказались к лучшему.

Хорошенькая Лилин, дочь Удаута, которую отдали за сына Мердока Ричарда, когда ей было всего двенадцать лет, превратилась в пухлую пятнадцатилетнюю матрону. Однако центром веселой компании оставалась привлекательная темноволосая девушка со слегка испуганными глазами, в которой Джаван узнал внезапно Ричелдис Мак-Лин, ныне Мак-Иннис. После загадочной гибели ее сестры-близнеца Ричелдис оказалась единственной наследницей Кассана, и была помимо своей воли обручена со старшим сыном графа Манфреда. Джаван слышал, будто в прошлом году у них родилась дочь, и теперь, похоже, она вновь была в тягости. Оставалось лишь молиться и надеяться, что дети станут для Ричелдис утешением за то, что ее принесли в жертву на алтарь политической необходимости.

Сестру Катана Микаэлу, похоже, ожидала такая же судьба. Она была на пару лет старше брата и превратилась в очаровательное существо с ярко-синими глазами и непокорной гривой каштановых волос. Богатого приданого она мужу не принесет, поскольку Джеймс Драммонд, ее отец, был лишь младшим сыном небогатого дворянина, однако это был древний и почтенный род. Кроме того, она приходилась дальней родней Ричелдис, и при проверке у нее не обнаружили ни капли крови Дерини. Джаван никогда не забудет тот день, когда регенты испытывали всех троих детей мерашей. Именно тогда Деклан Кармоди сломался под гнетом непосильных требований регентов.

Где-то год спустя Джеймс Драммонд погиб в стычке с грабителями, выполняя поручение кого-то из регентов. Мать Катана и Микаэлы, первым мужем которой был покойный сын святого Камбера, удалилась в монастырь близ Валорета, скорее всего, отнюдь не по собственной воле. Микаэлу и Катана отдали под опеку короны. Девочка осталась при супруге Манфреда, а Катан стал пажом Райса-Майкла.

Джаван с удовольствием отметил, что оба они, судя по всему, процветают, несмотря на то, что жизнь их протекала отнюдь не так гладко, как хотелось бы.

Но еще больше удовольствия ему доставило то, что за всеми этими наблюдениями незаметно подошло время, когда он мог спокойно удалиться восвояси.