Год короля Джавана - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 38

— Да, наверное, это неплохая мысль, — согласился Джаван.

— Хорошо. Тогда сперва опустите голову между колен, чтобы избавиться от головокружения. — Он слегка подтолкнул Джавана, а затем помог ему распрямиться. — Теперь закройте глаза и положите сверху ладони, чтобы пальцы переплелись… Вот так… И сконцентрируйтесь на заклинании. Отлично. А теперь глубоко вдохните, чтобы чары подействовали.

Через пару мгновений Джаван вновь глубоко вздохнул и опустил руки. В глазах его застыло изумление. Он широко улыбнулся.

— Получилось, — торжествующим шепотом объявил он.

— Да, все получилось отлично, — и Кверон с улыбкой посмотрел на Тависа. — Теперь лучше отведи его обратно к Порталу. Чем дольше он здесь останется, тем больше опасность, что его станут искать и задавать ненужные вопросы.

— Но… когда мы снова увидимся? — спросил Джаван, поднимаясь на ноги.

— Это мы решим в ближайшую пару дней или неделю, мой принц, — Джорем также встал. — В конце концов выдворить Дерини из столицы удалось не за один день, так что вернуть равновесие в одночасье тоже не удастся, как бы нам того не хотелось. Этьен де Курси и Гискард помогут вам и объяснят, какие нужно сделать изменения в законах. А тем временем, мы подумали, что было бы неплохо соорудить новый Портал где-то в замке. Сейчас это было бы полезнее всего и здорово упростило бы нам задачу. Портал в базилике опасно использовать слишком часто.

— Новый Портал? Где? — выдохнул Джаван.

— А это вам придется решить самому, — отозвался Джорем, жестом показывая Тавису, чтобы тот шел вперед. — Поразмыслите над этим пару дней… И не забудьте: для того, чтобы установить Портал, там несколько дней должны присутствовать Дерини.

— Может быть, в моих покоях? — спросил Джаван.

Кверон покачал головой.

— Нет, это небезопасно, ведь понадобится несколько дней сложных приготовлений, сир. Вы не сможете на это время удалить всех слуг и праздношатающихся из королевских апартаментов. Нет, лучше где-нибудь в другом месте… Чтобы эта комната была для вас легко доступна, но мало кто еще заходил бы туда. Подумайте об этом не торопясь. В ближайшие дни у вас будет полно и других забот. Джорем через Гискарда передаст вам весточку… Кстати, Гискард ждет вас.

Джаван кивнул, стараясь ничего не забыть.

— Да, насчет Гискарда, — вспомнил он. — Вряд ли вы хотите, чтобы он узнал, что произошло здесь сегодня.

Джорем улыбнулся.

— Не тревожьтесь. Тавис позаботится обо всем. А теперь вам пора идти, мой принц.

— Я не уйду, пока не получу благословение Дерини, — возразил Джаван с сияющими глазами. Он опустился на колени перед Джоремом и сложил руки на груди.

— Только тогда я уйду, — добавил он шепотом. В серых глазах блеснули слезы. Джорем взял руки Джавана в свои, затем поднял их над головой у короля.

— Да благословит вас всемогущий Господь, мой принц, — прошептал он, легко касаясь рукой склоненной головы Джавана. — Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — он начертал знак креста в воздухе перед ними, затем сложил руки на груди и поклонился. — Аминь.

— Аминь, — отозвался Джаван.

Затем он поднялся на ноги и поспешил к двери, которую Тавис держал приоткрытой. Он не оглянулся. Когда дверь закрылась, Кверон бросил вопрошающий взгляд на Джорема.

— Верно ли я понял, кто именно явился нам во время обряда? — произнес он не вопрошающе, а скорее утвердительно. — Думаете, Джаван видел его?

— Лишь на пару секунд, — ответил Джорем. — И сомневаюсь, чтобы он понял, чему именно он стал свидетелем. Он был совсем младенцем, когда «погиб» мой отец. Всего месяц ему исполнился тогда. Откуда он может помнить, как тот выглядел?

— Но он же видел изображения, — возразил Кверон.

— Они были не слишком похожи. Кроме того, он не мог ожидать узреть святого в нашем обряде.

— А в ту ночь, когда умер Синхил, — настаивал Кверон. — Тогда он не мог ничего видеть?

Джорем покачал головой.

— Нет, Камбер никогда не снимал обличья Элистера. Синхил узрел истину… но это было что-то совсем иное, в тот миг, когда душа его расставалась с телом. Мы ни о чем не подозревали, пока Камбер нам не рассказал. Принцы не могли этого знать.

— Значит, остается только Тавис, — заметил Кверон. — Он-то точно видел сегодня Камбера. И наверняка догадался, кто перед ним.

— Тогда остается лишь надеяться, он не поймет, что означало это появление. Но нам нужно быть наготове.

Однако сейчас он не хотел раздумывать над этим и, отвернувшись, принялся собирать вещи, которые им понадобились в ночном обряде. Также ему не хотелось пока думать над тем, что же означало неожиданное мистическое явление его отца.

Следующий день выдался в Ремуте светлым и солнечным, но, по счастью, было уже не так жарко. Траурная процессия, сопровождавшая гроб покойного короля из замка в собор, была более мрачной, чем в день похорон Синхила четыре года назад, ибо большинство простых горожан ничего не знали о своем новом короле, хотя внешне он казался более крепкой копией своего покойного брата-близнеца, если только не считать увечной ноги, вызывавшей хромоту. Но вот уже три года, как его не видели при дворе. Все это время бывшие регенты усиленно распускали слухи, что принц решил принять монашескую жизнь, и теперь все с некоторым сомнением наблюдали за тем, как он идет за гробом в качестве наследника своего брата, в полном облачении Халдейнов.

Однако по закону он достиг совершеннолетия, и на сей раз Гвиннедом не будут править регенты. Каким королем он станет, это уже другой вопрос. Учитывая три года обучения в семинарии, он должен быть неплохо образован. Но как отнесется Господь к королю, который сложил с себя религиозные обеты ради мирской короны? Конечно, то же самое сделал и его отец… Но отец ничего не ведал о своем происхождении до того, как вышел из стен монастыря. Джаван же знал о нем до того, как туда вошел.

И даже если так, разве не покарал Господь его отца за то, что тот презрел священные обеты? Первый сын Халдейна погиб во время обряда крещения. Его отравил бывший священник-Дерини. И разве это не кара Божия, что один из близнецов родился увечным, а другой — таким болезненным?

И кроме того, на нем ведь не пресекся род Халдейнов. Был еще принц Райс-Майкл, младший сын, которого особенно любили простые люди с самого первого дня, как увидели его на похоронах покойного короля, его отца. Его добрый нрав и достижения в воинских искусствах сделали его самым любимым принцем. Многие были уверены, что все давно решено и именно Райс-Майкл взойдет на престол, если Алрой скончается, не оставив наследников. Так почему же теперь он уступил свое право другому?

Впрочем, самого Райса-Майкла, казалось, это ничуть не беспокоило. С выражением любви и заботы на лице он шагал рядом с братом на шаг позади него и всем своим видом показывал, что это именно то место, о котором он всегда мечтал, если только можно вообще мечтать о месте в похоронной процессии. Джаван же всем своим видом излучал воистину королевское достоинство, и это не осталось незамеченным. Не мешала даже хромота, да и та оказалась не столь уж сильна. Долгий путь к собору дался ему не так просто, ибо Джаван отвык много ходить пешком за эти три года, но сейчас его вновь обретенный дар помогал презреть боль и неудобства, не прибегая к помощи посторонних, хотя он знал, что к концу дня ему обязательно понадобится присутствие Ориэля, чтобы тот по-настоящему исцелил все повреждения.

По крайней мере по одеянию никто не принял бы его за священника — это он твердо для себя решил. На груди ярко сверкал герб Халдейнов, а черная туника ничуть не походила на рясу.

Чтобы не было заметно тонзуры, на которой едва лишь начали отрастать волосы, вместе с золотой короной он одел небольшую шапочку из черного бархата и меха, которая почти сливалась с его волосами. Точно такую же надел и Райс-Майкл под серебряную корону, — так, чтобы никто не заподозрил истинных мотивов Джавана.

Возглавлял процессию конный эскорт. Вороные лошади были покрыты черными попонами с гербами Халдейнов и их украшали черные перья. Шестеро молодых рыцарей несли гроб, ибо Алрой умер совсем молодым. Сэр Гэвин, его последний оруженосец из тех, кто были посвящены в рыцари, шагал слева от гроба, надзирая за всем происходящим. В руках, крестовиной вверх, он держал за лезвие обнаженный меч, по лицу рыцаря стекали то ли слезы, то ли капли пота.