Сын епископа - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 71

После того, как Келсон кивнул и пробормотал: «да», от души благодарный за помощь, Дугал продолжил:

— Ну, а если молодую супругу следует возвести на престол с великолепием, как предстало спутнице короля Гвиннеда, мы все окажемся заняты по горло, чтобы все подготовить за столь короткое время. И, не сомневаюсь, госпожа Риченда подтвердит, двенадцати дней едва ли хватит, чтобы обзавестись нарядами и драгоценностями, которые потребуются для столь краткого, но яркого мига.

— Это правда, господа, — согласилась Риченда. — И если бы только это. А ведь надо еще подумать и о самой бедной невесте. Ведь не слишком большая дерзость попросить хоть немного времени, чтобы она подготовилась к обязанностям, которые на нее возложат?

— Да вряд ли она из недогадливых, — вставил Эван. — И наверняка ее сызмальства приучили, что долг прежде всего. Не стоит с ней слишком нянчиться, государь.

— Нянчиться вообще ни к чему, — отрезала Риченда, прежде чем Келсон успел раскрыть рот. — Но я говорю как та, которая сама была просватана и обвенчана ради земель и прочих благ, и которую никто не спросил о ее желаниях. Дайте девушке несколько дней, чтобы привыкла к мысли, что так надо, и чтобы смогла убедить себя, что брак этот — на благо и ее земле. Когда-нибудь, годы спустя, ваша королева, быть может, выскажет вам благодарность.

— А я благодарю вас, моя госпожа, — отозвался Келсон. — Вы как нельзя более уместно напомнили нам об участии во всем этом Сиданы.

Она изящно склонила голову.

— Могу я также просить вас о том, чтобы служить ей, пока она при дворе? — продолжал он с напряженной, но полной надежды улыбкой. — И, возможно, взять на себя всю женскую сторону наших приготовлений? Я не настолько наивен, чтобы счесть, будто для нее этот брак окажется более заманчив, чем для меня, но, наверное, ваш опыт и сочувствие помогут ей принять неизбежное.

— Для меня было бы величайшей честью служить вашей будущей королеве, государь, и сейчас, и в дальнейшем, — ответила Риченда. — Мы с моим повелителем именно это обсуждали нынче утром.

— О, — сказал Келсон. — Это весьма кстати.

И окинул взглядом остальных, сделав глубокий вдох и отчетливо выдохнув, затем встал. И сразу встали все присутствующие.

— Очень хорошо, господа советники, и вы, сударыня, — сказал он. — Сейчас я иду беседовать в моей будущей королевой. Госпожа Риченда, буду рад, если вы согласны меня сопровождать… И вы, епископ Дункан. А всем остальным предлагаю начать обсуждать все, что требуется для предстоящего брака. Дядя, прошу вас вести совещание в мое отсутствие.

Уже немного спустя Келсон рад был, что попросил Риченду и Дункана пойти с ним, ибо обнаружил, что куда больше тревожится, нежели согласился бы признать, и тревога не покидала его на протяжении всего пути по едва освещенной галерее. Сразу же по прибытии Сиданы в Ремут он отвел для нее бывшие покои своей матери, решив, что это единственное подходящее место для принцессы, сколь бы сомнителен ни был ее титул; и теперь он задавался вопросом, а не предполагал ли с самого начала подобного посещения.

Во рту у него пересохло, как в пустыне, когда он подходил к наружной двери, он нервно откашлялся и дал Дункану знак пройти вперед, дабы возвестить о нем. Стражи встали навытяжку и ревностно отдали честь королю, когда они приблизились втроем, но он дал им знак встать вольно перед тем, как расправить складку тяжелого придворного одеяния. Большую корону он сменил на простой и легкий золотой обруч. Пока Дункан медлил перед дверью, он с беспокойством глядел на тень, которую отбрасывал в свете факелов. Риченда ждала чуть позади него.

— Вы уверены, что готовы через такое пройти, государь? — спросил Дункан, взглянув на него искоса и положив руку на парчовую тесьму колокольчика.

Неловко поежившись, Келсон кивнул, показывая, что хорошо осознает свой королевский долг, и рука Дункана, встрепенувшись, вызвала в ответ мелодичный звон колокольчика. Епископ-Дерини вновь окинул короля взглядом, полным участия и дружеской поддержки, и сам должным образом подобрался, когда дверь отворила служанка. Девушка обалдело уставилась на епископский пурпур.

— Король желает увидеться с госпожой Сиданой, дитя мое, — произнес Дункан, стараясь, чтобы это прозвучало как можно мягче и спокойнее, но все же властно. — Нам можно войти?

Несколько смущенная, как его званием, так и просто мужским присутствием, девушка почтительно присела и отошла в сторону, пропуская их, перед королем она вновь присела — медленно и глубже, а глазами с ним даже не решилась встретиться. Когда она затворила за ним дверь, в следующем дверном проеме появилась герцогиня Мерауд, улыбнувшаяся, едва увидев, кто это.

— Племянник, — произнесла она, шагнув вперед, чтобы почтительно и торжественно присесть, — тебе здесь как нельзя более рады. И епископу Дункану… И Риченде! Ах, Риченда, ты поистине рождественский подарок! Аларик даже не потрудился сообщить мне, что ты приехала.

Когда две женщины обнялись, даже Келсону удалось слабо улыбнуться, бормоча подобающее приветствие, пока госпожа Мерауд касалась его щеки обычным родственным поцелуем. Его всегда поражало, насколько она невелика ростом. Ее макушка едва достигала его подбородка. Догадавшись вдруг, что происходит нечто важное для женщины, он скользнул взглядом по ее темно-зеленому платью и, не конфузясь, задержался на слегка округлившемся животе.

— О, да, наша семья скоро снова прибавится, — небрежно обронила она. — Она родится в конце весны.

— Она? — улыбаясь, переспросила Риченда.

— Да, откуда ты знаешь, что это девочка? — спросил Келсон.

— Как откуда? У нас уже и так три мальчика. И мне дозволено надеяться, что теперь у них будет сестренка, — ответила герцогиня. — Не то чтобы я желала для нее участи некоторых принцесс. — И оценивающе оглядела всех троих. — Предстоит королевская свадьба? И вы пришли, чтобы сказать ей об этом?

Прикусив нижнюю губу, Келсон кивнул.

— Боясь, что так, тетя. И… я думаю, пусть лучше теперь меня сопровождает только отец Дункан.

— Разумеется, государь, — пробормотала герцогиня, внезапно стал чуть холоднее. — Она у себя.

И, высоко держа голову, повела короля и епископа через зал. Она и сама не уступила бы иной королеве. Длинные волосы, свернутые на затылке под тонким покрывалом, были черными, как у всех Халдейнов, лицо — светлым и гладким. Когда она задержалась у входа и обернулась, делая им знак проходить, она показалась лишь немногим старше своей царственной подопечной, которая обернулась и замерла у большой арки глубоко прорубленного в стене окна.

— Добрый день, моя госпожа, — ровным голосом произнес Келсон.

Сидана побелела в ответ на его слова и, немедленно отвернувшись, стала глядеть на падающий снег… Что она испытывала, было заметно даже оттуда, где стоял Келсон. Угасающее солнце бросало сквозь окно красноватые отсветы на ее длинные каштановые волосы и превратило ее светло-голубое платье в пурпурное.

— Господин Ллюэл в гостях у сестры, государь, — предупредила Мерауд, придержав Келсона рукой за предплечье, когда он двинулся было к девушке. — Что же, нынче Рождество, — добавила она, видя, что он остановился и смотрит на нее с нескрываемой досадой. — Никто не говорил, что им нельзя видеться… И он зашел только на час. Или я не имела права его впускать?

Вздохнув, Келсон покачал головой и двинулся вперед, к оконной нише; вскоре он и сам увидел Ллюэла, сидящего на дальнем конце, застывшего и негодующего. Король надеялся, что брат Сиданы при разговоре присутствовать не будет, но, возможно, к лучшему, что он здесь. Если удастся добиться поддержки Ллюэла, это легче пройдет для Сиданы. Но, когда их глаза встретились, Ллюэл встал и словно воздвиг между ними стену, а рука его непроизвольно потянулась к поясу за клинком, которого там не было. Сидана стала на какое-то мгновение похожа на попавшуюся в западню перепуганную пташку.

— Нет, все в порядке, тетушка, — непринужденно заметил Келсон. — То, что мне нужно сказать, касается господина Ллюэла не меньше, чем госпожи Сиданы. Хотя, должен вас предупредить, Ллюэл: я хочу, чтобы у нас получился разумный спокойный разговор. Любая ваша попытка его сорвать будет пресечена. Вам все понятно?