Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Полное собрание стихотворений

Волошин Максимилиан Александрович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Полное собрание стихотворений - Волошин Максимилиан Александрович - Страница 45

Изменить размер шрифта:

Царь христианской миленькой-то наш

Стал на меня с тех пор кручиновати.

Не любо им, что начал говорить,

А любо, коль молчу.

Да мне так не сошлось.

А власти, что козлы, – все пырскать стали.

Был от Царя мне выговор:

«Поедь-де в ссылку снова».

Учали вновь возить

По тюрьмам да по монастырям.

А сами просят:

«Долго ль мучать нас тебе?

Соединись-ка с нами, Аввакумушка!»

А я их – зверей пестрообразных – обличаю,

Да вере истинной народ учу.

Опять в Москву свезли, —

В соборном храме стригли:

Обгрызли, что собаки, и бороду обрезали,

Да бросили в тюрьму.

Потом приволокли

На суд Вселенских Патриархов.

И наши тут же – сидят, что лисы.

Говорят: «Упрям ты:

Вся-де Палестина, и Серби, и Албансы, и Волохи,

И Римляне, и Ляхи, – все крестятся тремя персты».

А я им:

«Учители вселенстии!

Рим давно упал, и Ляхи с ним погибли.

У вас же православие пестро

С насилия турецкого.

Впредь сами к нам учиться приезжайте!»

Тут наши все завыли, что волчата, —

Бить бросились...

И Патриархи с ними:

Великое Антихристово войско!

А я им:

«Убивши человека,

Как литоргисать будете?»

Они и сели.

Я ж отошел к дверям да на бок повалился:

Вы посидите, а я, мол, полежу.

Они смеются:

Дурак-де протопоп – не почитает Патриархов.

А я их словами Апостола:

«Мы ведь – уроды Христа ради:

Вы славны, мы – бесчестны,

Вы сильны, мы же – немощны».

Вы – сильны, мы же – немощны.

Боярыню Морозову с сестрой —

Княгиней Урусовой – детей моих духовных

Разорили и в Боровске в темницу закопали.

Ту с мужем развели, у этой сына уморили.

Федосья Прокофьевна, боярыня, увы!

Твой сын плотской, а мой духовный,

Как злак посечен:

Уж некого тебе погладить по головке,

Ни четками в науку постегать,

Ни посмотреть, как на лошадке ездит.

Да ты не больно кручинься-то:

Христос добро изволил,

Мы сами-то не вем, как доберемся,

А они на небе у Христа ликовствуют

С Федором – с удавленным моим.

Федор-то – юродивый покойник —

Пять лет в одной рубахе на морозе

И гол и бос ходил.

Как из Сибири ехал – ко мне пришел.

Псалтырь печатей новых был у него —

Не знал о новизнах.

А как сказал ему – в печь бросил книгу.

У Федора зело был подвиг крепок:

Весь день юродствует, а ночью на молитве.

В Москве, как вместе жили, —

Неможется, лежу, – а он стыдит:

«Долго ль лежать тебе? И как сорома нет?

Встань, миленькой!»

Вытащит, посадит, прикажет молитвы говорить,

А сам-то бьет поклоны за меня.

То-то был мне друг сердечный!

Хорош и Афанасьюшка – другой мой сын духовный,

Да в подвиге маленько покороче.

Отступники его на углях испекли:

Что сладок хлеб принесся Пречистой Троице!

Ивана – князя Хованского – избили батогами

И, как Исаию, огнем сожгли.

Двоих родных сынов – Ивана и Прокофья —

Повесить приказали;

Они ж не догадались

Венцов победных ухватить,

Сплошали – повинились.

Так вместе с матерью их в землю закопали:

Вот вам – без смерти смерть.

У Лазаря священника отсекли руку,

А она-то отсечена и лежа на земле

Сама сложила пальцы двуперстием.

Чудно сие:

Бездушная одушевленных обличает.

У схимника – у старца Епифания

Язык отрезали.

Ему ж Пречистая в уста вложила новый:

Бог – старый чудотворец —

Допустит пострадать и паки исцелит.

И прочих наших на Москве пекли и жарили.

Чудно! Огнем, кнутом да виселицей

Веру желают утвердить.

Которые учили так – не знаю,

А мой Христос не так велел учить.

Выпросил у Бога светлую Россию сатана —

Да очервленит ю

Кровью мученической.

Добро ты, Дьявол, выдумал —

И нам то любо:

Ради Христа страданьем пострадати.

Ради Христа страданьем пострадати

Мне не судил еще Господь:

Царица стояла за меня – от казни отпросила.

Так, братию казня, меня ж не тронув,

Сослали в Пустозерье

И в срубе там под землю закопали:

Как есть мертвец —

Живой похороненной.

И было на Страстной со мною чудо:

Распространился мой язык

И был зело велик,

И зубы тоже,

Потом стал весь широк —

По всей земле под небесем пространен,

А после небо, землю и тварей всех

Господь в меня вместил.

Не диво ли: в темницу заключен,

А мне Господь и небо и землю покорил?

Есмь мал и наг,

А более вселенной.

Есмь кал и грязь,

А сам горю, как солнце.

Э, милые, да если б Богу угодно было

Душу у каждого разоблачить от пепела,

Так вся земля растаяла б,

Что воск, в единую минуту.

Задумали добро:

Двенадцать лет

Закопанным в земле меня держали;

Думали – погасну,

А я молитвами да бденьями свечу

На весь крещеный мир.

От света земного заперли,

Да свет небесный замкнуть не догадались.

Двенадцать лет не видел я ни солнца,

Ни неба синего, ни снега, ни деревьев, —

А вывели казнить —

Смотрю, дивлюсь:

Черно и пепельно, сине, красно и бело,

И красоты той

Ум человеческий вместить не может!

Построен сруб – соломою накладен:

Корабль мой огненный —

На родину мне ехать.

Как стал ногой —

Почуял: вот отчалю!

И ждать не стал —

Сам подпалил свечой.

Святая Троица! Христос мой миленькой!

Обратно к Вам в Иерусалим небесный!

Родясь – погас,

Да снова разгорелся!