Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения и поэмы. Том 1

Белый Андрей

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения и поэмы. Том 1 - Белый Андрей - Страница 16

Изменить размер шрифта:

1903

Уж этот сон мне снился

Посвящается А.П. Печковскому

На бледно-белый мрамор мы склонились

и отдыхали после долгой бури.

Обрывки туч косматых проносились.

Сияли пьяные куски лазури.

В заливе волны жемчугом разбились.

Ты грезила. Прохладой отдувало

сквозное золото волос душистых.

В волнах далеких солнце утопало.

В слезах вечерних, бледно-золотистых,

твое лицо искрилось и сияло.

Мы плакали от радости с тобою,

к несбыточному счастию проснувшись.

Среди лазури огненной бедою

опять к нам шел скелет, блестя косою,

в малиновую тогу запахнувшись.

Опять пришел он. Над тобой склонился.

Опять схватил тебя рукой костлявой.

Тут ряд годов передо мной открылся…

Я закричал: «Уж этот сон мне снился!..»

Скелет веселый мне кивнул лукаво.

И ты опять пошла за ним в молчанье.

За холм скрываясь, на меня взглянула,

сказав: «Прощай, до нового свиданья»…

И лишь коса в звенящем трепетанье

из-за холма, как молния, блеснула.

У ног моих вал жемчугом разбился.

Сияло море пьяное лазури.

Туманный клок в лазури проносился.

На бледно-белый мрамор я склонился

и горевал, прося грозы и бури.

Да, этот сон когда-то мне уж снился.

1902

Преданье

Посвящается С.А. Соколову

Он был пророк.

Она – сибилла в храме.

Любовь их, как цветок,

горела розами в закатном фимиаме.

Под дугами его бровей

сияли взгляды

пламенно-святые.

Струились завитки кудрей —

вина каскады

пенно-золотые.

Как облачко, закрывшее лазурь,

с пролетами лазури

и с пепельной каймой —

предтеча бурь —

ее лицо, застывшее без бури,

волос омытое волной.

Сквозь грозы

и напасти

стремились, и была в чертах печальных

нега.

Из багряницы роз многострадальных

страсти

творили розы

снега.

К потокам Стикса приближались.

Их ветер нежил, белыми шелками

вея, —

розовые зори просветлялись

жемчугами —

умирали, ласково бледнея.

На башнях дальних облаков

ложились мягко аметисты.

У каменистых берегов

челнок качался золотистый.

Диск солнца грузно ниспадал,

меж тем как плакала сибилла.

Средь изумрудов мягко стлал

столбы червонные берилла.

Он ей сказал: «Любовью смерть

и смертью страсти победивший,

я уплыву, и вновь на твердь

сойду, как бог, свой лик явивший».

Сибилла грустно замерла,

откинув пепельный свой локон.

И ей надел поверх чела

из бледных ландышей венок он.

Но что их грусть перед судьбой!

Подул зефир, надулся парус,

помчался челн и за собой

рассыпал огневой стеклярус.

Тянулись дни. Он плыл и плыл.

От берегов далеких Стикса,

всплывая тихо, месяц стыл

обломком матовым оникса.

Чертя причудливый узор,

лазурью нежною сквозили

стрекозы бледные. И взор

хрустальным кружевом повили.

Вспенял крылатый, легкий челн

водоворот фонтанно-белый.

То здесь, то там средь ясных волн

качался лебедь онемелый.

И пряди длинные кудрей,

и бледно-пепельные складки

его плаща среди зыбей

крутил в пространствах ветер шаткий.

И била временем волна.

Прошли года. Под сенью храма

она состарилась одна

в столбах лазурных фимиама.

Порой, украсивши главу

венком из трав благоуханных,

народ к иному божеству

звала в глаголах несказанных.

В закатный час, покинув храм,

навстречу богу шли сибиллы.

По беломраморным щекам

струились крупные бериллы.

И было небо вновь пьяно

улыбкой брачною закатов.

И рдело золотом оно

и темным пурпуром гранатов.

Забыт теперь, разрушен храм,

И у дорической колонны,

струя священный фимиам,

блестит росой шиповник сонный.

Забыт алтарь. И заплетен

уж виноградом дикий мрамор.

И вот навеки иссечен

старинный лозунг «Sanctus amor».

И то, что было, не прошло…

Я там стоял оцепенелый.

Глядясь в дрожащее стекло,

качался лебедь сонный, белый.

И солнца диск почил в огнях.

Плясали бешено на влаге, —

на хризолитовых струях

молниеносные зигзаги.

«Вернись, наш бог», – молился я,

и вдалеке белелся парус.

И кто-то, грустный, у руля

рассыпал огненный стеклярус.