Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Полное собрание стихотворений

Бальмонт Константин Дмитриевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Полное собрание стихотворений - Бальмонт Константин Дмитриевич - Страница 102

102

Изменить размер шрифта:

Шабаш

В день четверга, излюбленный у нас,

Затем что это праздник всех могучих,

Мы собрались в предвозвещенный час.

Луна была сокрыта в дымных тучах,

Возросших как леса и города.

Все ждали тайн и ласк блаженно-жгучих.

Мы донеслись по воздуху туда,

На кладбище, к уюту усыпленных,

Где люди днем лишь бродят иногда.

Толпы колдуний, жадных и влюбленных,

Ряды глядящих пристально людей,

Мы были сонмом духов исступленных.

Один, мудрейший в знании страстей,

Был ярче всех лицом своим прекрасным.

Он был наш царь, любовник всех, и Змей.

Там были свечи с пламенем неясным,

Одни с зеленовато-голубым,

Другие с бледно-желтым, третьи с красным.

И все они строили тонкий дым

Кю подходил и им дышал мгновенье,

Тот становился тотчас молодым.

Там были пляски, игры, превращенья

Людей в животных, и зверей в людей,

Соединенных в счастии внушенья.

Под блеском тех изменчивых огней,

Напоминавших летнюю зарницу,

Сплетались члены сказочных теней.

Как будто кто вращал их вереницу,

И женщину всегда ласкал козел,

Мужчина обнимал всегда волчицу.

Таков закон, иначе произвол,

Особый вид волнующей приправы,

Когда стремится к полу чуждый пол.

Но вот в сверканьи свеч седые травы

Качнулись, пошатнулись, возросли,

Как души, сладкой полные отравы.

Неясный месяц выступил вдали

Из дрогнувшего на небе тумана,

И жабы в черных платьях приползли.

Давнишние созданья Аримана,

Они влекли колдуний молодых,

Еще не знавших сладостей дурмана.

Наш круг разъялся, принял их, затих,

И демоны к ним жадные припали,

Перевернув порядок членов их.

И месяц им светил из дымной дали,

И Змеи наш устремил на них свой взгляд,

И мы от их блаженства трепетали.

Но вот свершен таинственный обряд,

И все колдуньи, в снах каких-то гневных,

«Давайте мертвых! Мертвых нам!» кричат.

Протяжностью заклятий перепевных,

Составленных из повседневных слов,

Но лишь не в сочетаньях ежедневных, —

Они смутили мирный сон гробов,

И из могил расторгнутых восстали

Гнилые трупы ветхих мертвецов.

Они сперва как будто выжидали,

Потом, качнувшись, быстро шли вперед,

И дьявольским сиянием блистали.

Раскрыв отживший, вдруг оживший, рот,

Как юноши, они к колдуньям льнули,

И всю толпу схватил водоворот.

Все хохоты в одном смешались гуле,

И сладостно казалось нам шептать

О тайнах смерти, в чувственном разгуле.

Отца ласкала дочь, и сына мать,

И тело к телу жаться было радо,

В различности искусства обнимать.

Но вот вдали, где кончилась ограда,

Раздался первый возглас петуха,

И мы спешим от гнили и распада, —

В блаженстве соучастия греха.

Пробуждение вампира

Из всех картин, что создал я для мира,

Всего желанней сердцу моему

Картина – «Пробуждение Вампира».

Я право сам не знаю, почему.

Заветные ли в ней мои мечтанья?

Двойной ли смысл? Не знаю. Не пойму.

Во мгле полуразрушенного зданья,

Где умерло величье давних дней,

В углу лежит безумное созданье, —

Безумное в жестокости своей,

Бескровный облик с алыми губами,

Единый – из отверженных теней.

Меж демонов, как царь между рабами,

Красивый демон, в лунной полумгле,

Он спит, как спят сокрытые гробами.

И всюду сон и бледность на земле.

Как льдины, облака вверху застыли,

И лунный проблеск замер на скале.

Он спит, как странный сон отжившей были,

Как тот, кто знал всю роскошь красоты,

Как те, что где-то чем-то раньше жили.

Печалью искаженные черты

Изобличают жадность к возбужденьям,

Изношенность душевной пустоты.

Он все ж проснется к новым наслажденьям,

От полночи живет он до зари,

Среди страстей, неистовым виденьем

Но первый луч есть приговор «Умри».

И вот растет вторая часть картины

Вторая часть: их всех, конечно, три.

На небе, как расторгнутые льдины,

Стоит гряда воздушных облаков.

Другое зданье. Пышные гардины.

Полураскрыт гранатовый альков.

Там женщина застыла в страстной муке,

И грудь ее – как белый пух снегов.

Откинуты изогнутые руки,

Как будто милый жмется к ней во сне,

И сладко ей, и страшно ей разлуки.

А тот, кто снится, тут же в стороне,

Он тоже услажден своей любовью,

Но страшен он в глядящей тишине.

К ее груди прильнув, как к изголовью,

Он спит, блаженством страсти утомлен,

И рот его окрашен алой кровью.

Кто более из них двоих влюблен?

Один во сне увидел наслажденье,

Другой украл его – и усыплен.

И оба не предвидят пробужденья.

В лазури чуть бледнеют янтари.

Луна огромна в далях нисхожденья.

Еще не вспыхнул первый луч зари.

Завершена вторая часть картины.

Вампир не знал, что всех их будет три.

На небесах, как тающие льдины,

Бегут толпы разъятых облаков,

У окон бьются нити паутины.

Но окна сперты тяжестью оков,

Бесстыдный день царит в покоях зданья,

И весь горит гранатовый альков.

Охвачена порывом трепетанья,

Та, чья мечта была роскошный пир,

Проснулась для безмерного страданья.

Ее любил, ее ласкал – вампир.

А он, согбенный, с жадными губами,

Какой он новый вдруг увидел мир!

Обманутый пленительными снами,

Он не успел исчезнуть в должный миг,

Чтоб ждать, до срока, тенью меж тенями.

Заснувший дух проснулся как старик.

Отчаяньем захваченный мгновенным,

Не в силах удержать он резкий крик.

Он жить хотел вовеки неизменным,

И вдруг утратил силу прежних чар,

И вдруг себя навек увидел пленным, —

Увидев яркий солнечный пожар!