Мы живём на границе - Верещагин Олег Николаевич - Страница 21

– Тут же не на четверых, тут на четыре десятка, – сказал он потрясенно.

– На восемь человек, полностью вооруженных, – уточнил Мирослав. – Мы так рассчитываем, что В СЛУЧАЕ ЧЕГО к нам кое-кто еще присоединится. Но пока помалкиваем.

– Это ж подсудное дело, – голос Сергея звучал восхищенно.

– Да, – гордо сказал Глеб. – А что нам делать и на кого надеяться, если у нас на всю страну три боеготовых дивизии и четыре боеготовых бригады?[41] Или ты думаешь, у отца автомат в милиции зарегистрирован? Нас бы еще в середине девяностых всех зарезали, если б мы что-то регистрировали.

– Ё-моё! – Сергей снова начал блуждать вдоль стеллажа. Петька давал пояснения:

– Вот ДП, то есть "дегтярь-пехотный" 27-го года. Хорошая штука, но тяжел, зараза, и магазин маленький, всего сорок семь патрон, да и неудобно с таким блином сверху… Вот, видишь – ППШ, их у нас шесть целых, отличная вещь, но бронежилеты не берет; правда боевики бронежилетов и не носят… Вот СВТ, самозарядки Токарева, их четыре – капризные и отдача убойная, зато мощные… Вон две снайперки мосинских, оптика ничуть не пострадала…. И пистолеты есть – шесть ТТ и два "вальтера"… А это, на пивные банки похоже – это немецкие гранаты осколочные…

– Я раньше думал, что у них такие… – Сергей рассматривал гранаты, – ну, на длинных ручках. Они их ещё за голенищами носили…

– Да, такие тоже были… Вот патроны, патронов много, только к "вальтерам" мало, а так полно; тэтэшные и к пэпэша подходят, а эсвэтэшные – и к пулемету, и к снайперкам… Видишь, упакованы герметично, а эти уже мы распечатывали… А вот тут взрывчатка, тротиловые шашки – видишь, тоже герметично все, а это тоже мы опробовали… Тут шнур запальный… Разгрузки охотничьи, мы сами покупали и переделывали. И рюкзаки, и спальники… Вон там керосин, до фига, это еще старые запасы, а бензин мы запасли, и масло машинное – это для "молотовского коктейля"[42]…

– Ну и да-а… – только и сказал Сергей, обхватывая себя руками за плечи. – А если я растреплюсь, то что – утопите?

– Не растреплешься, – уверенно сказал Глеб. Сергей помолчал, кивнул:

– Не растреплюсь… Даже если… когда мои найдутся и я уеду, я вое равно буду молчать, а если что – доберусь к вам. Честно. Но это!.. – он помотал головой: – Как в кино про Велика Отечественную, правда!

– А чем мы хуже? – спросил Глеб. – Ничем. Это просто кому-то НАДО, чтобы мы были хуже. Я читал старую книжку про тогдашних ребят, вон, и Серб читал и Володька, а Петька у нас неграмотный… – все посмеялись, и Глеб продолжал: – Казьмин Володя, он был младше нас, а защищал Брестскую крепость. И из плена бегал девять раз его ловила, били, снова сажали, а он все равно… И на десятый сбежал, в партизаны… Марат Казей – три эшелона взорвал, а в последнем бою себя и эсэсовцев подорвал гранатов… И сколько таких было? Про них уже и не помнят почти… А мы чем хуже? Вон, Дэцл. Про него столько шутят, а помнишь, как он в "Последнем Герое" себя показал? И по хозяйству, и на рыбалке, и в соревнованиях… Музычка у него придурочная, а сам-то оказался хороший парень…

– Ждали, ждем, – сказал Мирослав,

Это ваш Башлачев. И еще… – он задумался, пошевелил губами и прочел: 

– Это тоже он.

– Короче, я с вами, – твердо сказал Сергей. Подумал и опросил: – А пострелять можно будет?..

…Перекупаться можно даже в обалденно жаркий день. Что и произошло со всеми пятерыми. Они выползли на раскаленный песок и растянулись на нем, стараясь не корчиться от холода и постепенно оттаивая – слышалось только пыхтение. Наконец, Глеб приподнялся и сообщил:

– А вечер-то уже скоро… Давайте дров подсоберем и для костра все приготовим, а то ахнуть не успеем – придется в темноте по кустам шариться… Подъём, подъем, – он встал и с удовольствием попинал безвольные тела. – Ну, собираем раскиданные мослы и вперед, живей!

Угрозами физического насилия ему удалось заставить всех таскать хворост – настоящих дров тут было не найти – и через полчаса на краю пляжа возле кустов выросла громадная куча, но все исцарапались, пообжигались крапивой и накормили пересиживавших жару в кустах комаров. Все взмокли и с удовольствием еще раз искупались, но недолго, а потом опять попадали на песок, но уже в тень, протянувшуюся на две трети пляжа – дело в натуре шло к вечеру.

– Давайте в карты сыграем, – предложил Володька. Мирослав, закрывавший локтем лицо, заинтересованно приподнял руку:

– В "дурака" на раздевание.

Все зафыркали и завозились, разбирая шорты и кеды. Мирослав подумал и повесил на шею гитару; снять ее он согласился только после небольшого выламывания рук.

– Интересно, – спросил Сергей, – пионеры-герои играли в карты?

– Почему нет? – Глеб тасовал старую колоду, извлеченную из багажной сетки. – Игра, так игра… Серб, ты зачем шнурки вытаскиваешь?

– Это отдельные предметы, – невозмутимо заявил Мирослав. Глеб покачал головой:

– Ну, жук… Сунь обратное то в следующий раз резинку от плавок объявишь отдельным предметом. Тебе только уступи… Сунь, я сказал!!! Тебе все равно всегда в карты везет!

– Да он просто жульничает, – пояснил Петька. – Давай, я сдам… На моей памяти он вообще один раз проиграл.

– Зато как! – оживился Володька. – В прошлом году мы под Новый Год в школе репетировали, ну и задержались… Кто еще был, Глебыч?

– Я уже не помню, – Глеб засмеялся. – Играли на желание, и Серб продул…

– А я выиграл, – гордо заявил Володька. – И говорю ему…

– Короче, – Мирослав хрюкнул, – я пробежал голый вокруг школы по сугробам, постучал в каждое окно и крикнул: "С Новым Годом!" Хорошо еще, что уже никого не было…

– Умалчиваешь, – осуждающе покачал головой Глеб. – В 3"А" старшеклассниц еще репетировали, а они толком ничего не поняли. А вот в комнате техперсонала баба Люся сидела и как раз шторку отодвинула – посмотреть, во дворе свет горит, или нет, когда Серб подбежал…

– Минус одиннадцать было, – сердито сказал Мирослав, – а я в трех местах по пояс провялился, так что мне не до бабы Люси было… Козыри что?

– Пики, – Петька выложил остаток колоды. – Чужие вещи не ставим!..

…Володька проигрался первым и под общий смех передал плавки важному Мирославу, который был не то что при своем: в его распоряжении оказалась большая часть проигранных вещей. Присоединив плавки Володька в этому складу, Мирослав осторожно поднялся, прошел к своему велосипеду… По внезапной нехорошей тишине Володька понял: что-то не то, обернулся…

– Улыбочку, – "мыльница" в руках Серба мигнула вспышкой. – Спасибо. Пошлю в журнал для извращенцев. Гордись. Письма градом посыплются.

– Паразит… – тоскливо сказал Володька, краснея.

– Меняю негатив… нет, ставлю негатив! – Мирослав плюхнулся на свое место, покрутил фотоаппарат. – А тебе ставить нечего. Дурак ты, Джигит. Круглый, по правде сказать… Еще можно сделать большой снимок и поместить его в газете – на первое сентября: "Кто как провел лето?"

Володька зарычал, поднялся и потел купаться. Остальные вернулись к игре, но она внезапно показалась скучной. Мальчишки еще с четверть часа похлопали картами; Глеб тоже продул трусы, но после этого игра увяла окончательно. Все разобрали свою одежду и просто молча устроились на берегу: Сергей и Володька сидели, обхватив коленки руками, остальные полулежали, опершись на локти.

Наступал настоящий вечер, солнце почти село за лес на том берегу. Стало прохладней, зазвенели комары.