Репетитор - Полонский Георгий - Страница 10

- Ага, - засмеялся Борис. - На китах стоят. А почтальоншами - акулы молоденькие.

Сели на ступеньках.

- Я вот все думаю, невестка: я-то где был, когда Костик тебя заарканивал? Я-то куда глядел?

Она ждала этого. Ждала и боялась.

- Боря, не надо. "Заарканить" меня вообще нельзя. А слово "невестка" говорится после свадьбы - так, нет? Слушай, а может, со мной еще кто-нибудь шутит так? Ты не подумал об этом?

Была пауза.

- Ты чего, Катюх? Какие шутки? Ваше с Костиком фото батя в большой комнате вывесил…

- Ну и зря.

- Не понял. Что у тебя, самочувствие плохое?

Она кивнула.

- Ты думаешь: а где ж посылочка? Вранье, небось? Ну правильно, ему трудно из океана. И что у матроса есть, чтоб послать? А вот есть! У него братан есть, который сделает…

Боря вынул из кожанки маленькую коробочку.

- Чтобы ты его и нас за шутников не держала! Давай палец…

Катя убрала руки за спину.

- Убери быстро! Выдумали, надо же… Ты б лучше цепь собачью купил! Привязали бы меня на все три годика к дому - и можно не сомневаться…

Но истина доходила до Бориса медленно.

- Постой, Кать! Это настоящее… Знаешь, какой пробы?

- Убери, я сказала! Боря, ну а если я передумала - как тогда? Если извинения прошу? У Костика, у всей семьи вашей, у Военно-морского флота? Да, Боря, да… Ну что делать, если мне другой человек понравился?

Когда до Бориса дошло, он стал отвешивать ей оплеухи. Такие, от которых не всякий мужик устоял бы на ногах!…

А потом вышла из воды блаженно улыбающаяся мокрая Инка и, дойдя до "спасалки", ужаснулась. Свою подругу она нашла в состоянии, которое называется "нокдаун". Кровоточили нос и губа; плакать Катя уже могла, а соображать - еще нет; падая, она здорово грохнулась затылком. В общем,Борис принял меры, чтобы его не держали за шутника.

Понуро, подавленно брел он восвояси, к мотоциклу.

- Катька… Что это?! Мамочки… - Инка не знала, оказывать ли первую помощь, задерживать ли этого "амбала"…

- Ты что же, бандюга, с девчонкой сделал?! Да я сейчас милицию!… Горилла безмозглая, уголовник! - кричала она. - Далеко не уйдешь… Через двадцать минут протокол на тебя будет!!!

Но Катя считала как-то иначе. Выгибаясь и запрокидывая голову, чтобы кровь не так обильно текла из носа, она проговорила несуразное:

- Догони… Скажи, что все правильно… я не в обиде…

- Чего-чего?!

- Не в обиде… И никакого не надо протокола… Черт, хлещет как… Он не мог по-другому… и я тоже… вот и разобрались. Мама, затылок!

Мотоцикл зарычал и рванул с места.

21.

Ксения Львовна Замятина и ее внук находились в центре местной цивилизации, шли вдоль магазинных витрин. Разговор был о Кате.

- Значит, ты похвалила ее копчушки - и все? - допрашивал Женя с пристрастием.

- Пардон, а что я должна? Разучивать с нею текст басни? Она же текста еще не знает! А я столько слышала от поступающих этих "Волков и Ягнят", "Ворон и Лисиц", "Кукушек и Петухов", что - уволь, пожалуйста… Меня можно изваять в бронзе рядом с Крыловым, я достойна уже… Сидит Крылов, а на плече у него - этакая старая ворона! Только вместо сыра у нее в клюве - студенческий билет…

- Щемящий образ. А Катя - Лиса, так надо понять? - у него желваки заходили от возмущения.

- Окстись! Если всюду тебе мерещится ее славная мордочка, - я за это не отвечаю…

Он замедлил шаг. Поглядев на него, бабушка поспешила раскаяться:

- Ну не гневайся, ну не буду… Понимаешь, меня сбивает с толку неясность твоей роли. Или то, что их сразу три!

- Какие еще три?

- Культурно-просветительная - раз. Организационно-меценатская, связанная со мной, с какими-то видами на меня, - это два. И, наконец, главная… определи ее, как хочешь, сам… но, по-моему, там все решает Эрос…

Женя почему-то ударил палкой по урне для мусора, случившейся по пути.

Но факты - полупризнал:

- Занятно. Ну допустим, допустим… Дальше-то что?

- А дальше - у меня маленькое опасение… только ты не рычи, я была бы рада ошибиться! Женька, а не может быть так, что самой Кате требуется только второе? Чтоб вытащили ее в Москву и поставили на лестницу-чудесницу, везущую куда-то вверх? А вся культура и вся лирика - это так… сбоку припека?

Он посмотрел на нее так, что она закрыла рукой лицо в комическом испуге.

- О, Боже… Марат, Дантон и Робеспьер, вместе взятые! Сказала ведь: это предположение только и дай Бог, чтоб оно было ошибочное…

Около фотоателье Замятина вздохнула:

- Хотела еще одну вещь сказать чисто фактическую, но ежели из-за этого я враг, - не буду.

И пошла дальше.

- Скажи, - попросил Женя. - Скажи, это важно мне.

- Вот именно: нельзя ведь, чтобы тебе долго вешали на уши холодную вермишель? Мы сейчас прошли фотосалон… вернись, глянь на витрину.

Женя вернулся. Центральное место в экспозиции фотографий занимала та, где Катю обнимал матрос.

- Ну и что? - быстро спросил Женя. - Ну и что?

Но потом замолчал надолго. Матрос, известный нам под именем Костика, выглядел счастливчиком. Катя, хотя и уступала ему по части ликования, красовалась на главной улице по праву. Оба были в тельняшках, и очень вызывающей получилась у нее свободная от лифчика грудь.

Чтобы увести Женю оттуда, Замятиной пришлось вернуться за ним и взять его под руку:

- Пойдем, мне надо еще на почту…

22.

К телефонной кабинке со словом "Москва" на стекле была очередь, как всегда. Ксения Львовна закрепилась в ее хвосте и вышла на порог покурить. Женя что-то чертил на испорченном телеграфном бланке. Потом поднялся из-за стола и, вялый, рассеянный, тоже вышел наружу. Не глядя на бабку, произнес:

- Сегодня, ты говорила, тебя везут в Домский собор?

- Да, а что? Второй билет есть, но ты ведь заранее сказал, что не сможешь?

- Я смогу, пожалуй. Был назначен урок, но я отменю.

- Ну да… в конце-то концов, ты ж на отдыхе…

- Вот именно.

Они прохаживались там, у входа на переговорную. Неспокойно было Ксении Львовне: слишком явно и на глазах поскучнел ее Женька. Она решилась вернуться к болезненной теме:

- Слушай-ка… наверно, я зря в это влезла. Ты не особенно прислушивайся.

- К чему?

- Ну к моим предостережениям, страхам. Если тебе хорошо с ней - это и есть главное, вероятно. А матрос этот… очень может быть, что он - вариант моего Лаэрта… Студент мой, Лаэрт Курдиян, уходил в армию и попросил меня сфотографироваться с ним на память. Ну доставила я ему это удовольствие, а как иначе? И не думаю, что его девушка должна теперь шибко мучиться… А по-твоему?

Женя улыбнулся только.

- Она мне вообще-то симпатична…

- Девушка Лаэрта?

- Да Катя твоя! Ты прости, Женька… может, я действительно забыла, как это бывает… Знаешь, дай пенсионерам власть - за поцелуи штрафовали бы на санэпидемстанциях!

Он кивнул, усмехаясь. Какое-то время они еще топтались на каменном крыльце. Потом Женя подошел к местному автомату, он висел тут же.

- Смотри, тут указан телефон спасательной…

- Так позвони! Или ты решил не отменять ничего?

- Вот думаю… Нарушить слово, отменить ради концерта урок - в этом есть что-то немузыкальное. А?