Гарем - Грассо Патриция - Страница 73

Халид порывисто обнял ее.

– Пока во мне будет тлеть хоть искорка жизни, никто не посмеет тронуть ни тебя, ни наших детей. Разве я не клялся султану защищать тебя?

– Я верю тебе и надеюсь на тебя. – Она погладила ладонью его шрам и запечатлела поцелуй на изуродованной щеке.

Халид просветлел. Все будет хорошо. Жена его примет Карима с любовью.

– Я провел на ногах всю ночь и хотел бы отдохнуть, – сказал Халид мягко, но настойчиво укладывая ее обратно на подушки. Он лег с краю и обнял ее. Эстер уютно устроилась в его объятиях. Тепло его тела, ровное биение сердца в могучей груди, а может быть, ночная красавица быстро усыпили ее. Тогда Халид легонько поцеловал ее, осторожно поднялся с постели и неслышными шагами удалился из комнаты.

Он направился в прежнюю спальню, где Лана кормила малыша через соску.

Халид взял Карима на руки, отпустил Лану и продолжил кормление. Темные глаза мальчика, так похожие на материнские, разглядывали незнакомого мужчину, что не мешало ему при этом жадно сосать молоко.

Тронутый доверчивостью и беспомощностью маленького существа, Халид как-то отвлекся от размышлений о будущем царственного принца. Решив, что Карим уже достаточно поел, он отложил фляжку из кожи ягненка и прошелся с малышом по комнате. Зрелище могучего, закаленного в сражениях воина с крохотным младенцем на руках было впечатляющим.

– Мой сын, ты благородный принц величайшей империи в мире, – обратился Халид к малышу. – Как твой отец я буду учить тебя всему, что необходимо знать мужчине и воину. Твоя мать, которую ты скоро увидишь, это ангел любви, ниспосланный нам аллахом. Ее нежность и забота помогут нам в самых суровых испытаниях, если они выпадут на нашу с тобой долю.

С малышом на руках Халид опустился на кровать и смежил веки. Отец и сын погрузились в сон.

– Просыпайся, мой принц. – Омар слегка тронул его за плечо. Может быть, в первый раз за много лет пробуждение Халида было таким мирным и сулило столько приятных для души событий. – Принцесса помылась в бане и позавтракала, – сообщил евнух.

Халид с улыбкой спросил его:

– Как тебе мой сын?

– Хороший мальчик. Я надеюсь, что скоро у него появится много братишек, чтобы ему было, кем командовать.

Халид рассмеялся. Проснулся и Карим и стал жизнерадостно агукать.

– Положим его в колыбель? – предложил евнух. Халид покачал головой.

– Возьми колыбель и следуй за мной. Когда подойдем к моей комнате, уложишь малыша в колыбель и останешься на страже. Я войду к жене без него.

Эстер стояла у окна и всматривалась в глубь сада, где уже сгущались вечерние сумерки. Прислушиваясь к чему-то, она не сразу обернулась на шаги принца.

– Мне показалось, что где-то поблизости плачет малыш.

Халид распахнул дверь пошире, чтобы она увидела колыбель.

– Полюбуйся на моего сына.

– Твоего сына? – В изумлении Эстер уставилась на капризно расхныкавшегося младенца.

– Прости, я выразился не совсем правильно. – Халид улыбнулся. – Мне следовало сказать – нашего приемного сына.

Эстер молчала, и это встревожило Халида. Он присел на край софы и позвал жену:

– Сядь, пожалуйста.

– Я не сяду, пока ты не скажешь, чей это ребенок.

– Я говорю – садись! – В тоне Халида сквозило раздражение.

На повышенные голоса Карим немедленно откликнулся громким плачем. Эстер подошла к колыбели и взяла мальчика на руки. Омар тут же удалился со своего поста с удовлетворенной ухмылкой на физиономии.

– Смотри, что ты сделал! – упрекнула Эстер мужа. – Ты закричал и напугал малыша.

Она крепче прижала к себе младенца и пальцем нежно коснулась его бархатных щечек.

– Тихо, маленький! Тебя никто не тронет. Я не позволю нехорошему дяде пугать тебя.

Халид не мог не улыбнуться. С первого же мгновение его жена повела себя как заботливая мать, а он этого и хотел.

– Так как Михрима объявила во всеуслышание, что ты носишь ребенка, мне пришла идея, как спасти сынишку Линдар. С этого момента Карим – мой сын. Никто на свете, даже сам мальчик, не узнает, кто он на самом деле по происхождению. Разоблачение грозит смертью всем, кто причастен к этому обману, а может привести и к междоусобной войне.

Одного взгляда на Эстер было достаточно, чтобы понять, как она счастлива. Ободренный, Халид спросил:

– Сможешь ли ты любить его как собственного ребенка?

Вот она, западня, подстроенная ей, чтобы она забыла и родину, и свою семью. Эстер посмотрела сначала на него, потом на мужа.

– Означает ли, что, став его матерью, я уже никогда не попаду в Англию? – В голосе ее слышалась печаль от невозвратной потери.

– Ты что, собралась играть им? Принять его как своего сына, а потом бросить? – заорал на нее в голос Халид.

– Я никогда не оставлю свое дитя, – крикнула в ответ Эстер. – Как смеешь ты так плохо думать обо мне? Затихший было младенец вновь расплакался.

– Ты опять его напугал, – сердито произнесла Эстер и занялась мальчишкой, но остановить его крик оказалось не так-то просто. – Он, должно быть, голоден.

– Он выпил чуть не бурдюк козьего молока. – Халид потянулся за малышом, но Эстер не позволила отнять его у себя.

– Мой сын хочет быть с матерью. Сердце Халида растаяло. Все складывалось как нельзя лучше.

– Ради безопасности Кариму надо сменить имя, – сказала Эстер, укачивая младенца. – Назовем его Уолтер, как моего отца.

– Уолтер – английское имя, – возразил Халид, отдавая в распоряжение крошечного принца свой внушительного размера палец. – Кроме того, по обычаю первенца называют именем отца.

– Еще одно правило, которое нельзя нарушить? – усмехнулась Эстер.

– Не будем сейчас спорить, – предложил Халид и взглянул на умиротворенного малыша.

– Наш сын само совершенство, – лучезарно улыбнулась Эстер.

– Пусть так и будет, – решил Халид. – Сына мы назовем Кемаль Мустафа. Кемаль означает «совершенство», а Мустафа – имя моего покойного дяди, султана.

– Кемаль – это хорошо, – согласилась на удивление легко Эстер и, заметив, что беззубый ротик младенца при взгляде на нее растянулся в улыбке, сказала: – Кемалю я нравлюсь.

– А это салют в честь тебя, – усмехнулся Халид, услышав весьма громкий звук. Эстер всполошилась.

– О боже! Какая вонь!

– По нашим обычаям пеленки младенцам меняет мать.

– Я не знаю, как это делается.

– Научишься.

Халид крикнул Омара. Тот вбежал в комнату, запыхавшись.

– Принеси чистую пеленку.

Через считанные секунды Омар вручил Эстер пеленку и с сияющим лицом произнес:

– В Коране сказано: «Рай простирается у материнских ног».

– Я христианка, сколько можно повторять? – отрезала Эстер. – И перестань улыбаться, а то я подумаю, что ты смеешься надо мной.

Двое мужчин наблюдали, как Эстер разворачивала малыша и вытирала его. Чистую пеленку она подсунула под крохотную попку.

– Посмотрим на твою бедненькую ножку, – проворковала Эстер. Она наклонилась над младенцем, но отпрянула с возгласом: – Он пустил в меня струю!

Халид и Омар весело переглянулись.

Бросив на них уничтожающий взгляд, Эстер кое-как запеленала Кемаля и принялась укачивать его. Она невнятно напевала какую-то колыбельную, но малышу и этого было достаточно. Он закрыл глазки и тихонько засопел.

– Подай колыбель, – шепнул Халид евнуху. Он был более чем доволен. Эстер попалась на крючок и уже с него не сорвется. Дикий Цветок перестал быть диким, а стал истинной женщиной. Кемаль обрел мать.

20

Эстер уложила спящего Кемаля в колыбель и повернулась к принцу.

– А где же твой сюрприз?

Халид смотрел на нее в полной растерянности.

– Сходи за едой для Кемаля, – обратилась она к Омару. Ей казалось, что она ведет себя точно как многоопытная мамаша.

Омар убежал выполнять поручение госпожи.

– Мальчишка ел совсем недавно, – попытался было возразить Халид.

– Очевидно, о детях ты не имеешь ни малейшего представления.