Гарем - Грассо Патриция - Страница 72

И Девичья Башня уже не показалась ей сейчас мрачной тюрьмой или твердыней, созданной для войны, может быть, потому, что владелец этого замка стал для нее любимым человеком, мужем, опорой в жизни.

Аргус первым приветствовал их, но выражал свою собачью радость по поводу встречи с Эстер столь бурно, что едва не свалил его с ног. Халиду пришлось оттащить его. Пес языком старался проникнуть под чадру, но Эстер пригрозила ему наказанием от аллаха.

– Эта вуаль – священный покров, и нарушать его грешно даже псу.

Вслед за Аргусом настал черед Омара и Абдуллы.

– Добро пожаловать в дом, мой принц и моя принцесса!

– Проводи принцессу в спальню, Омар, – распорядился Халид.

– Пойдем, госпожа, – сказал Омар. – Помоемся, покушаем, подремлем на подушках. Абдулла вгляделся в лицо господина.

– Ты выглядишь усталым, Халид-бек.

– Ночь была длинной, а утро еще длиннее. Как мальчик?

– Лана взялась заботиться о нем. Знает ли принцесса, что ожидает ее?

– Пока нет, но я уверен, что моя жена примет малыша хорошо.

– А если она откажется?

– По этому поводу не тревожься, у Дикого Цветка нежное сердце.

– Есть ли новости о Форжере? – осторожно поинтересовался Абдулла.

– Отложим на время разговор о нем, – устало вздохнул Халид.

Вместо того чтобы направиться в прежнюю спальню, Омар повел Эстер в спальню принца. Обстановка здесь была спартанской и соответствовала облику сурового воина. Из предметов роскоши был только персидский ковер на полу. Эстер обратилась к евнуху:

– Это не моя комната.

За ее спиной появился Халид.

– Девичья Башня принадлежит мне. И все комнаты мои. Я волен распоряжаться ими. Прежняя твоя комната теперь занята.

Эстер спросила то ли в шутку, то ли всерьез:

– Ты успел поселить в ней новую пленницу?

– Пока я не распоряжусь по-иному, моя жена будет спать подле меня. Разве в Европе супруги спят раздельно?

– Священник нас не обвенчал, значит, мы не женаты.

– Ты моя жена до тех пор, пока я не разведусь с тобой.

– А я могу с тобой развестись? – с вызовом задала вопрос Эстер, скрывая охватившее ее смятение. Кроме покойного короля Генриха, в Англии еще никто не разводился. По крайней мере она об этом не слышала.

– Женщины не разводятся с мужьями. Это незаконно, – сказал Халид.

– Незаконно мое положение в твоем доме без благословения церкви!

Слушая их. Омар впал в отчаяние. Неужто они опять затеют перепалку? Как принцесса может забеременеть, если она делает все, чтобы оттолкнуть от себя принца?

И вдруг его осенило свыше. Превосходная идея! Не в силах скрыть свою радость. Омар улыбнулся до ушей.

– Над чем ты смеешься? – рявкнул на него Халид. – Неси нам обед.

– Я не голодна, – заявила Эстер.

– Голодна ты или нет, а есть будешь.

– Не буду!

Омар, окинув спорящих супругов лукавым взглядом, исчез за дверью.

– Приляг, пока он принесет еду. Ты, наверное, устала.

– Я не устала, – механически возразила Эстер.

– У тебя под глазами темные круги. И капризна ты как ребенок, у которого режутся зубки.

– Я отказываюсь спать вообще, – заявила Эстер. – Сон портит мне настроение.

Халид рассмеялся ей в лицо. Жена его – самая непредсказуемая женщина на свете. Если б таких женщин рождалось побольше, мужчины уже давно ходили бы в чадрах:

– Если кто и способен обходиться без сна, то это, конечно, ты. Тогда прогуляемся. Свежий воздух, в отличие от сна, настроение тебе не испортит.

Эстер на этот раз покорилась. Раньше она видела сад Халида только при лунном свете. Теперь же мастерство садовника поразило ее. Даже в Топкапи не было ничего подобного.

Белые, розовые, алые, золотистые, голубые, фиолетовые цветы чередовались, создавая какую-то волшебную гармонию. Только человек, обладающий видением художника, вдохновением и руками истинного творца, мог изобрести и воплотить в живой природе такие изысканные узоры.

– А где же розы? Их нет в твоем саду?

– Лишь одна роза цветет в моем сердце постоянно. А так, да будет тебе известно, поздней осенью розы не цветут.

– Как ты одарен! – воскликнула Эстер, наслаждаясь воистину чарующим смешением ароматов. – И как влюблен в свое дело.

– Садовник – человек одинокий, а я люблю одиночество.

– Но ты воин, всегда окруженный людьми, солдатами.

– Вот поэтому я нуждаюсь в мире и тишине. Халид прошел еще несколько шагов по дорожке и произнес не без гордости:

– А здесь находится моя природная аптека.

– Ты еще и лекарь?

– Скорее фармацевт. Вот это растение, похожее на папоротник, называется тысячелистник. Настой из него облегчает пищеварение.

– А что это за листья, на вид такие шелковистые? – спросила Эстер.

– Ночная красавица. Если сорвать листок и положить его под подушку, то к тебе быстро придет сон и он будет безмятежным.

– Как может простой листок усыпить человека? – недоверчиво спросила Эстер.

Халид улыбнулся, и Эстер невольно улыбнулась в ответ.

– Так приятно видеть на твоем лице улыбку, – сказал Халид. – Как будто выглянуло солнышко.

Халид склонил голову, и его теплые ищущие губы завладели ее губами. Поцелуй их был долгим и сладким.

– Ты еще не проголодалась? – спросил он лукаво.

– Кажется, я уже в состоянии что-нибудь съесть, но самую малость.

Они вернулись в комнату. Их ждал уже накрытый стол и Омар, на лице которого по-прежнему сияла глуповатая, но самодовольная ухмылка. Эстер нахмурилась, увидев украшающее стол огромное блюдо жареных баклажанов.

Эстер любила своего супруга и хотела иметь от него детей. Но как она могла произвести на свет ребенка в стране, где невинных младенцев приговаривают к смертной казни, как это произошло с сынишкой Линдар. Эстер жила бы в постоянном страхе, что султан в любой момент прикажет зашить и ее ребенка в мешок и утопить в Босфоре.

– Убери это немедленно! – крикнула Эстер евнуху. Улыбка сползла с физиономии Омара, зато мозг заработал в ускоренном темпе. Если принцесса отказывается есть баклажаны, то нужно срочно найти иной способ, чтобы она забеременела.

Озадаченный, Халид посмотрел сначала на баклажаны, потом на жену.

– Чем провинились эти бедные баклажаны?

– Из-за них женщины беременеют, – просветила мужа Эстер. – Так же как из-за твоих листков ночной красавицы люди засыпают.

«Значит, она не желает рожать мне детей?» Тысяча кинжалов вонзились в сердце Халида, но лицо оставалось бесстрастным. Как он мог ошибиться в Эстер, убедив себя, что у нее нежная душа. Она не примет Карима. Возможно, он неверно распорядился судьбой малыша. Жизнь с матерью, которая холодна к ребенку или даже ненавидит его, подчас ужаснее мгновенной смерти.

Как же ему теперь поступить? Отправить ребенка Малику? Лишить его жизни? Это немыслимо. У Халида никогда не поднимется рука на невинное дитя.

– Убери баклажаны, – распорядился Халид.

– А что принести взамен? – невесело осведомился Омар.

– Ничего. Оставь нас, – приказала Эстер. Внезапная перемена настроения Халида не укрылась от нее. Она сделала над собой усилие и придала голосу некоторую игривость: – Где же обещанный сюрприз?

– Тебе следует выспаться и успокоить нервы, прежде чем ты его увидишь.

Эстер послушно прилегла. Халид положил ей под подушку листик ночной красавицы и повернулся, чтобы уйти. Эстер удержала его.

– Пожалуйста, останься.

Халид присел на край софы. В глазах его застыла печаль. Это мучило Эстер. Она поднесла его пальцы к губам и поцеловала их один за другим.

– Я очень люблю детей, но боюсь…

– Рождение ребенка для женщины естественно. Тебе нечего бояться. Я пошлю за лучшей повитухой в Стамбул.

– Я не этого боюсь, – сказала Эстер.

– Тогда что же пугает тебя?

– Карим мертв из-за дурных поступков своей матери. А что случится с нашим ребенком, если я сделаю что-то не так? У вас столько незнакомых мне обычаев и законов.