Гарем - Грассо Патриция - Страница 61

– Открой.

Он распутал шелковые нити, стягивающие сверток, и взвесил на ладони тяжелого, завораживающего взгляд грифона. Камни, украшавшие его, засияли в солнечном луче. В одном все женщины были сходны – в любви к драгоценным камням.

– Грифон прекрасен. Но он слишком велик для такой малышки, как ты.

– Но не для тебя.

– Что это значит?

– Я купила его для тебя.

Эти слова, произнесенные с тихой нежностью, повергли Халида в изумление. Он никогда не получал и не ждал подарков от женщины, будь то даже его мать. Он долго смотрел на жену в полной растерянности, но в конце концов улыбка осветила его резкие черты мягким светом. Сейчас он напоминал мальчугана в рождественский вечер в далекой Англии.

– Я не знаю, что сказать, – произнес Халид, продевая голову через золотую цепь.

Грифон занял место на его груди и засверкал на фоне белой рубашки.

– Скажи спасибо, – попросила Эстер.

– Спасибо. Я буду всегда носить его возле сердца. – От нахлынувших чувств его голос изменился, стал глухим.

– И помнить обо мне, я надеюсь, – добавила Эстер.

– Да, конечно. А у нас есть с ним сходство? – попробовал пошутить Халид.

– Вы оба таинственные, сказочные существа. Грифон и ты.

Халид стянул сапоги и улегся рядом с женой на широкой кровати. Соблюдая все предосторожности, чтобы не причинить ей боль, он обнял ее и поцеловал. Однако Эстер нарушила все очарование момента, сладко зевнув при этом.

– Зевать, когда я целую тебя, значит, нанести мне страшное оскорбление, – пошутил он.

– А кто буквально силой вливал в меня эту отраву? – нашла чем защититься Эстер.

– Откуда мы знали, какая тебе нужна доза?

– Мудрый мужчина тем и мудр, что слушает свою жену.

Халид поцеловал ее в кончик носа.

– Спи, а я буду охранять твой сон. Она жалобно посмотрела на него.

– Рука так болит…

– Закрой глаза и спи. Лекарство скоро подействует. Эстер послушно смежила ресницы и вздохнула.

– А как быть со священником?

– Забудь про священника.

– У меня болит рука.

– Какая связь между священником и твоей рукой? Я что-то не пойму.

– Если ты повторишь брачную клятву перед священником, мне станет легче.

Халид не без усилий справился с подступившим приступом смеха.

Эстер уютно устроилась в его объятиях. Хорошо, когда есть кому позаботиться о тебе, пусть в чужой стране, населенной странными людьми, чьи обычаи ей чужды и непонятны.

Когда ее дыхание стало ровным, Халид коснулся легким поцелуем лба жены. Из-за своей беспечности он едва не потерял ее. Пока Форжер жив, он должен проявлять максимальную осторожность. Семью придется держать, несмотря на все протесты, взаперти в четырех стенах. А если, в крайнем случае, понадобится им показаться в Стамбуле, Халид сам будет охранять их. Трусливый Хорек не решится действовать, когда свирепый Пес Султана близко и начеку.

16

– Не говори, пока с тобой не заговорят, – учил ее Халид.

– Не поднимай глаза на мужчин, – вторила ему Михрима.

– А дышать мне можно? – спросила Эстер, устав от их наставлений.

– Не давай воли своим чувствам, – перечислял дальше Халид.

– Следи за своими манерами. Уважай старших и не обзывай женщин ведьмами, – добавила Михрима.

Эстер была готова разрыдаться и забиться в истерике. Мать и сын обращались с ней как с малым ребенком. Оба они крутились возле нее, сыпали указаниями, вколачивали в голову правила и прописные истины, и так уже пять дней с короткими перерывами на еду и сон.

Если она взбунтуется, Халид не разрешит ей сопровождать их в султанский дворец Топкапи, а Эстер уже не могла выносить слишком затянувшегося заключения в доме Михримы. Вместо того, чтобы слушать и запоминать наставления двух ретивых учителей и выказывать трепетное желание усвоить ценные знания, она в нервной растерянности потирала свою забинтованную руку.

– Не трогай повязку, – приказал Халид, шлепнув ее по здоровой руке. – Касаться забинтованных частей тела – верх неприличия.

– Неприлично! – Темперамент Эстер вырвался наружу. – Меня уже тошнит от этого слова!

– Не повышай голос, когда говоришь при мне, иначе смерть покажется тебе избавлением, – предупредил Халид.

– А что ты со мной сделаешь? Удавишь, утопишь, посадишь на кол? А сначала будешь пытать на дыбе?

Присутствующая здесь же Тинна тихо хихикнула. Михрима метнула осуждающий взгляд в ее сторону. Она опасалась дурного влияния невестки на свою младшую дочь, а еще больше боялась, что Эстер плохим поведением уронит достоинство их всех в глазах султана и его близких.

– Ты хочешь сопровождать нас? – спросил жену Халид, настроенный весьма решительно.

– Да.

– Тогда слушайся меня или останешься дома. Принц повернулся к Омару, который держал наготове фериду, предназначенную для Эстер. За его спиной Эстер ухитрилась показать мужу язык, чем привела Тинну в восторг. Халид резко повернулся и с подозрением взглянул на жену.

Две недели минуло с того злосчастного происшествия на базаре. По-прежнему твердая как кремень в своих убеждениях, Михрима все же несколько мягче стала обращаться с невесткой и делала меньше злобных выпадов против сына. Тинна навещала комнату больной ежедневно и, как могла, развлекала ее. А по ночам Халид ласками ублажал страждущую.

Время, как лучший лекарь, исцеляло рану Эстер, но душа ее жаждала воли, воздуха и солнечного света.

Прогулки по саду уже не удовлетворяли ее. Сад казался ей тесным, каким и был на самом деле.

Узнав, что Эстер спасла жизнь его тетушке, принц Мурад настоял, чтобы Халид представил свою жену обитателям Топкапи. Его мать, сестра и супруга, а также другие женщины султанского гарема были заинтригованы рассказами о бесстрашной англичанке.

– Не поднимай вуаль до того, как войдем внутрь дворца, – сказал Халид, закрепляя на ней плотную фериду.

– И не высовывай носа сквозь занавески в носилках, – предупредила Михрима. – Я знаю, что ты делала это, когда нас несли на базар.

– Что-нибудь еще прикажете или это все? – раздраженно спросила Эстер.

– Не влезай ни на какие деревья, – добавила Тинна. Эстер рассмеялась. Тинна присоединилась к ней. Михрима осуждающе поджала губы. Изувеченная шрамом щека Халида стала подергиваться от нервного тика.

Эстер же мысленно улыбнулась. До чего же смешны их хлопоты и тревоги. Они принимают ее за невежественную дикарку, а ведь она кузина самой королевы Елизаветы Английской.

Халид на великолепном черном жеребце возглавлял кортеж, медленно тянущийся по узким, заполненным толпой улочкам к морскому порту. Вооруженные всадники отгораживали от любопытных и возможных злоумышленников трое носилок, в. которых устроились закутанные в темную ткань женщины. Кони шли вплотную, так, что ноздри одного чуть не упирались в круп другого. Лишь только мышь рискнула бы проскочить сквозь такую преграду. Меры, предпринятые для охраны знатных путешественниц, превосходили самое пылкое воображение.

Достигнув залива, Халид высадил своих дам из носилок и препроводил их на борт императорской весельной барки, которая снялась с якоря и отправилась вниз по Босфору ко дворцу Топкапи.

Прямо с берега начиналась лестница, ведущая во дворец. Ага-кизлар приветствовал их и провел мимо шеренги свирепого вида султанских янычар. Чтобы попасть в гарем, им пришлось пройти через громадный каретный сарай, двойные ворота которого были выложены перламутром. Такая же дверь вела и в сам гарем. За нею чуть ли не полчища евнухов несли свою нелегкую службу.

Эстер благословляла свою вуаль, позволявшую ей много разглядеть, оставаясь невидимой. Зачем здесь такое немыслимое количество стражей? Опасаются ли они вторжения извне, или нападения тех, кто заперт внутри?

Проникнуть в Топкапи или убежать оттуда казалось невозможным.

Ага-кизлар провел гостей через уютный дворик с фонтаном, который могли посещать только кадин – избранницы султана. Он расстался с ними в апартаментах Нур-Бану.