Гарем - Грассо Патриция - Страница 60

– Рука принцессы скоро заживет, – заверил Халида мавр. – Шрамы останутся, но будут почти незаметны.

Халид выслушал лекаря, кивнул и покинул спальню.

Ему нужно было опросить свидетелей и узнать все подробности неудавшегося покушения.

Прежде чем расстаться с пациенткой, мавр передал Михриме пакетик со снадобьем.

– Когда принцесса очнется, дайте ей этот болеутоляющий порошок.

Михрима несла в одиночестве караульную службу возле постели невестки. Маленькая дикарка сегодня спасла ей жизнь. К тому же, очевидно, она искренне полюбила ее меченного уродливым шрамом сурового сына. Вероятно, Эстер смогла увидеть в нем то, что другим было недоступно.

– Я не умру? – шепотом спросила Эстер после нескольких минут забытья, которые Михриме показались часами.

– Конечно, нет. Лекарь зашил твою рану. Он сказал, что ты скоро поправишься, а на память останутся лишь крохотные шрамы.

Лицо Эстер исказилось в страдальческой гримасе. Михрима поспешила к двери и приказала дежурившей там рабыне принести кубок с шербетом.

– Где Халид? – спросила Эстер.

– Пытается ухватиться за кончик оборванной нити, хотя это бесполезно. Убийца мертв, а те, кто нас охранял, – тупые ротозеи. Я восхищаюсь твоей храбростью, ты спасла мне жизнь!

– Если бы я сознавала, что убийца покушается на тебя, я бы не стала ему мешать, – неожиданно для себя самой выпалила Эстер.

– То, что ты сказала, – неправда, – покачала головой Михрима. – Ты нарочно чернишь себя.

– Надеюсь, твои слова не означают, что ты теперь меня полюбила?

– Нет, но я узнала тебя получше.

– А как поживает Омар?

– Маленький евнух полностью выздоровеет к утру. Лекарь осмотрел его и дал лекарство.

Юная рабыня внесла кубок с шербетом и удалилась. Михрима добавила туда немного порошка, размешала пальцем и предложила напиток невестке. Эстер резко мотнула головой.

– Выпей шербет.

– А потом я засну?

– Да.

– Во сне я вижу кошмары.

– Какие?

– Они тебя не касаются. – Эстер была настороже и натянута как струна. – Лучше скажи, за что ты презираешь своего сына?

Михрима в крайнем изумлении уставилась на невестку и довольно долго хранила молчание.

– Несмотря на его прегрешения, я своего сына люблю, – наконец заявила она.

– Лгунам в вашей стране отрезают языки, – как бы между прочим заметила Эстер.

– Откуда ты взяла, что я не люблю своего единственного сына?

– Я слышала, как ты обвиняла его в гибели своих детей.

– Когда это было?

– Неважно, но я слышала это из твоих собственных уст.

– Временами горечь от утрат затуманивает мой мозг, и невольно обидные слова срываются с языка, – призналась Михрима. – Из-за своего уродства Халид должен быть готов к оскорбительным высказываниям в свой адрес, особенно со стороны женщин.

– О каком уродстве ты говоришь?

– О его шраме.

– Это не уродство. Это знак воинской доблести.

– Рада слышать это от тебя, – с сомнением в голосе произнесла Михрима. – Может быть, аллах и предназначил тебя, по мудрости своей, в жены моему сыну. Плохо лишь то, что он, всемогущий, ошибся немного и прислал дикарку.

Эстер оскорбилась, хотела вскочить и дать бой, но, пронзенная болью, вновь упала на подушки. Обида, беспомощность и боль – все вместе заставили ее горько заплакать на глазах у враждебно настроенной к ней свекрови.

Вошедшему в этот момент Халиду она пожаловалась:

– Твоя мать довела меня до слез. И рука болит нестерпимо.

Халид уже был готов обрушиться на мать.

– Я только хотела успокоить ее, – защищалась Михрима.

– Ты никого не способна успокоить. А все потому, что ты и есть воплощенное зло.

Оскорбленная до глубины души, Михрима направилась к двери, но с порога все же решилась дать совет:

– Если упрямая дура выпьет шербет, прописанный ей лекарем, то боль ее утихнет.

В ответ Эстер собралась с силами и крикнула:

– Ты зловредная, ядовитая ехидна, оставь меня без своих лживых советов!

– Я навещу тебя завтра утром, дорогая, – пообещала Михрима с улыбкой на устах.

– Чтобы убедиться, что я при смерти? – спросила Эстер.

– Разумеется, дорогая, – откликнулась свекровь уже из коридора.

– Обожди! – позвала ее Эстер. Михрима появилась в дверях спальни.

– Ты научишь меня, как дурачить торговцев? Михрима заметно смутилась.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Я хочу научиться обводить вокруг пальца торговцев, как это делала ты сегодня. Халид подавился смешком.

– Торговаться – это не значит дурачить, – попыталась поставить на место зарвавшуюся невестку Михрима. – Все продавцы к этому привыкли и именно этого ждут от покупателей.

– Сможешь научить меня? – настаивала Эстер. Михрима выдержала паузу, как бы раздумывая, потом сказала:

– С одним условием. Если ты выпьешь шербет.

– Хорошо. – Эстер пошла на мировую. Халид поднес жене кубок с шербетом. Эстер сделала маленький глоток.

– Все до дна, – строго сказала Михрима.

– Ведьма! – пробормотала Эстер, чем вызвала усмешку Халида.

Когда она проглотила последнюю каплю, Михрима, не скрывая своего торжества, удалилась.

Халид отставил пустой кубок и присел на краешек кровати.

– Ты страдаешь по моей вине. Я не должен был выпускать тебя из дома, когда Форжер бродит где-то поблизости.

– А какое отношение имеет к этому делу Хорек?

– Бьюсь об заклад, что именно он организовал покушение.

– Кинжал был нацелен на твою мать, а не на меня, – резонно заметила Эстер.

– Разве это так важно, на кого покушался убийца? – Вопрос Халида показался ей странным.

– У Форжера нет причины убивать твою мать. Я сомневаюсь, что он направлял руку убийцы.

– Кроме него, некому, – возразил Халид. – Он стоит за этими всеми покушениями.

– Для чего ему нужна смерть твоего кузена?

– Хорек ненавидит всех нас. Моя семья держит его в постоянном страхе.

– Но это не самая веская причина, чтобы лишать жизни твоих родственников. Чаще всего злоумышленником является тот, на кого люди и не подумают. Вполне возможно, что за всем стоит женщина.

Халид не смог сдержать улыбку.

– В чем дело? Я сказала что-то смешное?

– Ты становишься очаровательной, когда, наморщив лобик, пытаешься рассуждать о причинах и мотивах преступления.

– Пытаюсь рассуждать? – обиделась Эстер. – К твоему сведению, женщины способны на то, что и мужчины, только это получается у них лучше.

– Женщины не убивают, – возразил Халид.

– Так ли? Если женщина может спасти чью-то жизнь, как я сделала это сегодня, то она также способна и отнять жизнь.

– Женщина способна на убийство только в случае, если ее ребенку грозит опасность…

Халид внезапно замолчал. По его губам скользнула злорадная усмешка, потом он наклонился к Эстер и со страстью поцеловал ее в сухие от жара губы.

– Это поощрение или наказание? И за что? – поинтересовалась Эстер.

– Существует женщина, ребенку которой Мурад мешает. Но разоблачить такой коварный заговор способен только острый ум, да и то не один. Мне надо посоветоваться.

– Я к твоим услугам, мой господин, – скромно сказала Эстер.

Халид уставился на нее непонимающим взглядом.

– Ты уже отблагодарил меня поцелуем за то, что я пробила дыру в скорлупе, где ютился твой мозг. Теперь он на свободе и может изобрести нечто полезное. В этом моя заслуга. Я готова сотрудничать с тобой и в дальнейшем.

Он нежным жестом поправил ей спутавшиеся волосы.

– Первым делом ты должна поправиться. Я сейчас уйду, а ты поспи.

Вдруг Эстер спохватилась:

– А где моя сумка?

– Зачем она тебе?

– Мне нужна сумка, – настаивала Эстер. Бормоча что-то нелестное о женской непоследовательности в поступках и желаниях, Халид отыскал сумку и отдал ей.

Эстер с тревогой заглянула в ее глубину, вздохнула с облегчением и извлекла на свет нечто, завернутое в черный бархат. Она протянула этот предмет Халиду.