Гарем - Грассо Патриция - Страница 58

Михрима заставила Эстер надеть фериду – тяжелый черный покров. Жаркие дебаты возникли по этому поводу, и Михрима праздновала победу. Никто уже не сможет заглянуть в глаза жены ее сына. Кроме того, черный саван не позволит «этой» даже поглазеть на какого-нибудь мужчину. А если она все-таки позволит себе нарушить этикет, то об этом никто не догадается.

– Я чувствую себя покойником, вышедшим из гроба, – сетовала Эстер. – Я все же не могу взять в толк, почему надо скрывать лицо.

– Обычай требует, чтобы ты носила фериду, – сказала Михрима. О аллах, вознагради ее за терпение. У Михримы уже голова пошла кругом от бесконечных возражений и нытья невестки.

– Глупый обычай, если вы хотите знать, – послышалось бормотание под чадрой.

– А тебя никто об этом не спрашивает, – злорадствовала Михрима.

Эстер притворилась, что ничего не видит под плотным покрывалом, и нарочно столкнулась со свекровью. Тинна хихикнула. На какой-то момент молодое поколение объединилось против представительницы старого. Для Эстер это был отрадный факт.

– Почему ни Тинна, ни ты не напялили эту противную… как ее?

– Фериду, – подсказала Тинна.

– Может, займемся покупками? – спросила Михрима. – Или ты намерена и дальше препираться? Эстер сдалась.

– Давайте смотреть и покупать. – В ней проснулся зуд, свойственный всем женщинам при виде лавок, полных товаров.

В окружении телохранителей Михрима повела свой маленький отряд на штурм богатств восточного базара.

При первом же взгляде на торговую площадь у Эстер перехватило дыхание. Пестрота зрелища и какофония звуков ошеломили ее. Сотни людей, разнообразно одетых, говорили одновременно, и чаще всего на разных языках. За исключением закутанных в белое и в черное женщин, все остальное на этом базаре переливалось всеми цветами радуги. Ведя замкнутую жизнь, Эстер никогда прежде не наблюдала такого скопления людей. Сама мысль о том, что ей надо вступить в этот людской водоворот, привела ее в ужас.

Заметив растерянность невестки, Михрима злорадно усмехнулась. Жестом она приказала Тинне держаться плотнее к чужестранке, а сама заняла точно такую же позицию с другого бока. Халид никогда не простит даже собственную мать, если с его женой что-то случится или она затеряется в толпе.

Хоть и небольшие, но все-таки некие преимущества у этой троицы были. Рыночный сброд спешил убраться с их пути, завидев знаки султанской семьи на плащах телохранителей. Добропорядочные же торговцы и покупатели степенно сторонились, а потом долго смотрели вслед процессии.

Чужестранка из далеких краев, спарившаяся с Султанским Псом, стала вмиг главной достопримечательностью всего базара. Степной пожар не мог сравниться по быстроте, с какой разнесся из конца в конец по площади и лабиринту прилегающих улочек слух о ее появлении на базаре. Сотни глаз сверлили ее плотный покров. Теперь уже Эстер была рада тому, что никто не видит ее лица.

– Почему все смотрят на нас? – шепотом спросила она у Михримы.

– Им любопытно.

– Что?

– Какая ты есть.

– Откуда они узнали про меня?

– Как же ты неразумна! – Михрима даже ощутила некую жалость к невежественной девчонке.

– Просвети меня.

– Иностранка вдруг стала женой принца, одного из самых влиятельных и самых жестоких вельмож империи. Разве простой люд в Англии не пялит глаза на своих принцев и принцесс?

– Наверное, но я точно не знаю.

– А почему? – поинтересовалась Тинна.

– Я никогда не была в Лондоне. Это столица, где королева держит двор, – призналась Эстер.

– Разве ты не дочь дворянина? – спросила Михрима.

– Да, но я ни разу не выезжала из отцовского поместья.

– Держать тебя вдали от приличного общества было очень мудрым решением, – кивнула Михрима.

– Что ты хочешь этим сказать? – оскорбленная, Эстер повысила голос.

Михрима огляделась вокруг. Сотни ушей навострились, чтобы подслушать перепалку, возникшую между матерью Султанского Пса и его супругой.

– Что бы ты хотела купить прежде всего? – спросила Михрима, резко меняя тему. Эстер ненадолго задумалась.

– Я бы приобрела сначала саше, чтобы складывать туда свои покупки.

Михрима усмехнулась.

– Ты не так уж безмозгла, какой кажешься.

– Если ты, старая карга, еще раз…

– Помни, где мы находимся, дорогая, – предостерегла ее Михрима.

Эстер поглядела на жадно внимающую каждому их слову публику и покорилась. Она возьмет свое, когда они со свекровью останутся без свидетелей.

Их первая остановка была у лавки, где продавались саше. Сумки разных форм и размеров заполняли полки и прилавки. Тут были изделия на любой вкус и на любой кошелек – из кожи, из ткани, из всех материалов, какие только можно себе вообразить.

Эстер указала на черное кожаное саше, и продавец выложил его перед ней на прилавок. Сумка ей подходила, но, не имея понятия о здешних ценах, Эстер достала из кошелька несколько золотых монет и разложила их на ладони.

– Сколько ты хочешь за эту сумку? – спросила она.

Жадные пальцы торгаша готовы были сгрести все с ее ладони, но рука Михримы его опередила. Она накрыла ладонь невестки, загораживая золото от торговца.

– Этот шитый грубыми нитками кусок ослиной шкуры стоит две монеты. И то этого много.

– Две монеты! – вскричал торговец. – Чудесное изделие из мягкой кожи за две монеты! Где такое видано? Моя цена по меньшей мере десять монет.

– Десять! – тут уже возопила Михрима. – Ты бесстыжий старый мошенник!

– Десять монет, – настаивал торговец. – С десяти начнем торговаться, – добавил он, не желая терять покупательницу.

– С таким глупцом нечего торговаться, – проворчала Михрима и обратилась к Эстер: – Спрячь свои деньги, моя дорогая доченька. На базаре полным-полно порядочных торговцев, которые не заламывают такие безумные цены.

Эстер послушно ссыпала монеты обратно в кошелек. Троица собралась уходить.

– Подождите! – окликнул их торговец. Михрима оглянулась, окинула его ледяным взглядом.

– Для семейства принца Халида назначаю специальную скидку.

Его слова побудили Михриму задержаться в лавке. Потянув за собой Эстер и Тинну, она вернулась к прилавку. Торг уже пошел всерьез.

Вскоре Эстер приобрела черное кожаное саше всего лишь за четыре монеты. Заодно ее мнение о свекрови претерпело некоторые изменения. Явно, что у Михримы есть, чему поучиться.

Побродив еще немного в толпе, они решили отдохнуть и утолить жажду.

– Я хочу шербет из розовых лепестков, – сказала Тинна.

– А что ты предпочитаешь? – спросила Михрима у Эстер.

– Ничего.

– Разве тебя не мучает жажда? – удивилась Тинна.

– У меня предубеждение против шербета.

– Почему?

– Стоит мне попробовать шербет, как в нем обнаруживается какой-нибудь дурман.

Михрима усмехнулась под своей чадрой.

– Здешний продавец человек честный и ничего не подмешает в напиток.

– Я не доверяю никому.

– Тогда я закажу тебе лимонад.

– Могу я снять чадру, когда буду пить? – спросила Эстер.

– Просто подними нижний край чадры и просунь в щель чашу, – посоветовала Михрима.

Утолив жажду и слегка перекусив, они поблагодарили торговца, который отказался брать с них плату за угощение. Михрима возглавила шествие, и они пустились в дальнейшее странствие по базару.

Эстер остановилась у прилавка, за которым сидела одинокая старая женщина.

– Чем ты торгуешь? – спросила Эстер.

– Снадобьями, – ответила женщина. У нее был низкий голос и странный выговор. – Дай мою настойку своему супругу, и его инструмент не будет знать усталости.

В невинном неведении Эстер обратилась к свекрови за разъяснениями:

– Что это за инструмент?

– Мой сын не нуждается в твоей отраве, джоди! – ополчилась вдруг на женщину Михрима и оттеснила невестку подальше от прилавка. – Пойдем отсюда, моя дорогая.

– Что такое джоди? – Любопытство распирало Эстер.

– Ведьма, – пояснила Тинна.