Гарем - Грассо Патриция - Страница 25

– Ты подозреваешь младенца? – изумился Халид.

– Младенец тут ни при чем, но вот его мать… – вмешалась Нур-Бану. – Линдар готова на все, лишь бы добиться власти для своего щенка.

– А что ты думаешь, мать? – поинтересовался Халид.

– Линдар слишком тупоголова, чтобы устроить западню и додуматься нанять убийцу, – высказала свое мнение Михрима и ту же сменила тему. – Отсюда, где я сижу, твой шрам совсем не заметен. И все же жаль! – Она вздохнула. – Ты был красивым мужчиной. И жаль твоего брата, который безвременно сошел в могилу.

Халид стиснул зубы, а шрам, пересекавший его щеку, побелел от гнева.

Как он мог хоть на мгновение забыть, что мать винит его в гибели брата. Слова матери ранили его так, как не смог бы и вражеский ятаган.

– Халид все равно красив, шрам вовсе не портит его внешность, – миролюбиво произнес Мурад. Ему претило то, что женщина оскорбляет в его присутствии своего единственного оставшегося в живых сына. – Карим доблестно сражался и пал на поле боя. И в том нет вины Халида.

– А мой шрам никакого отношения не имеет к тому, о чем мы собрались поговорить, – добавил Халид. – Я убежден, что в покушении не замешана женщина. Оружие женщин не ятаганы и копья, а злые языки.

Михрима притворилась, что не заметила стрелу, пущенную в ее адрес. Ее не так легко было заставить замолчать.

– По закону, сыновья султана с врожденными увечьями не имеют права занимать трон. Что выиграла бы Линдар, устранив Мурада?

– Специальная обувь могла бы скрыть от глаз подданных империи, что у ребенка одна нога короче другой. А легкую хромоту можно объяснить тем, что он растянул лодыжку, – продолжала Нур-Бану.

Мурад со снисходительной улыбкой взглянул на мать.

– Твоя любовь ко мне столь велика, что тебе мерещится опасность даже там, где ее нет и быть не может.

– А что думаешь ты сам? – обратился Халид к кузену.

– Я полон веры в твою способность докапываться до правды и наказывать виновных, – без колебаний ответил Мурад.

Тут все четверо замолкли, потому что служанки внесли подносы с угощением. Девушки расставили на столе вазочки с вареньем, засахаренными фруктами и пирожными, а также крохотные чашечки с крепчайшим кофе.

После того как прислуга удалилась, Михрима поинтересовалась:

– Разве Малик не сопровождает тебя, Халид?

– Нет, но он скоро прибудет в Стамбул. А ты сделала то, о чем я тебя просил?

– Евнух уже ожидает тебя в твоем доме. Но зачем тебе вдруг понадобился евнух, говорящий по-французски и по-английски?

– Чтобы опекать мою пленницу-англичанку, – поведал Халид равнодушно, как о факте, не заслуживающем внимания.

– Твою пленницу? – раздались одновременно три голоса.

– Аллах неожиданно подарил мне возможность отомстить Форжеру.

– Ты упустил возможность расправиться с ним раньше. Почему же ты уверен, что тебе удастся совершить это благое дело сейчас?

– У меня припасена наживка, на которую он непременно клюнет. Малик захватил в море его корабль, а вместе с грузом и невесту Форжера, весьма своенравную особу, родом из далекой Англии. Он подарил ее мне, и я волен распоряжаться ею как мне вздумается. А мне пришло в голову известить Форжера, что он может купить ее на торге, который состоится через месяц.

– А как выглядит эта англичанка? – поинтересовался Мурад, всегда озабоченный пополнением своего гарема. Если девица хороша собой, то он купит ее для себя и за ценой не постоит.

– Маленькая дикарка обладает острым язычком, почти как у моей матери. – Вторая стрела была пущена сыном в адрес Михримы. Халид знал слабость Мурада к женскому полу и принялся дразнить его: – Волосы ее ниспадают ниже округлых ягодиц, и цвета они, как у зрелого апельсина. Груди, как налитые соком яблоки, а глаза, как зеленый виноград.

– Неплохо, – кивнул Мурад, а Халид продолжал:

– Однако носик ее покрыт желтыми точечками, что зовутся веснушками, а ведет она себя за столом по-дикарски, так что я не мог вкушать пищу в ее присутствии. Но для Форжера она вполне подходящая пара.

– Что-то я не пойму, красавица она или уродка? – Мурад был озадачен. – Или ты хочешь отговорить меня от покупки рабыни, или…

– Я хочу, чтобы на торг явился Форжер, – таков был быстрый ответ Халида.

– А если я приму участие в торге? Ты помешаешь мне?

– Я тебе не советую этого делать.

– А если Форжер махнет рукой на свою невесту и не явится на торг? Как ты поступишь с пленницей?

Женщины с любопытством следили за беседой двух принцев. Особое чутье, унаследованное от прародительницы Евы, подсказывало им, что подчеркнутое равнодушие, с которым Халид отзывался о пленной англичанке, доказывает лишь, что он в ней весьма заинтересован.

Много стараний эти женщины приложили, чтобы женить Халида, но он был всегда занят войной, политикой и усмирением мятежных племен. Он избегал женщин и был скрытен, когда речь заходила о его пристрастиях.

– Моя рабыня не подходит для приличного общества, – заявил Халид. – Она нападала на меня с кинжалом и даже с ятаганом. Она роняла кушанья на мои шаровары, и манеры ее как у свиньи. Совесть не позволяет мне продавать это дикое существо кому-либо, кроме мерзкого Хорька. Недели две – не меньше – потребуется, чтобы обучить ее хорошим манерам. Пока я держу ее прикованной, чтобы она в порыве ярости не разрушила мой дом и не потрясла основы нашей великой империи.

– Ты ее приковал? К чему? – изумился Мурад. – Надеюсь, не к стенке в сыром подземелье?

– Пока лишь к своей кровати. Мурад расхохотался.

– А она что, кусается? – развеселилась и Нур-Бану, любимая из женщин султана, а Михрима, угадав, что сын не шутит, а говорит правду, посоветовала:

– Если ты ее приковал, то выброси ключ от оков подальше в море, чтобы не было соблазна ее освободить.

Халид пожалел, что был так откровенен, но, однако, не посмел лукавить с матерью. Он поделился своими горестями:

– По ночам ее мучают кошмары. Ее крики не дают мне спать, и тогда я обнимаю ее, чтобы успокоить.

Он выдал себя и тотчас это понял, потому что все уставились на него с удивлением.

– Я бы тоже не отказался утешать ее по ночам, – заявил Мурад. – И хотел бы увидеть женщину, которая смогла увлечь нашего Халида! Ведь он…

Халид прервал его на полуслове. Это было невежливо – даже хуже, это было нарушением этикета, но раз он попал в ловушку, то надо было из нее выбираться.

– Мы, кажется, собрались здесь, чтобы обсудить важное государственное дело. Прежде всего, Мурад, советую тебе не покидать дворец и не посещать многолюдные сборища.

Совещание продлилось долго, и когда наконец Халид оказался на свежем воздухе, крупные сияющие звезды усыпали черный бархатный свод над Стамбулом.

Мурад своими неосторожными намеками вонзил занозу в сердце Халида, хотя Халид-бек и отрицал, расставаясь с пленной англичанкой, что у него есть сердце. Правда ли, что он желает неукротимую Эстер держать при себе, прикованной к кровати, и гладить ее нежное тело, избавляя от ночных кошмаров? Что за глупая трата времени для воина, прозванного Мечом Аллаха?

Ведь цель его яснее ясного – выманить Форжера из логова и убить его.

Но тут сомнения охватили опытного воина, племянника султана, знакомого с дворцовыми интригами. Что, если Хорек специально подставил ему эту добычу – корабль, свою невесту? И все это – хитроумный план, сочиненный Хорьком, чтобы каким-то особо коварным способом избавиться от последнего и самого опасного врага? Нет, это смешно! Ни один мужчина не пожертвует такой красавицей ради осуществления подлого замысла.

Халид желал обладать телом своей пленницы. Лгать самому себе было бессмысленно. Но на торгах девственницы ценятся гораздо дороже. Придется Халиду воздержаться, чтобы цена на англичанку не упала. Ведь проверяющие на аукционе бдительны и неподкупны.

Слишком много проблем обрушилось на усталый мозг Халида – и ехидство его озлобленной матери, и покушение на Мурада, и устройство ловушки для Хорька. И что делать с Эстер – дразнить ее по-прежнему ласками и поцелуями или лишить невинности?