Фиалки на снегу - Грассо Патриция - Страница 13

Оставив за спиной луга, Джон направил лошадь через лес к реке Эйвон. Только на мгновение он остановился, наслаждаясь одиночеством и идиллической тишиной зимнего утра.

Джон уже полчаса скакал на юг вдоль реки, когда внезапно до него донеслась нежная музыка, заставившая его натянуть поводья и остановить лошадь.

Изабель Монтгомери была здесь, недалеко. Джон знал это наверное. Он замер в седле и попытался уловить настроение мелодии. На этот раз она звучала звонко и весело, вызывая в памяти звон замерзших ветвей, пение ручья и птичий щебет, — а после перешла в нежную убаюкивающую мелодию, словно бы сотканную из туманов и лунного света. Но вскоре голос флейты стал печален, в нем зазвучали тоска и одиночество, проникающие в самое сердце.

Не может быть, чтобы она бродила по этим лесам в одиночестве, подумал Джон, направляя лошадь вперед.

Обогнув излучину реки, он снова остановился, увидев Изабель Монтгомери. Она сидела на пне, прикрыв глаза, словно в экстазе.

Невольная улыбка тронула губы Джона, когда он разглядывал точеный профиль девушки. Она олицетворяла собой кротость и женственность; глядя на нее, никто бы не подумал, какой несносной она может быть.

Джон снова задумался о том, как ей удавалось заставить свою флейту петь на два голоса. В это время мелодия внезапно оборвалась; девушка стремительно обернулась и проговорила:

— Да, я и в самом деле думаю, что он самый красивый мужчина на свете. Только похож на избалованного ребенка, ведь правда?

Она действительно сумасшедшая, решил Джон. Как жаль — она так красива… Если бы ему только удалось излечить ее от этого недуга, Изабель легко нашла бы себе мужа.

Почему-то сама мысль о том, что Изабель Монтгомери выйдет замуж за какого-нибудь знатного джентльмена, была ему неприятна. Чрезвычайно неприятна.

— Кто это — красивый и избалованный? — крикнул ей Джон.

Изабель обернулась к нему так стремительно, что потеряла равновесие и едва не упала со своего пенька; она беспомощно взмахнула руками, ее губы раскрылись в изумленном возгласе.

Джон спрыгнул с седла и поспешил к девушке.

— Вы меня напугали, ваша светлость. Вам не следовало подкрадываться ко мне! — с осуждением сказала она.

— А вам не следует бродить по этим лесам одной, — ответил Джон; когда девушка открыла рот, чтобы возразить, он улыбнулся ей: — С Новым годом, мисс Монтгомери!

Изабель заметно расслабилась и успокоилась.

— С Новым годом и вас, ваша светлость, — улыбнулась она.

— Мои друзья зовут меня Джоном, — сказал он. — По крайней мере когда мы наедине.

— А мы друзья? — спросила девушка.

— Я хотел бы надеяться на это.

— Хорошо, ваша светлость… то есть Джон. Ему нравилось слышать из ее уст свое имя.

— А как вас называют друзья? — поинтересовался он.

Изабель взглянула ему прямо в глаза:

— У меня нет друзей.

— Теперь есть, — напомнил ей Джон.

Изабель откинула белокурые волосы, упавшие ей на лицо:

— Майлз зовет меня Белли.

— Можно, я тоже буду звать вас так? — спросил Джон.

Изабель кивнула и слегка подвинулась.

— Садитесь сюда, Джон, — предложила она.

— Я уже думал, вы мне никогда этого не предложите.

Джон сел так близко к ней, что, кажется, ощутил тепло ее тела, — и немедленно пожалел о том, что принял ее приглашение, когда на него повеяло свежим нежным ароматом фиалок.

— Вы замерзли? — спросил он, пытаясь скрыть невольно возникшую неловкость. — Может быть, вам лучше вернуться в дом?

— Интересно, куда она делась? — едва слышно пробормотала Изабель, оглядываясь вокруг.

— Кто? — спросил Джон.

Изабель не обратила внимания на его вопрос.

— Хотите послушать, как я играю? — спросила она, поднимая флейту.

Джон кивнул, невольно задумавшись о том, как изменилось ее отношение за эти шесть дней: сейчас его подопечная, казалось, даже рада была видеть его. Интересно, что вызвало такие изменения?

Изабель поднесла флейту к губам; на этот раз мелодия звучало весело и игриво.

Когда она перестала играть, чтобы передохнуть, Джон спросил ее:

— А как вам удается заставить флейту звучать на два голоса?

— Это акустический эффект, — ответила девушка с двусмысленной улыбкой.

— Черта с два! Акустика здесь ни при чем.

— Вы получаете черный камешек за грубость, — сообщила ему Изабель.

— Ничего, куплю себе индульгенцию, — ответил Джон. — Все-таки признайтесь, как вы это делаете?

— Ну, мне подыгрывает мой ангел-хранитель, — ответила девушка и подмигнула ему.

Джон усмехнулся:

— Что ж, можете пока держать ваши музыкальные секреты при себе, Белли.

Изабель отчаянно пыталась придумать следующую фразу и наконец коротко заметила:

— Осталось совсем немного до Дня избиения младенцев…

— В Шотландии его называют Детским днем, и он считается несчастливым, — сказал ей Джон. — В этот день нельзя начинать никакую работу, потому что кровь невинно убиенных обречет ее на неудачу.

— Вы суеверны?

— Я вовсе не сказал, что верю в это.

Изабель посмотрела на него долгим взглядом, потом серьезно спросила:

— Если бы вы могли получить все, что захотите, чего бы вы пожелали?

«Любящую жену и детей», — подумал Джон, но ответил только:

— У меня уже есть все, чего я хочу.

— Как вам повезло, — заметила она.

— А чего бы пожелали вы?

Взгляд девушки приобрел мечтательное выражение; она долго молчала и наконец ответила:

— Чтобы Майлз поскорее вернулся.

— Вы не об этом подумали, — возразил Джон. — Я прочел это в ваших глазах.

— Как вы проницательны, — ответила Изабель, поднимая на него глаза. — Но у леди должны быть свои секреты.

Нежное прекрасное лицо Изабель было так близко — и Джон не смог противиться зову, который прочел в ее глазах. Он обнял ее одной рукой за плечи и склонился к губам, но ощутил, что она дрожит от холода.

— Думаю, нам все же нужно поехать в Арден-Холл, — сказал он, слегка отстраняясь. — У меня есть сюрприз для вас и ваших сестер.

— Я не хочу домой.

— Почему?

— Я стараюсь избегать племянника моей мачехи, Николаса де Джуэла, — ответила Изабель. — Знаете, барон Редесдейл…

Темные глаза Джона не отрывались от лица Изабель.

— Почему же вы его избегаете?

— Де Джуэл решил жениться на мне, — сказала девушка, — а мне ненавистна сама земля, по которой он ходит.

— Не думайте о нем, — успокоил ее Джон. — Теперь я ваш опекун, и в этом качестве намереваюсь оберегать вас от нежелательных знакомств.

Изабель изумленно посмотрела на него:

— С десяти лет, когда умер мой отец, никто не защищал меня от оскорблений мачехи и сводных сестер…

Эта откровенность смутила его.

— А как же Майлз?

— Майлз защищал бы меня, — вступилась Изабель за брата, — но он был в университете…

— Ваш брат должен был лучше заботиться о вас, — проговорил Джон, вставая. — Считайте, что я ваш рыцарь в сияющих доспехах, а вы — моя прекрасная дама, — прибавил он, подавая ей руку.

— Благодарю вас, — ответила Изабель, кладя пальцы на его ладонь. — Но не судите Майлза слишком строго. Научиться самому вести свои сражения — достойное стремление.

Джон помог ей сесть в седло и сам сел позади нее. Путь до Арден-Холла был недолог, но он чрезвычайно взволновал Джона: он ощущал запах фиалок, которым веяло от Изабель, а то, как доверчиво она прильнула к нему, тронуло его до глубины души.

Во дворе Арден-Холла Джон спешился первым и помог Изабель спуститься на землю. Они вошли в холл вместе и одновременно поморщились от громких немелодичных звуков, обрушившихся на них.

— Все домочадцы собрались в салоне, — сообщил им Пебблс.

— А что это за шум? — В голосе Джона слышалось живейшее отвращение.

— Кто-то спустил с цепи адских псов…

Изабель оглянулась через плечо: за ними следом по коридору шла Гизела. Джон остановился и также оглянулся с озадаченным выражением на лице.

— Так что вы говорили? — спросила Изабель, когда они снова зашагали по коридору.