Фиалки на снегу - Грассо Патриция - Страница 12

Войдя в обеденный зал, Джон внезапно остановился в изумлении: несмотря на ранний час, за большим столом черного дерева уже сидели тетушка Эстер, Росс и его мать. Они завтракали и негромко беседовали.

Как только Джон вошел, разговор прервался и все трое обернулись к нему. Он понял, что его семейство ждет рассказа о вчерашней поездке в Арден-Холл.

Он медленно подошел к столу и налил себе чашку кофе, после чего занял свое место во главе стола и откинулся на высокую резную спинку стула из черного дерева. Приказав Доббсу подать тарелку, Джон посмотрел через стол на мать, тетку и брата.

— Право же, Тесса, — заговорила тетушка Эстер, — я всегда думала, что у твоих сыновей манеры лучше.

— Я тоже так думала, — мать внимательно смотрела на Джона. — Ну и что же ты можешь сказать?

Джон подождал, пока Доббс поставит перед ним тарелку с яичницей и ветчиной.

— Мне кажется, что лучи восходящего солнца удивительно красиво играют на этих люстрах.

Леди Эстер и ее сестра одновременно подняли глаза к трем хрустальным люстрам над обеденным столом и тут же снова перевели взгляд на Джона. Росс не выдержал и прыснул.

— Не поощряй его наглость, — упрекнула его мать.

— Наглость? — Джон приподнял брови.

— Сядь здесь, рядом со мной, — настойчиво проговорила герцогиня. — Если мне придется кричать, я к полудню совсем охрипну.

Джон вынужден был покориться неизбежному. Он понимал, что ему не позволят уйти до тех пор, пока он во всех подробностях не передаст матери и тете разговор с его подопечной.

— Хорошо, матушка. — Поднявшись со своего стула, Джон прошелся вдоль стола и наконец уселся напротив брата. Он подождал, пока Доббс перенесет на новое место его нетронутый завтрак и отойдет на свое место у буфета.

— Позвольте спросить, что подняло сегодня вас так рано? — поинтересовался он.

— Можно подумать, ты сам не догадываешься, — усмехнулась тетушка Эстер.

— Мы хотим узнать, что случилось в Арден-Холле, — сказала леди Тесса.

Ее сестра усиленно закивала:

— Расскажи нам все, Джонни!

— И с чего же мне начать? — поддразнил их Джон.

— Начни с того, как выглядит эта Изабель Монтгомери, — предложила мать.

— Да, пожалуйста, братец, — поддержал ее Росс. — С тех пор как ты уехал, я сижу как на иголках.

Джон кивнул брату и начал:

— У мисс Монтгомери соломенно-желтые волосы, глаза — как две пурпурные виноградины, а на переносице — крупные веснушки.

— Веснушки? — воскликнула тетушка Эстер. — Ох, Тесса, как же мы сумеем выдать эту девушку замуж?

— Тише! Продолжай, мой мальчик.

— Эта девушка одевается как служанка, почти все время разговаривает сама с собой и играет на флейте.

— Все еще хуже, чем я думала! — всплеснув руками, простонала тетушка Эстер. — Игра на флейте — это совсем не то, что нужно! Юные леди, получившие хорошее воспитание, играют на фортепиано.

Джон расхохотался; даже его мать и брат улыбнулись. Тетушку Эстер вовсе не волновало то, что девушка разговаривает сама с собой, — только то, что она играет на флейте!

Бросив короткий взгляд на Росса, Джон заметил на лице брата задумчивое выражение.

— Что ты на меня так смотришь? — раздраженно спросил он.

— Я поставлю свой последний шиллинг у Уайта на то, что девушки красивее леди Изабель Монтгомери ты не встречал уже много лет. — В голосе Росса звучало плохо скрытое торжество.

Джон сдвинул брови:

— Проиграешь, братец.

— Думаю, нет — иначе ты не пытался бы так упорно убедить нас в том, что она некрасива!

— Мне это тоже пришло в голову, — заметила герцогиня.

— Мне не нравятся блондинки, — упорствовал Джон, — особенно такие несносные, как мисс Монтгомери!

— Джонни, от любви до ненависти — один шаг! — объявила тетушка Эстер.

Росс расхохотался снова, а герцогиня закашлялась, пытаясь скрыть смех. Джон с неприязнью взглянул на тетушку и хотел было подняться с места, но мать приказала ему:

— Сядь. Рассказывай дальше.

Джон покорно опустился на стул и уставился на противоположную стену. «От нее пахнет фиалками, и у нее такие нежные, такие манящие губы…»

— Так что?

Джон перевел взгляд на мать.

— Дельфиния Монтгомери, ее мачеха, — просто ведьма. У нее две дочери, такие же жадные и противные, как она сама, — сообщил он. — Все они так дурно относятся к девушке, что та придумала себе подружку-невидимку. И это еще не все… Я же не мог предложить выезд в свет одной сестре, проигнорировав двух других. Так что вам нужно будет позаботиться о гардеробе для мисс Монтгомери. Она действительно одевается как служанка — в чем, я полагаю, виновата ее мачеха.

— Понимаю, — задумчиво проговорила его мать.

— Бедное дитя! — прибавила тетушка Эстер.

— Чему ты улыбаешься? — спросил Джон своего брата.

Росс пожал плечами, с трудом согнав с лица улыбку:

— Похоже, ты… неравнодушен к ней!

— Я к ней совершенно равнодушен. Я просто озабочен будущими расходами на экипировку для трех девиц.

— Но Майлз Монтгомери со временем возместит тебе все расходы, — заметил Росс.

— Если только не потеряет в Америке все свое состояние, — докончил мрачно Джон.

— Пошли Галлахера в Арден-Холл и пригласи семейство Монтгомери к нам на Рождество, — предложила герцогиня.

Джону показалось, что он ослышался:

— Прошу прощения?..

— Мы можем пригласить портных сюда на время праздников, так что к моменту отъезда в Лондон все будет готово, — пояснила герцогиня.

— Я хотел бы спокойно отметить Рождество в семейном кругу, — возразил Джон. — Я не желаю в праздник думать о проблемах мисс Монтгомери!

«Или об аромате свежих фиалок…» — докончил он про себя.

— С твоей стороны это просто немилосердно, — заявила тетушка Эстер.

Джон снова оглядел всех троих. Росс улыбался, мать и тетушка были явно рассержены.

— Хорошо, я согласен на компромисс, — сдался он. — После Рождества я лично поеду в Арден-Холл и приглашу их на Новый год, а Галлахер в это время привезет портных из Лондона.

— Как мне хочется, чтобы Рождество поскорее миновало! — заявил Росс. — Жду не дождусь, когда увижу эту вздорную девчонку… которая тебе явно небезразлична!

— Осторожнее, братец, не то женю тебя на одной из ее сводных сестер, — предупредил его Джон. — Должен сказать, что за всю свою жизнь я ни разу не видел столь заурядных… брюнеток!

— Не ты ли изъявлял желание жениться на некрасивой брюнетке? — напомнил Росс опрометчивое высказывание брата. — Или, может быть, мисс Монтгомери сумела тебя переубедить и ты теперь предпочитаешь блондинок?

— Черт побери, — пробормотал Джон. Он встал, чтобы уйти, и сделал уже несколько шагов к дверям, но его остановил голос тетушки:

— Джонни, ты еще не прощен.

Джон медленно обернулся и одарил ее грозным взглядом.

— Ну, напугал! — воскликнула тетушка. — Хорошо-хорошо, иди, ты прощен.

— Благодарю вас, тетушка, — ответил Джон и, не проронив больше ни слова, покинул обеденный зал.

Шестью днями позже Джон стоял во дворе Эйвон-Парка и наблюдал за тем, как в большой карете из ворот выезжает Галлахер. Кучер направлялся в Лондон, где должен был остановиться в герцогской резиденции на Парк-лейн и собрать лучших портных, модисток и сапожников, чтобы отвезти их в Эйвон-Парк.

Ожидая, пока подведут Немезиду, Джон нетерпеливо расхаживал по двору в бриджах для верховой езды из оленьей кожи. Он направлялся в Арден-Холл, чтобы пригласить четырех дам Монтгомери в Эйвон-Парк на новогодний праздник.

Наконец покинув Эйвон-Парк, он направил свою лошадь в сторону Стратфорда — Арден-Холл располагался в предместьях этого города, и верхом от него до Эйвон-Парка можно было добраться за час.

Прошлым вечером выпал первый снег. Кисейным покровом одевал он землю; полуденное солнце не по-зимнему теплого дня пригревало, и снег таял в его лучах.

В полях по дороге Джон почти не заметил зверей: на их присутствие указывали только следы на снегу. На опушке леса виднелись яркие ягоды шиповника и кустики черники.