Перстень рыбака - Лагерлеф Сельма Оттилия Ловиса - Страница 2

— Верно, Чекко.

— Слушайте дальше. — Слегка привстав, Чекко заговорил от страха шепотом. — Понимаешь, вот здесь-то и случилось самое ужасное. Когда я сказал, что святой был спрятан под копченой свининой, мальчики прыснули от смеха. Я шикнул на них, чтоб они замолчали, а они захохотали еще громче. Джакомо лежал на животе на носу лодки, а Пьетро сидел на корме, свесив за борт ноги, и оба так хохотали, что слышно было в море за версту.

— Ну, Чекко, детям не грех и посмеяться.

— Может, ты еще не понял, что утонули они сегодня именно там? На том самом месте. Как ты иначе объяснишь, что им пришлось умереть именно там?

Тут все заговорили разом, утешая Чекко. Они сочли, что горе помутило ему разум, что Святой Марк вовсе не такой, чтобы мстить детям. И само собой разумеется, что уж если лодка попадает в шторм, то случается это не в гавани, а в открытом море.

— Никогда мои сыновья худого слова не сказали о Святом Марке. Люди слышали, как они вместе со всеми одинаково рьяно кричали: «Честь и хвала Святому Марку!» И святой покровительствовал им вплоть до сегодняшнего дня. Он ни разу не рассердился на них за все прожитые ими годы.

— Ах, Чекко, опомнись! — уговаривали они его. — Своими речами о Святом Марке ты накличешь на нас беду. Ты стар и мудр, и лучше бы ты не гневал его, настраивая против нас, венецианцев. Что мы без него?

Чекко продолжал сидеть, смятенно глядя на присутствующих.

— Значит, вы мне не верите? — спросил он.

— Ни один умный человек этому не поверит.

Казалось, им удалось успокоить его.

— Попробую и я в это не верить.

Поднявшись, он направился к двери.

— Иначе это было бы страшно жестоко, ведь верно? Уж очень они были красивыми, очень храбрыми. За что же их ненавидеть? Не хочу я в это верить.

Он пошел домой и в переулке возле дверей своего дома столкнулся с соседкой.

— В соборе служат молебен по утопшим, — сказала она Чекко и, испугавшись его вида, убежала прочь.

Чекко сел в лодку и поплыл по узким каналам по направлению к набережной Рива дельи Скиавони, откуда открывался широкий горизонт, и обратил свой взгляд в сторону острова Лидо и моря. Да, ветер и в самом деле был сильный, но не ураган же. Волны на море были невысокие. И вот в такую-то погоду погибли его сыновья. Он не мог этого понять.

Старый рыбак привязал лодку, пересек площади Пьяцетта и Сан-Марко[5] и вошел в собор. Там было много народу, все стояли на коленях, в страхе прося Господа о заступничестве, ибо венецианцы с большим ужасом, нежели другие люди, воспринимают любую трагедию, случившуюся на море. Они ведь не живут за счет доходов от виноградарства или урожаев от посевов с поля, и судьба каждого из них так или иначе связана с морем. Поэтому, как только море наказывало одного из них, все остальные в смятении бросались к Святому Марку, прося его о защите.

Чекко не преклонил колено, а остался стоять. Он вспомнил, как приходил сюда со своими маленькими сыновьями и учил их молиться и во всем уповать на Святого Марка.

«Он помогает нам плавать по морям и океанам, он распахнул перед нами ворота Византии и дал нам во владение острова на востоке, — внушал он детям. — В благодарность венецианцы воздвигли в его честь самый лучший в мире храм, и ни один корабль не возвращается домой из заморского плавания без даров для собора Сан-Марко».

А как все они, втроем, радовались красным мраморным стенам собора и позолоченной мозаике его свода. Чекко говорил им о том, что никогда беда не сможет обрушиться на город, который воздвиг такой храм в честь своего покровителя.

Тут Чекко поспешно упал на колени и начал читать молитву «Отче наш», повторяя ее все снова и снова. Его вновь одолели сомнения, и он хотел развеять их молитвой, чтобы не думать плохо о Святом Марке.

Ведь этим утром и в помине не было никакого шторма. Он все больше убеждался в том, что если святой сам и не был причастен к гибели его сыновей, то он палец о палец не ударил, чтобы помочь им, и позволил погибнуть ни за грош.

Поймав себя на этой мысли, Чекко снова принялся молиться, но сомнения не покидали его.

Подумать только, что у Святого Марка была в соборе сокровищница, ломившаяся от сказочных богатств! Подумать только, что Чекко поклонялся святому всю свою жизнь и редко проходил мимо Пьяцетты, чтобы не зайти в собор и не обратиться с молитвой к святому.

Нет, не случайно именно на том самом месте погибли его сыновья. Какое это все-таки несчастье для венецианцев, что у них не оказалось лучшего заступника, на которого можно было бы уповать. Невозможно даже представить себе: святой, готовый мстить двум детям, покровитель, который не в силах уберечь от сильного ветра.

Чекко поднялся на ноги, расправил плечи, простер руки кверху и устремил взгляд к могиле Святого Марка на верхней галерее собора.

Церковный служитель ходил вокруг с большим подносом из позолоченного серебра с чернью и собирал подаяния для Святого Марка. Служитель переходил от одного прихожанина к другому, пока не подошел к Чекко.

Чекко отпрянул, словно пред ним предстал сам дьявол-искуситель с протянутым подносом. Неужто Святой Марк еще и от него требует подаяния?

Мигом схватил он крупный золотой цехин, который носил в поясе, и бросил на блюдо с такой силой, что все, кто были в церкви, услыхали звон монеты. Молящиеся вздрогнули и повернули голову. Они увидели лицо Чекко, и ужас охватил их. Казалось, будто в него вселились демоны.

Чекко быстро вышел из церкви, и поначалу ему вроде бы стало легче, оттого что он отплатил святому. Чекко обошелся с ним, как с ростовщиком, который хотел взять с него больше положенного.

«На, подавись!» — говорят ему и в лицо швыряют последний золотой, да так, что кровь заливает ростовщику глаза. Но тот не отвечает ударом на удар, а лишь нагибается, чтобы подобрать монету. Так же поступил и Святой Марк.

Он схватил цехин рыбака, хотя перед тем лишил его сыновей. Он принял дар, брошенный ему с ненавистью. Стерпел бы такое человек порядочный? Что за ничтожество этот Святой Марк — трусливый, мстительный!

Но самому Чекко Святой Марк и не думал мстить. Видно, рад был и благодарил за то, что получил монету. Он взял ее, притворившись, что дар преподнесен ему благочестиво.

Стоя на паперти собора, Чекко увидел, как два церковных служителя торопливо прошли мимо него.

— Вода все прибывает и прибывает, вот напасть! — сказал один из них.

— Что случилось? — спросил Чекко.

— Вода в склепе. Она поднялась на фут за последние минуты.

Когда Чекко спустился с лестницы, он заметил небольшую лужицу на площади у нижней ступени. Это была морская вода, долетевшая сюда в виде брызг от самой пристани возле Пьяцетты.

Чекко удивился, что вода в лагуне поднялась так высоко, и поспешил к берегу, где у него оставалась лодка. Все выглядело так же, как и до его ухода, лишь море резко надвинулось на берег. Вода перехлестывала широким потоком целых пять пристаней, хотя сильного ветра не было. На набережной образовались лужи с морской водою, каналы набухли, так что приходилось закрывать дверцы лодочных сараев. Небо, как и море, было сплошь серым.

У Чекко даже в мыслях не было, что может разразиться страшная буря. Ни о чем подобном ему и думать не хотелось. Святой Марк позволил его сыновьям беспричинно погибнуть, ведь, собственно говоря, шторма-то и не было. Но Чекко решил посмотреть, что будет дальше. Он сел возле лодки и стал ждать.

Но тут сплошной облачный покров, затянувший небо, расступился и появились черные, как вражеские галеры, грозовые тучи, из которых на город хлынул дождь с градом.

Чекко почудилось, будто море стало совсем другим, не таким, к какому он привык, будто новое море неслось со стороны острова Лидо. Боже ты мой! То не были белошеие волны-лебеди, которые, разгуливая по морю со склоненными нежными шейками, спешили к берегу. Когда же их немилосердно отбрасывало назад, они снова плыли в своем пенном оперении… Теперь это были мрачные валы, яростно гонявшиеся друг за другом, и горько-соленая накипь на их гребнях перемешивалась с туманом.