Шоу одинокого скелета - Кащеев Кирилл - Страница 8

Кисонька, прищурившись, уставилась на свою близняшку, и в ее взгляде не было ничего доброго.

– Вас скелет еще интересует или как? – немедленно вмешался Вадька, неожиданно взявший на себя роль миротворца.

– Интересует, – ответила Кисонька, но в голосе ее все еще звучал холодок.

– Полный аут! Уходили – висел, вернулись – нету!

– Скелеты сами по деревьям не лазают! – отрезала Мурка. – Кто-то там был. Живой!

– Поздравляю! Заключение невероятной глубины! Просто мудрость веков! – презрительно процедила Кисонька.

Мурка побагровела.

– Да уж поумнее, чем твои джинсовые страдания! У тебя в голове вообще тряпки вместо мозгов!

– Ах так!

Одновременно вскочив, сестры замерли друг против друга. В боевой стойке.

– Немедленно прекратите! – заорал Вадька, – Бомбина глупости болтает, а вы в драку лезете! Не можете вы быть одна симпатичнее другой, вы же близнецы! И джинсы у вас одинаковые! И пояс по карате одинаковый – коричневый! У вас все одинаковое!

– Ошибаешься! – сквозь зубы процедила Мурка и медленно и отчетливо перетекла в позицию к атаке. В ту же секунду и Кисонька изготовилась к броску. Они стояли друг против друга, похожие, как никогда, и готовые сцепиться насмерть.

– Вы чего все смылись, бросили меня там с этой… – Севка вихрем ворвался в кухню.

– Не понимаю, чем тебе девочка не нравится? – сладчайшим голоском пропела Катька.

– Чем?! Да всем! Одни косички дурацкие чего стоят!

– Косички, значит, не устраивают, – зловеще протянула Катька, оглаживая собственные косички. – А ты уже выяснил, вдруг у нее родители богатенькие? Глядишь, и косички покажутся симпатичными.

– А ты, шмакодявка, не лезь. Твои-то косички точно никому симпатичными не покажутся, даже если бы у тебя папаша Рокфеллером был, а не алкашом.

– Ты на мою сестру не наезжай. И на папашу, кстати, тоже! Со своим разберись! Наш хоть пил, а твой просто целый день в телевизор пялится! – взвился Вадька.

Руки Севки сами собой сжались в кулаки, он шагнул вперед. Вадька набычился, двинулся навстречу. Катька растопырила пальцы, готовая вцепиться в физиономию врагу. Мурка с Кисонькой, две разъяренные кошки, зашипели и одинаковым движением напружинили ноги: вот-вот взметнутся в прыжке, взлетят над столом, сцепятся рыжим клубком ярости. И дико загоготал гусь Харли, грозно растопыривая крылья.

На улице хлопнула дверь, раздались шаги, смех.

– Боже, какая прелесть! – послышался из гостиной восторженный женский голос. – Знаете, что это? «Девочка и крокодил»! Я в детстве обожала! Теперь так снимать не умеют!

– А ты говоришь, в наказание! – пробормотал Вадька.

Еще поутру оставленный на полке в кухне неизменный Вадькин ноутбук издал протяжную трель. Пряча глаза и стараясь не смотреть на остальных, Вадька ткнул в клавишу.

– Что там? – Мурка пыталась казаться невозмутимой. Видно, как раз от большой невозмутимости она ни в какую не глядела на сестру.

– Сообщение от Большого Босса, – ровно произнес Вадька. – Желает хорошо отдохнуть. Жалеет, что не может быть с нами.

– Жалеет, – хмыкнула Катька. И вдруг, сдавленно всхлипнув, кинулась вон из кухни.

– А ну вас всех! – выдохнул Севка и через противоположную дверь, не одеваясь, выскочил в сад.

– Мурка! Кисонька! Вы где? – послышалось из комнат.

– Иду, мама! – ответила Мурка.

– Сейчас, папа! – сказала Кисонька.

Сохраняя дистанцию, близнецы шагнули к двери. Замешкались. Потом одна вжалась в правый косяк, другая – в левый. Так и вышли – не приближаясь друг к другу.

Вадька глянул вслед, вздохнул и уткнулся в экран компьютера.

Глава VI

Скелет после обеда

– Ароматы! Если через минуту за стол не пустят, на месте скончаюсь!

– Заканчиваем уже, обжора! Девочки, еще воду достаньте! – Марья Алексеевна, мама близняшек, водрузила посреди стола громадное блюдо с поросенком и умчалась на кухню.

– Ох, и наедимся сейчас! – предвкушающе потер руки хозяин дома. – Жена у меня готовит потрясающе, кто пробовал – знает!

– Слыхали, – томно протянула высокая дама в длинном вечернем платье. – А мне, увы, только запахи нюхать и слюнки глотать. Надо блюсти линию, – дама охватила собственную талию тонкими худыми пальцами с длинными ногтями.

– А я сегодня на фигуру плюну. Со студенческих лет ничего подобного не ела, – сказала вторая женщина, и ослепительно белая улыбка сверкнула на совершенно черном лице. Ее такой же чернокожий спутник закивал, соглашаясь, и произнес длинную певучую фразу на незнакомом языке.

– Муж говорит, что вообще никогда местную кухню не пробовал и собирается съесть абсолютно все, – мгновенно перевела негритянка.

– Особенно рекомендую бананы, осенью это самый распространенный плод в наших широтах, – с обаятельной улыбкой акулы предложила первая дама.

– Никаких бананов, сегодня только все местное, – тут же вмешался Сергей Николаевич, папа Мурки и Кисоньки, и торопливо предложил: – Пока хозяйки суетятся, давайте я представлю, если кто с кем незнаком. Это вот господин и госпожа Мбонго из ЮАР. Мы с госпожой Мбонго когда-то вместе в Москве учились. А теперь компания ее мужа будет нам кое-что поставлять.

– Собираешься закупить партию алмазов? – лениво поинтересовалась высокая дама.

Негр в ответ что-то проговорил, быстро и слегка раздраженно.

– Муж говорит, что в ЮАР есть не только алмазы.

– А это Леночка Федорова, наша соседка, жена Юры, – заторопился Сергей Николаевич и указал в сторону двух совершенно одинаковых мужчин, стоящих у камина.

– Юра – это я. Он – Саша, – поклонился один из мужчин.

– Прямо съезд близнецов, – улыбнулась госпожа Мбонго. – Ваши девочки, а теперь еще господа Федоровы.

Сидящий в кресле маленький желтокожий мужчина обронил короткую фразу по-английски.

– Господин Кобо Хотоёси говорит, что близнецы не такая уж редкость. Его троюродные братья тоже близнецы.

– И вообще все китайцы на одну рожу, – буркнула Федорова.

– Он японец, – сквозь зубы процедила Марья Алексеевна, появляясь из кухни и ставя на стол очередные закуски.

– И как говорят англичане – last, but not least.[1] Мои дочери Мурка и Кисонька и их друзья. Вадик, Катюша, а в том углу Сева, – Сергей Николаевич на мгновение приостановился, лишь сейчас сообразив, что обычно неразлучные друзья угрюмо сидят в разных углах гостиной. Вместе держались только Сева с Бомбиной. А точнее, Бомбина держалась рядом с Севой, несмотря на все его усилия избавиться от непрошеной компании.

Отец близняшек вопросительно посмотрел на своих дочерей, натолкнулся на два ничего не выражающих ответных взгляда и попытался продолжить церемонию знакомства. – А это… э-э… – протянул Сергей Николаевич, глядя на Бомбину.

Вся ребячья компания на мгновение отвлеклась от своих обид и заинтересованно уставилась на хозяина дома. Каждый вдруг сообразил, что так и не знает, как же Бомбину зовут на самом деле. Но похоже, Сергей Николаевич и сам то ли не знал, то ли забыл ее имя.

– Племянница наших знакомых… – пробормотал он, в надежде, что Бомбина его выручит и представится сама.

Бомбина привстала, вежливо улыбнулась:

– Дядя Сережа, тетя Маша, спасибо, что вы меня пригласили. У вас так здорово! – и уселась на место, так и не назвавшись.

Сергей Николаевич поглядел на нее с некоторым разочарованием.

– А это, надо полагать, наш завтрашний обед, – заявил один из соседей-близнецов, кажется, Саша, и указал на сидящего у Катькиных ног Евлампия Харлампиевича.

– Нет! – негодующе вскричала Катька и на всякий случай прикрыла гуся рукой.

– Саша, это не обед, это вроде как тоже гость, – мягко пояснил папа Мурки и Кисоньки.

– Ну если сейчас не начнут кормить, пусть гость побережется. Уж больно аппетитный, – пригрозил сосед.

– Начнут, начнут, – вмешалась хозяйка. – Все готово, прошу к столу.