Моя до полуночи - Клейпас Лиза - Страница 47

– Меррипен. – Амелия дотронулась до его горячей щеки. – Проснись, дорогой. Мы с Поппи собираемся обмыть твою рану. Так что потерпи и лежи смирно. Хорошо?

Он сглотнул и кивнул, открыв глаза.

Амелия и Поппи работали вместе: подняли край рубашки, приготовили чистые тряпки, мазь, мед и чистые бинты.

Пока Поппи снимала старую повязку, Амелия позвонила служанке. Та наморщила нос от неприятного запаха открытой раны. Сестры обменялись обеспокоенными взглядами.

Работая как можно быстрее и осторожнее, Амелия промыла рану, наложила новый слой мази и забинтовала. Меррипен переносил всю процедуру стоически, хотя иногда у него вздрагивала спина и вырывался негромкий стон. К тому времени как рана была забинтована, он весь дрожал.

Поппи вытерла пот с его лица сухой салфеткой.

– Бедняжка Меррипен. – Она поднесла к его губам чашку с водой. Он пытался отказаться, но Поппи просунула ему руку под голову и приподняла ее. – Ты должен попить. Мне следовало бы знать, что ты ужасный пациент. Пей, дорогой, не то я буду вынуждена что-либо спеть.

– У тебя не такой уж и плохой голос, Поппи, – сказала Амелия, увидев, что Меррипен все же выпил немного воды. – Папа всегда говорил, что ты поешь, как птичка.

– Он имел в виду попугая, – хрипло произнес Меррипен, положив голову на руку Поппи.

– Вот за это, – сообщила ему Поппи, – я пришлю Беатрикс, чтобы она присмотрела за тобой сегодня. Глядишь, она подложит тебе в постель кого-нибудь из своих любимых ползучих гадов. А если тебе повезет, она притащит сюда банки с клеем, и ты сможешь помочь ей клеить платья для ее бумажных кукол.

Меррипен бросил на Амелию умоляющий взгляд, и она рассмеялась.

– Если это не вдохновит тебя на скорейшее выздоровление, дорогой, то ничто не поможет.

Но прошло два дня, а здоровье Меррипена все ухудшалось. Доктор оказался бессилен помочь. Он лишь предлагал продолжать то же лечение. Рана начала гноиться, кожа вокруг нее почернела – верный признак того, что зараженным может оказаться весь организм Меррипена.

Меррипен терял вес со скоростью, невозможной для человека. Доктор объяснил, что так часто бывает при ожогах. Тело как бы съедает само себя в попытке справиться с ранами. Но больше всего Амелию беспокоили вялость и апатия Меррипена, с которыми даже Уин не могла справиться.

– Ему невыносимо чувствовать себя таким беспомощным, – сказала Уин Амелии. Она держала спящего Меррипена за руку.

– Быть беспомощным никому не нравится.

– Дело не в том, нравится или не нравится. Меррипена это ужасно угнетает. И поэтому он такой безразличный. – Уин нежно гладила вялые смуглые пальцы, которые когда-то были такими сильными и мозолистыми от работы.

Глядя на измученное лицо Уин, Амелия не смогла удержаться и спросила:

– Ты его любишь, Уин?

И ее сестра, лицо которой было непроницаемым, как у сфинкса, посмотрела на нее своими загадочными голубыми глазами:

– Конечно, люблю. Мы все любим Меррипена, разве не так?

Это был уклончивый ответ, но Амелия почувствовала, что у нее нет права расспрашивать Уин.

Лео не возвращался. Он взял из конюшни лошадь, но не забрал своих вещей. Неужели он пустился в такой далекий путь до Лондона верхом? Вряд ли. Амелия знала, что Лео не любил путешествовать. Он, очевидно, остался в Гемпшире, но где он мог остановиться, было загадкой. Его не было ни в деревенской таверне, ни в Рамзи-Хаусе, ни в поместье Уэстклиффов.

Амелия почувствовала небольшое облегчение, когда в один из дней с визитом явился Кристофер Фрост. Красивый, надушенный дорогим одеколоном, он привез роскошный букет, завернутый в стильный кружевной пергамент.

Амелия приняла его в гостиной на первом этаже. Мысли Амелии были настолько заняты болезнью Меррипена и исчезновением Лео, что неловкость от приезда Фроста была не такой ощутимой. Былые страдания отошли на задний план, а в данную минуту ей очень был нужен сочувствующий друг.

Взяв Амелию за руки, он усадил ее рядом с собой на диван.

– Амелия, – пробормотал он, – я вижу, в каком вы настроении. Только не говорите, что Меррипену стало хуже.

– Намного хуже, – ответила она. Она была благодарна Кристоферу за сочувствие. – У доктора, похоже, нет никакого другого лекарства, и он считает, что народные средства не помогут Меррипену, а только ухудшат его состояние. Я так боюсь, что мы его потеряем.

Фрост нежно гладил ее руки.

– Мне очень жаль. Я знаю, что он значит для вашей семьи. Может быть, я пошлю за доктором в Лондон?

– Боюсь, что на дорогу уже нет времени. – Она чувствовала, что у нее к глазам подступают слезы.

– Если я чем-то могу помочь, вы только скажите…

– Да… – Она рассказала ему об исчезновении Лео и о том, что он скорее всего где-то в Гемпшире. – Кто-то должен его найти. Я бы и сама его поискала, но я нужна здесь. К тому же Лео склонен посещать места, куда я… куда мне…

– Куда приличные люди не ходят, – мрачно закончил за нее фразу Кристофер. – Зная вашего брата, дорогая, я думаю, что будет лучше, если он останется там, где он есть, пока не проспится и не начнет трезво мыслить.

– А вдруг он ранен или в опасности? Он… – По выражению лица Кристофера она поняла, что меньше всего Кристоферу хочется искать ее беспутного брата. – Если бы вы расспросили знакомых вам людей в городе, не видели ли они его, я была бы вам благодарна.

– Расспрошу. Я обещаю. – Амелия удивилась, когда Фрост обнял ее. Она напряглась, но позволила ему прижать себя. – Бедняжка, – пробормотал он. – На вас столько всего свалилось.

Было время, когда Амелия страстно ждала такого момента – чтобы Кристофер обнимал ее и утешал. Тогда бы она почувствовала себя в раю. Но сейчас все было по-другому…

– Кристоф… – начала она, отодвигаясь, но он прильнул к ее губам и поцеловал. От изумления она похолодела… Поцелуй тоже был другой… И все же на мгновение она вспомнила, как это было, когда он ее целовал, как счастлива она когда-то была с ним. Но это было так давно, еще до скарлатины, и тогда она была наивной и полной надежд, а будущее сулило только радость.

Она отвернулась от него:

– Нет, Кристофер.

– Конечно. – Он прижался губами к ее волосам. – Сейчас для этого неподходящее время. Простите.

– Я так беспокоюсь за Меррипена и за брата, что не могу думать ни о чем другом…

– Я понимаю, дорогая. Я помогу вам и вашей семье. Я позабочусь о вашей безопасности. Сейчас вам очень нужна моя защита. В такое трудное для вашей семьи время вами легко могут воспользоваться…

Она нахмурилась:

– Никто мной не воспользовался.

– А как насчет цыгана?

– Вы имеете в виду мистера Роана?

Кристофер кивнул:

– Мне случилось встретиться с ним, когда он уезжал в Лондон, и он говорил о вас так… ну… Достаточно сказать, что он не джентльмен. Я был оскорблен за вас.

– А что он сказал?

– Он уверял меня, что вы собираетесь пожениться. – Он презрительно рассмеялся. – Будто вы когда-либо унизитесь до такого! Цыган-полукровка без образования и манер!

Амелия почувствовала приступ гнева. Она посмотрела в лицо человеку, которого когда-то самозабвенно любила. Фрост был воплощением всех качеств, что привлекают женщину в мужчине. Она мечтала выйти за него замуж. Не так давно она могла бы сравнить его с Кэмом Роаном, и вовсе не в пользу Кэма. Но она уже не была прежней… а Кристофер не был рыцарем в сверкающих доспехах, каким казался раньше.

– Я не считала бы, что унизилась. Мистер Роан – джентльмен, и его очень ценят друзья.

– Они считают его достаточно забавным для светских развлечений, но он никогда не будет им ровней. И никогда не будет джентльменом. Это все понимают, дорогая моя, даже сам Роан.

– Я этого не понимаю и не принимаю, – сказала Амелия. – Джентльмен – это нечто большее, чем хорошие манеры.

Кристофер внимательно посмотрел на ее возмущенное лицо:

– Хорошо, не будем обсуждать его, если это вас так расстраивает. Но не забывайте, что цыгане известны своей лживостью. Их главный принцип – развлекаться, невзирая на последствия. Вы зря ему доверяете, Амелия. Я лишь надеюсь, что вы не доверили ему имущественные дела вашей семьи.