Один выстрел - Чайлд Ли - Страница 28

– Нет, я полностью ошибался, – возразил Ричер. – Дело в том, что он вообще их не убивал.

Григор Линский встал в полумрак дверного проема и набрал номер Зэка.

– У офиса адвокатши стояли копы, я решил: солдат не сможет там с ней встретиться – и подумал, что, возможно, она поедет к нему. Она и поехала. Я – за ней. Они в офисе частного детектива. С ними сестра и женщина из теленовостей.

– Остальные с тобой?

– Мы перекрыли весь квартал.

– Будь наготове, – приказал Зэк. – Я с тобой свяжусь.

Хелен Родин спросила:

– Не хотите объяснить свои слова?

– Улики железные, – напомнил Франклин.

Энн Янни улыбнулась. Запахло сенсацией.

Розмари Барр лишь смотрела во все глаза.

– Вы купили брату радио, – обратился к ней Ричер, – он мне рассказал. Что-нибудь еще вы ему покупали?

– Что именно?

– Например, одежду.

– Бывало, – ответила она.

– Какого размера брюки у вашего брата?

– Талия – тридцать четыре, длина ноги тоже.

– Именно, – заметил Ричер. – Он довольно высокий.

– Как нам это поможет? – поинтересовалась Хелен.

– Вы имеете представление о нелегальных лотереях? – спросил ее Ричер. – Что в них самое сложное?

– Выиграть, – ответила Энн Янни.

– С точки зрения игрока – да. Но самая сложная часть для организаторов – подобрать действительно случайные цифры. Человеку очень трудно добиться истинной случайности. В наше время крупные лотереи используют для этого сложные машины. Но можно найти математика, который сумеет доказать, что в результатах нет истинной случайности.

– Как нам это поможет? – повторила Хелен.

– Просто делюсь ходом моих мыслей. Я весь день размышлял о том, как трудно добиться истинной случайности.

– Ваши мысли идут по ложному пути, – возразил Франклин. – Улики сокрушительные.

– Вы были копом, – сказал Ричер. – Подвергались опасностям – слежки, задержания, напряженные ситуации, минуты колоссального стресса. Что вы перво-наперво делали потом?

Франклин покосился на женщин.

– Шел в ванную.

– Точно. Я тоже. Но не Джеймс Барр. В докладе Белантонио отмечено наличие цементной пыли в гараже, на кухне, в гостиной, спальне и подвале. Но не в ванной.

– Может, он до нее не дошел.

– Он вообще не был на автостоянке.

– Вы спятили?

– Есть улики, доказывающие, что там были его мини-вэн, обувь, плащ, винтовка, патроны, но нет никаких доказательств, что он был там собственной персоной.

– Кто-то выдал себя за него? – предположила Энн Янни.

– Учтя каждую мелочь, – подтвердил Ричер. – Приехал на его машине, в его обуви и одежде, использовал его винтовку.

– Это фантазии, – сказал Франклин.

Ричер постоял, затем сделал один-единственный шаг.

– Размер моих брюк – тридцать семь. Автостоянку я пересек в тридцать пять шагов. Размер Джеймса Барра – тридцать четыре, значит, он должен был сделать шагов тридцать восемь. Но Белантонио насчитал сорок восемь.

– Чарли, – предположила Розмари.

– Я тоже так думал, – сказал Ричер. – Но потом поехал в Кентукки. Я предполагал, что Джеймс Барр, возможно, не так уж отлично стреляет. Четырнадцать лет назад он был хорошим снайпером, но звезд с неба не хватал. Когда я видел его в больнице, кожа на его правом плече была чистой и гладкой. А снайпер, который тренируется, постоянно натирает плечо и получает что-то вроде мозоли. Я подумал – тот, кто начинал как середнячок, по прошествии времени мог стать только слабее. Может, настолько слабее, что не сумел бы учинить бойню в пятницу. Потерял квалификацию. В Кентукки я поехал, чтобы точно выяснить, насколько хуже он стал стрелять.

– И? – спросила Хелен.

– Он стал стрелять лучше. – Ричер достал из кармана рубашки мишень и развернул ее. – Результаты намного выше, чем четырнадцать лет назад в армии. А это, согласитесь, странно.

– Так что это значит?

– Каждый раз он ездил туда с Чарли. Владелец стрельбища – чемпион состязаний морской пехоты. Он сохраняет все использованные мишени, стало быть, у Барра каждый раз имелись по крайней мере два свидетеля, видевших его блестящие результаты.

– Я тоже хотел бы иметь свидетелей, если б так стрелял, – заметил Франклин.

– Думаю, на самом деле он стрелял очень плохо. Но не мог с этим смириться и хотел скрыть.

Франклин показал на мишень:

– По мне, так очень даже неплохо.

– Результаты подделаны, – сообщил Ричер.

– Как именно подделаны?

– Бьюсь об заклад, что пули выпущены в упор из пистолета девятого калибра. Если Белантонио измерит отверстия, у него, по моим прикидкам, получится, что они на один и сто шестьдесят восемь тысячных миллиметра больше, чем от пуль калибра семь и восемьсот двадцать три тысячных. А если он обследует бумагу, то обнаружит частицы пороха. Думаю, Джеймс Барр стрелял с двух с половиной сантиметров, а не с трехсот метров.

Все молчали.

– Он, должно быть, сильно сдал, – предположил Ричер. – Стреляй он немного хуже, он не стал бы отказываться от собственных результатов. То, что он подделывал результаты, стыдясь их, доказывает, что он больше не мог хорошо стрелять.

– Вы лишь строите догадки, – возразил Франклин.

Ричер кивнул:

– Строил, но не теперь. В Кентукки я сделал один выстрел. Меня заставил владелец стрельбища, ну, в качестве своеобразного пропуска. Я был накачан кофеином, трясся, как псих. Теперь я знаю, что Джеймс Барр сдал очень сильно.

– Почему? – спросила Розмари.

– Потому что у него болезнь Паркинсона, – ответил Ричер. – ДП означает двигательный паралич, который врачи именуют болезнью Паркинсона. Ваш брат болен. Я считаю, что он не только не совершал преступления в пятницу, но при всем желании не мог его совершить.

Розмари притихла. Хорошие и плохие новости. Розмари была одета как вдова – черная шелковая блузка, узкая черная юбка, черные туфли на низком каблуке.

– Может, поэтому он все время так бесился, – произнесла она. – Я из-за этого и переехала. Может, он чувствовал, что болезнь наступает. Чувствовал беспомощность и не мог ничего поделать. Должно быть, это выводило его из себя. – Она посмотрела на Ричера: – Я говорила вам, что он не виноват.

– Я бесконечно извиняюсь, мэм. Вы были правы. Он сдержал клятву. Мне жаль, что он болен.

– Теперь вы должны ему помочь. Вы обещали.

– С вечера понедельника только этим и занимаюсь.

– Это сумасшествие, – сказал Франклин.

– Нет, расклад совершенно не изменился, – возразил Ричер. – Кто-то подставил Джеймса Барра, подстроил, чтобы все выглядело, будто это был он.

– А такое возможно? – спросила Энн Янни.

– Почему нет? Подумайте. Выстройте все по порядку.

И Энн Янни выстроила:

– Он надевает одежду Барра и его обувь. Может, находит в кармане четвертак. Он в перчатках, чтобы не затереть отпечатки Барра. Дорожный конус из гаража он уже взял, возможно, за день до этого. Берет из подвала винтовку – она уже заряжена самим Барром – и едет в город на мини-вэне Барра. Оставляет все улики, пачкается в цементной пыли, возвращается в дом, оставляет там вещи и уезжает. Быстро, даже не зайдя в ванную. Позже возвращается Джеймс Барр и попадает в ловушку.

– Но где был в это время Барр?

– Они что-то устроили, чтобы выманить его из дома, – ответил Ричер. – Он помнит, что куда-то выходил, был в радостном настроении. Думаю, в пятницу у него было свидание. Может быть, с Сэнди.

– Так кто же на самом деле стрелял? – спросила Хелен.

– Чарли, – сказала Розмари. – По всему выходит, что он.

– Он тоже был ужасным стрелком. Это еще одна причина, по которой я поехал в Кентукки. Хотел проверить эту теорию.

– Так кто же это был?

– Чарли, – подтвердил Ричер. – Его результаты тоже подделка, но другого рода. Все мишени были изрешечены, но не как попало. Попадания в «молоко» не были полностью хаотичными. Он пытался скрыть, как хорошо стреляет на самом деле. Время от времени ему надоедало, и он пускал пулю в «яблочко». Однажды он «зацепил» его с четырех сторон. Чарли великолепно стрелял, но пытался показать, что все время промахивается. А как я говорил, человек не способен добиться истинной случайности. Всегда просматривается некая закономерность.