Сказки и сказкотерапия - Соколов Дмитрий Юрьевич - Страница 12

Шум воды.

Маленькая теоретическая главка N6 «СКАЗКИ И ПСИХОТЕРАПИЯ»

Если мы сделаем краткую выжимку из двух предыдущих теоретических глав, получится, что волшебная сказка описывает процесс достижения героем цели (которую может достичь только он) с помощью путешествия в тридевятое царство и использования волшебных помощников. В этой схеме бросается в глаза ее сходство с моделью короткой терапии, особенно нейро-лингвистического программирования, которое обладает самым выразительным и определенным словарем, поэтому о нем говорить удобнее всего. В модели НЛП психотерапия выглядит так: человек совершает переход от настоящего проблемного состояния к желаемому состоянию путем подключения ресурсов, обычно до какой-то степени подсознательных. Напрашивается взаимно однозначное соответствие:

Запрет, вредительство, недостача — Проблема

Волшебный помощник — Ресурс

Иное (тридевятое) царство — Подсознание

Будущая награда — Хорошо сформулированная цель

Есть и другие сходства, бросающиеся в глаза. Трансформация — любимое дело. Мама в лучшем случае забывается. Сцену НЛП старается не изменять (то есть основные усилия направлены на изменения самого человека, а не его окружения). А клеймо — это, может быть, якорь? В такой модели вызывают вопросы, пожалуй, только лжегерой, послушание и отсутствие выбора. Их можно притянуть за уши и наполнить объяснениями, но НЛП кажется мне не вполне завершенной моделью, и я даже думаю, что эти сказочные черты как раз и могут указывать на неразработанные места.

Вообще если говорить не о структуре, а о содержании, мне кажется более близким к сказке понятие о психотерапии в аналитической психологии Юнга.

Универсальность и единство сказочных образов находит соответствие в понятии архетипов. Под архетипами понимаются формы поведения, режимы функционирования душевных сил, похожие на инстинкты, смысл и значение которых выражаются в реальных образах и действиях. Их целью является привнесение в сознание подсознательного материала и его трансформация при этом. Этот процесс развития и трансформации Юнг назвал процессом индивидуации.

Сказки, хотя бы как проекции фантазии, тесно связаны с подсознанием и происходящими в нем процессами. В своей типичной структуре сказки описывают формы функционирования душевных сил и их целей. Анализ сказки, с юнгианской точки зрения, ведет к выделению, идентификации и изучению архетипических паттернов. Как выражение интрапсихических процессов, основывающееся главным образом на взаимодействии двух миров, сознания и подсознания, сказка описывает прежде всего процесс индивидуации.

Под индивидуацией Юнг понимал процесс обновления и расширения эго-сознания. Это предполагает, что сознание уже выделилось из матрицы подсознания, коллективного бессознательного, символизируемого Матерью. В результате такого отделения эго-сознание приобретает необходимую дистанцированность от подсознания и достаточно жесткие границы. Но в процессе отделения и обретения границ эго-сознание все больше теряет контакт со своей подсознательной основой. Наступает состояние диссоциации, несбалансированности между сознанием и подсознанием. Появляются симптомы, невротические расстройства. Отделенное от своей питательной среды, эго-сознание рискует тем, что станет ригидным и стерильным, потеряет образующий смысл, умрет. Поэтому эго должно совершить возвращение к подсознательному источнику, коллективному матриксу, для того, чтобы обновить себя, чтобы получить доступ к новым архетипическим энергиям и образам. Это и описывается историей о путешествии героя, о нахождении новых помощников, о смерти и воскресении, о победе и воссоединении. В результате расширяется область сознательного, что уже само по себе дает целительный эффект.

Лжегерой, может быть, аналогичен всего лишь старому, прошлому «я», которое пытается воспользоваться результатами путешествия внутрь, не признавая произошедшей трансформации. Можно представить себе проверку результатов работы пожестче формата подстройки к будущему в НЛП, где человек максимально полно окунался бы в мир изначальных проблем — если у тебя так все здорово получается, покажи и докажи это вживую. Не то твое место, господин Новый Человек, окажется занятым гораздо более натренированным Прежним тобой же. Его, кстати, поддерживают и окружающие, тебя же они не узнают.

Послушание. На самом деле герой в сказке подчиняется не авторитетам, но законам сказочного (т. е. подсознательного) мира. Он отправляется в головокружительное путешествие в неизвестный мир и берет с собой лишь простейшие правила поведения. Только их он и слушается. Плюс практически любая традиция, включая психотерапию, дает человеку проводника и учителя. Его тоже надо слушаться.

Для объяснения отсутствия выборов у сказочного героя давайте представим себе две картинки. На одной из них — ребенок в середине небольшой комнаты с четырьмя стенами. Он спокойно движется куда хочет; он знает, где стены, он в любой момент может вернуться в середину. На другой — ребенок (почему-то я представляю его себе стоящим у стула) среди тумана. Стен нет, или они не видны. Ребенок боится не только отойти, а даже пошевелиться. Выборов у него удивительно много; но он стоит на месте.

Поймайчик Агао с планеты людчей

На далекой-далекой планете живут очень похожие на нас существа. И язык их, и обычаи только чуть-чуть отличаются от наших. Они называют себя не люди, а людчи. Ребенок у них называется любенок, мальчик- поймайчик и так далее.

И вот жил на этой планете поймайчик Агао. Был он совсем как все, и только в одном отличался. Дело в том, что у каждого любенка было семь родителей. Их звали породитель, наградитель, погрозитель, оградитель, рачитель, врачитель и переродитель. А у Агао было только шесть родителей. Переродителя у него почему-то не было.

У каждого родителя было, конечно, свое дело. Переродитель отвечал за то, чтобы любенок рос и изменялся. А вот Агао никогда не изменялся. Он всегда оставался одним и тем же. Ему было скучно и он мечтал, что когда-нибудь — когда-нибудь! — он найдет своего переродителя.

Однажды он сказал:

— Хватит! Я как не людча. Пойду искать своего переродителя.

Его шестеро родителей уговаривали Агао остаться, но он не послушался. Тогда они устроили ему прощальный пир. Накрыли огромный стол. Каждый родитель принес с собой подарков, чтобы дать своему любенку в дорогу. Породитель дал ему сухого молока и бульонных кубиков. Оградитель принес мешок, в котором были упакованы шуба, шапка, сапоги, перчатки, темные очки и еще килограмм 20 всяких ненужных вещей. Погрозитель вручил ему боксерские перчатки и деревянную дубинку. Рачитель — блокнот и ерундаш, чтобы записывать, сколько чего есть, сколько истрачено и сколько еще осталось. Врачитель — зеленку-веселенку и прочие озадоровители. И только наградитель пришел на этот вечер с пустыми руками. Агао в начале вечера был такой урадостный, а потом решил обидеться на наградителя — ведь тот всегда дарил больше всех, а тут… Но после стола наградитель подошел к нему сам и сказал:

— Я долго думал, что лучше дать тебе в дорогу. Еду ты съешь, вещи сломаются и растеряются. Я решил дать тебе самое лучшее из того, что дал мне когда-то мой родитель-наградитель. Освободи, пожалуйста, немного места на дне своего сердца.

— Это трудно сделать, — сказал Агао.

— Хорошо, давай я тебе помогу. Там нет случайно такого чувства, что ты плохой?

Агао подумал и сказал:

— Есть. Оградитель говорил, что я везде лезу, рачитель говорил, что я все теряю, а погрозитель повторял, что я расту плохим.

— Вот-вот. Знаешь, давай вытащим оттуда то, что ты плохой. Это неправда. Теперь там есть место?

— Да. Порядочно!

— Положи туда и накрепко запомни вот что: ты — хороший. В самую глубину сердца. Туда, где рождаются мысли.