Внук Дьявола - Браун Лайза - Страница 27

Он поспешно вышел из конюшни и зашагал к дому. Когда он распахнул дверь гостиной, Альберт и Джеймс прервали разговор. С порога Колли выпалил:

– Он… Престон говорит, что ты заплатил моей матери деньги за то, чтобы она отдала меня тебе. Это правда?

Альберт пробормотал ругательство, а щеки Джеймса порозовели.

– Должно быть, он подслушивал мои разговоры с Тересой. Папа, клянусь тебе, сам я ничего ему не говорил.

– Это правда? – гневно повторил Колли.

Наконец-то сам Дьявол сделал попытку не отказаться от ответа вовсе, а дать уклончивый ответ:

– Я не совсем уверен, что понял твой вопрос. Она была молода и нуждалась в деньгах. Мы заключили честную сделку. Она получила деньги, а ты получил приют, где тебе ничто не угрожало.

Несмотря на замешательство Дьявола, в это мгновение Колли получил ответы на все интересовавшие его вопросы.

– Я все понял. Ты держал меня на своей ферме, чтобы убедиться в том, что я – сын Броди. Сам-то я тебя не интересовал, ведь ты даже не приезжал меня проведать, ты полностью поручил меня Чарли. Тебе нужен был лишь мой дармовой труд.

Альберт откинулся на высокую спинку кресла.

– Я никогда не делал вид, что мне твой труд не нужен.

Колли смешался; он не знал, чего он должен был ожидать от деда. Он получил то, чего добивался: истину. Которая оказалась непереносимой.

Не говоря ни слова, он вернулся в конюшню и переделал там все дела, какие только мог выдумать. Поскольку это было единственным способом оставаться подальше от всех Ролинсов.

Мучительно долго тянулся праздник. Колли не привык к рождественским торжествам. В прежние годы в сочельник Надин присылала в хибару у реки пирог, и Чарли с удовольствием отламывал большой кусок; других атрибутов Рождества в их доме не знали. Колли вспоминал прошлое, тосковал и избегал всех.

На следующий день после того, как Джеймс и его семейство уехали обратно в Нэшвилл, Альберт пришел к Колли на конюшню. Он прислонился к высокой перегородке между двумя стойлами и потребовал:

– Выкладывай, парень, все, что хочешь сказать. Тебя ведь многое грызло в последнее время.

Застигнутый врасплох, Колли вскочил на ноги, и слова полились без остановки.

– Ты сделал меня своей вещью. Тебе никогда не было дела до того, как я жил. Ты был всемогущим богом, потому что когда-то вынул из кармана какие-то деньги и забрал себе то единственное, что принадлежало только мне.

– Я не вынуждал твою мать брать деньги. Она согласилась на это не под дулом ружья. Она нуждалась в деньгах. Она любила их больше, чем тебя. Ничего не поделаешь, женщины таковы. Ты – незаконный сын, рожденный ею от человека, которого уже не было на свете. Что бы она стала делать с тобой?

– Значит, я не был ей нужен.

– Не жди, что я начну жалеть тебя.

– Я и не жду.

Колли тяжело опустился на охапку сена. Голос его дрожал, а в душе у него было пусто.

В то лето, когда старик забрал Колли к себе, родители не отпускали Лейни далеко от дома. Таким образом она постоянно находилась под суровым надзором отца и бдительным присмотром матери. Девочка понимала, что ее лишили свободы, но не протестовала, так как очень боялась разбудить тот самый, непонятный и дикий гнев отца.

Как-то раз в воскресной школе она услышала разговор о Колли и о себе. Тина Форбс, дочь библиотекарши, говорила двум девочкам:

– Вчера мистер Ролинс привез в город того мальчишку с реки. Господи, что за вид! Волосы до плеч, комбинезон мешком. Пугливый щенок! Все время в землю смотрит.

Другая девочка отозвалась:

– Моя тетка, что работает в школе, экзаменовала его. Она считает, что он чересчур тихий. Не говорит ни слова, пока мистер Ролинс его не заставит. И она говорит: бедная Дебора Торн, как она, должно быть, боится.

Лейни услышала эти слова, как только вошла в класс, и оцепенела на пороге.

– Почему? – ахнула она.

Ее опять охватило отчаяние. Она не сделала ничего плохого, почему же с ней обращаются как с пленницей?

Более того, папа сказал, что она больше никогда не увидит Колли.

Ни Тина, ни ее приятельница совершенно не смутились. Они сгорали от любопытства.

– Да из-за тебя и из-за него, вот почему, – сказала Тина.

Лейни взглянула на ее подругу и твердо заявила: – Мы не делали ничего такого, из-за чего маме следовало бы волноваться.

Она очень надеялась, что ей удалось не покраснеть.

– А моя мама говорит, что он уже мужчина, – сказала Тина, твердо убежденная в том, что Альме Форбс о противоположном поле известно решительно все. – Он знает, какими нехорошими вещами можно заниматься с девочками.

– И ты думаешь, – гневно закричала Лейни, – что мы с ним этим занимались?

От прямого вопроса подруга Тины замялась.

– Этого я не говорила, – пробормотала она.

– Так говорит твоя мама. Ты должна ей сказать, что это ложь. Да, наверное, в Спрингсе Колли ни с кем не разговаривает. Но и я бы не стала на его месте, если бы обо мне отзывались так, как ты отозвалась о нем. Он такой же человек, как и все.

– Он дикарь и язычник, – произнесла свой вердикт Тина точь-в-точь таким же тоном, как частенько выносила свои суждения ее мать.

– Ничего подобного. Он просто Колли, и все.

Лейни смотрела девочкам в глаза, тщетно стараясь убедить их в своей правоте.

– Ну, тебе-то лучше знать, – сказала Тина и хихикнула.

Осенью Уэй был исключен из школы на три дня за драку с Эрнестом Тейером. О причинах драки он не распространялся, но Лейни знала: Эрнест что-то сказал про нее и маленького колдуна.

Позднее, когда радостное ожидание Рождества сменилось морозным утром нового года, папа принес домой известие: Колли исчез.

Речной мальчишка скрылся с фермы. Сбежал, как сообщила девочке Надин при их очередной встрече. Горячие слезы брызнули из глаз Лейни.

Индиан-Спрингс с удовлетворением воспринял эту новость. Именно этого, решило общественное мнение, Альберт и должен был ожидать от подобного мальчишки.

Лицо мамы светилось, как рождественская свечка, папа стал веселым, как бывало прежде.

А по ночам Лейни, оставшись одна в комнате, прижимала ладони к сердцу, стараясь заглушить боль.

Колли покинул дом Альберта на следующий день после разговора со стариком о матери. Со стола в комнате, которую Альберт именовал своим кабинетом, пропало двести долларов. Возможно, Колли украл эти деньги, а возможно, Дьявол задолжал их за шестнадцать лет работы Колли на ферме.

Колли знал, что Спрингс находится к востоку от фермы, поэтому отправился на запад по заснеженным полям.

Первые две ночи он провел в сараях, питаясь как придется. На третий день, когда Колли наконец выбрался на шоссе, пошел снег. Закусочная на обочине была открыта, в ее окнах уютно горел свет, и Колли, замерзший и умирающий от голода, вошел туда и попросил чего-нибудь поесть.

Хозяйка закусочной, которая управлялась с заведением совершенно одна, взглянула на синего от холода парня с длинными черными волосами и предложила ему бесплатный ужин. Когда он поел, она предложила ему ночлег в задней комнате, а он, в свою очередь, качал насосом бензин, когда какой-нибудь бедолага подъезжал к закусочной и спрашивал горючее.

На следующее утро хозяйка предложила ему постоянную работу и кров, и Колли ничего не оставалось, кроме как согласиться. Хозяйке был нужен помощник, так как ее муж умер полгода назад.

Ее звали Розой, и она была на пятнадцать лет старше Колли.

Когда наступил март, она пригласила его в свой дом, который располагался на боковой дороге в полумиле от закусочной. Колли поужинал с хозяйкой и впервые не отправился в свою постель.

Когда он стал прощаться, она удержала его. И тогда он потерял сначала рассудок, а затем – невинность.

Она заснула, а он еще долго лежал и смотрел на игру теней на потолке незнакомой комнаты. Ему встретился человек, такой же одинокий, как и он сам. Конечно, ему понравилось то, чему Роза обучила его, понравилось настолько, что он знал: как только представится возможность, он повторит это занятие. Он знал это не хуже, чем собственное имя.