Четвертый год - Каменистый Артем - Страница 36

— Ах ты дерьмо! — выдохнул Макс, отскакивая от находки.

— Что такое? — встревожено спросил Кабан.

— Бегом! Бегом соберите все эти мешки, и сожгите! Дров натаскать надо, и сжечь!

— Зачем?

— Это твари с болота. Помните, что со мной было? Пока не нанюхались этой гадости, бегом жгите их… а то и вас это ожидает…

Вид у Макса был весьма убедительный — он чуть ли не пеной брызгал. Да и гибель его отряда в памяти островитян была свежа. Люди без обсуждений поспешно стащили всю поклажу раксов в одну кучу, нарубили сухих стеблей прошлогоднего тростника, и притащили кучу сушняка от бурелома. Уже через десять минут запылал неслабый костер.

Слушая, как в огне с противным чавканьем лопаются «орехи», Макс второй раз за этот день улыбнулся.

Кабан, поглядев в огонь, поинтересовался:

— А зачем хайтам эта зараза?

— Спроси у хайтов, — равнодушно ответил Макс.

— Спасибо за совет.

Один из стрелков замахал рукой, указал куда–то сторону, откуда пришли хайты:

— Смотрите! Там тоже что–то горит!

Оценив размеры дымового столба, Макс уверенно заявил:

— Это не костер явно. И, похоже, дым этот от поселка Носова идет.

— Может смолу выжигают? — неуверенно предположил Кабан.

— Вряд ли. Скорее хайты успели поработать… а может кто из них отстал от отряда, и там разбойничает.

— Ну, если так, то много их остаться не могло.

— А там и трех раксов хватит: поселок маленький, мужчины наверняка на охоте и рыбалке. Надо бы туда заглянуть, посмотреть, что случилось.

Поселок Носова был невелик — полтора десятка хижин и изб. Раньше здесь было народу побольше, но многие ушли к Кругу или к островитянам. Оставшиеся здесь отшельниками не жили — добывая немало ценой рыбы и речной птицы, обменивались этим добром с соседями. Плавни в этих местах были очень богаты и спокойно могли прокормить куда больше народа. Один только минус — комары. Но при желании к ним можно приспособиться, да и зимой их нет — мелкие вампиры дают людям от себя отдохнуть.

Поселка Носова больше не было. Огонь без разбора пожирал избы и сараи, трещала рыба, вялившаяся под навесами, будто бумажные вспыхивали развешанные сети. Жителей согнали к реке — кучка плачущих детей и женщин. Меж горящих строений разъезжали всадники, азартно гоняя еще не пойманных людей.

— Мля… — Кабан отвесил челюсть. — Это еще кто такие?

— Воины королевств, — мрачно ответил Макс. — Вот и до нас добрались.

— Это те, кто земли Монаха щиплет? Какого хрена их сюда занесло!

— Вот у них и спроси.

Кабан снял с плеча ружье, сжал его за шестигранный ствол:

— Их, вроде немного, сейчас дадим им прикурить.

— Стоп! Герой! — Макс покачал головой. — Выходить с тропы нам нельзя — затопчут. Тащи всех своих назад, метров на пятьдесят отойдите. Поставь стрелков в несколько линий, по два–три человека, ну и картечницы по одной. Я отвлеку их на себя, и буду драпать от них по тропе. Как только забегу за первый стрелков, пусть дают залп и бегут за мной. Затем стреляет следующая линия, и тоже бежит назад. И так делают все. В самом конце пусть стоят картечницы. И, самое главное — стрелки с картечниц должны занять самое узкое место тропы, там, где под ногами вода чавкала. Топоры у них есть — пускай быстро нарубят кольев, там их полно, вобьют в землю, наклонив в сторону врага. Хоть какая–то защита от лошадей у них будет. За этими кольями наш последний рубеж — отступать нельзя будет. Дальше тропа расширяется и лес редеет сильно.

— Понял, — кивнул Кабан. — Хорошая идея, так и сделаем.

Стрелки развернулись назад, за ними потянулись мрачные арки — этим безрассудным воинам явно не нравилось, что сегодня у них вспомогательная роль, и ввязаться в схватку не дают.

Макс оглянулся на спины товарищей. Удобное место для боя — пойманный лес на этом участке очень густой, а подлесок и вовсе непроходим. Кроны деревьев, переплетаясь, смыкаются над тропой, превращая ее в узкий туннель. Пара мушкетов в такой трубе уже страшное оружие, а у землян далеко не пара.

Нападавшие тем временем закончили ловить пленников, и теперь обшаривали округу, разыскивая по кустам спрятавшихся. Парочка всадников как раз двигалась в сторону затаившегося охотника. Натянув лук, Макс наложил стрелу на тетиву, приготовился к выстрелу, но медлил, ожидая шума от заготовки кольев. Враги уже были в полусотне метров, когда за спиной ожесточенно застучали топоры.

Всадники встрепенулись, повернули лошадей прямиком к тропе. Хлопнул лук, первый враг завалился за бок, судорожно сжимая свою изувеченную шею, будто пытался руками остановить кровавую реку.

Второй дурака валять не стал — низко пригнулся к шее коня, выставив пику, понесся на Макса. Бум рассказывал, что на войне самый гнусный поступок, это убить под противником лошадь. Может это и так, но совесть Макса позволяла в бою и не такое вытворять — стрела ударила животное в основание шеи. Конь взвился на дыбы, затем завалился на бок, придавив всадника.

Враги заорали, дружно понеслись в сторону схватки. Макс развернулся, шустро помчался по тропе, на ходу улыбнулся в третий раз — пленники, пользуясь тем, что в суматохе о них позабыли, дружно дернули к плавням. Подгоняемый криками всадников и стуком копыт, пробежал мимо троицы изготовившихся стрелков. Тут же зашипел порох на затравках, захлопали выстрелы, тропу заволокло дымом. Подхватив мушкеты и подставки, трое ребят припустили вслед за Максом.

Под грохот мушкетов Макс первым домчался до картечниц. Здесь народ неплохо успел поработать, набив пару десятков кольев. Преграда невеликая, но лошадь на нее переть грудью побоится.

Наложив на тетиву стрелу, Макс развернулся, но стрелять не стал — не в кого. Дым полностью заволок туннель тропы, здесь, в лесу, даже намека не было на ветер, и ждать, когда развиднеется, можно долго. Из этого белесого мрака выскочили последние стрелки, принялись поспешно перезаряжать мушкеты.

Кабан, прислушиваясь к стуку копыт, резко выкрикнул:

— Левая картечница огонь! А теперь правая — ОГОНЬ!!!

Тут уж тропу заволокло и вовсе наглухо — полный мрак. В эту сплошную белую стену уже без команды, беспорядочно, били те, кто успел перезарядить свой мушкет. Арки, оскалив зубы, вглядывались вперед, сжимая алебарды. Но бить им было некого — никто не показывался.

«Артиллеристы», наверняка установив рекорд по скорости перезарядки, вновь разрядили свои четырехстволки. Макс подумал, что дымное пятно, оккупировавшее этот лес, уже наверняка видно из космоса. Еще минут пять такого боя, и нос свой рассмотреть будет сложно.

Кабан тоже понял, что пора бы и честь знать, зычно заорал:

— Стоять! Не стрелять! Держите тропу под прицелом, но не стреляйте! Нихрена же не видно!

Народ успокоился — стрельба затихла. Дым медленно растянуло по зарослям, прояснилось. Вечернее Солнце скупо осветило неподвижные тела, самое ближнее было в паре десятков шагов от землян, возле трупа билась лошадь, разматывая из развороченного брюха склизкие внутренности. Вдалеке, там где тропа выходила на поляну, гарцевала четверка уцелевших всадников, не рискуя сунуться в смертоносный туннель.

— Дальнобойные мушкеты огонь! Остальные ждать команду! — выкрикнул Кабан.

Вновь зашипело, загрохотало, вновь дым скрыл тропу. Макс тоже успел выпустить стрелу, но не знал, попал или нет.

Когда дым рассеялся, врагов уже не было. Чистенькая тропа, если не считать десятка трупов. И столько же лошадиных туш.

— Кажись все! — выдохнул Кабан.

— Ура! Конинки пожрем! — с нервной радостью выкрикнул какой–то идиот.

— За мной идите! — приказал здоровяк. — Мушкеты держите наготове, и фитили не тушите! А вы, на картечницах, ждите нас здесь.

Земляне медленно двинулись вперед. Макс на ходу осматривал тела убитых. Знакомо все — будто двойники людей Бума или Пигируса. Грубые кожанки с железными, тронутыми ржавчиной, бляшками, у редких счастливчиков кольчуги из крупных колец. Стальные низенькие шлемы, будто кастрюльки, круглые и овальные щиты, высокие, крепкие сапоги под колено. Классических рыцарских лат нет ни у кого. Да и не спасли бы они от залпов картечью — на такой дистанции она пятимиллиметровую сталь рвет как бумагу.