Тюрьма особого назначения - Горшков Валерий Сергеевич - Страница 23

Главный врач центра, Борис Михайлович Резников, был приятелем и деловым партнером Семена Ароновича, который еще в так называемые теперь «застойные годы», работая в структуре МВД, сообразил, что можно очень даже неплохо зарабатывать на перепродаже дефицитных лекарств. С тех пор у Семена Ароновича образовался свой маленький бизнес, приносящий немалые, по меркам провинциального врача, деньги. Когда он был назначен главным и единственным врачом тюрьмы для пожизненно заключенных, то сразу выяснил, что по разнарядке на его крохотное медицинское «учреждение», состоящее из двух палат для больных общей вместительностью в шесть человек, выделяются не только сильнодействующие импортные транквилизаторы, но и такой «благородный» препарат, как морфий. Видимо, для того, чтобы время от времени успокаивать кого-то из особо буйных узников.

Так или иначе, но до сих пор Семен Аронович ни разу не прибегал к помощи выделяемых ему дорогостоящих препаратов, держа их про запас совсем чуть-чуть и разрешая себе сбывать своему партнеру по бизнесу все оставшееся.

Самым удобным во всем этом непыльном деле был тот факт, что ни вносить в спецтюрьму, ни выносить за ее пределы лекарственные препараты вовсе не требовалось. Схема было прямо-таки идеальной: госпиталь – центр «Элита» – деньги. Тем более что никому и никогда не приходило в голову учинить проверку расхода медикаментов врачом тюрьмы особого назначения. Но даже если нечто подобное и случилось бы, Семену Ароновичу не составляло ни малейшего труда продемонстрировать проверяющему безупречно заполненные журналы прихода-расхода всех получаемых им на госпитальном складе препаратов. Такой порядок вещей сулил немалые доходы и относительный покой.

Конечно, если бы скромному врачу, втайне очень довольному своим негласным доходом, стало известно, какими астрономическими суммами ворочают буквально у него под носом полковник Карпов и майор Сименко и насколько серьезно организован ими производственный процесс изготовления альфа-амфитамина, то Семену Ароновичу оставалось бы только разрыдаться от досады. Или, окажись он умнее, потребовать себе небольшую долю в обмен на молчание. Но доктор ничего не знал и поэтому пребывал в отличном и безмятежном настроении, неся Резникову в полиэтиленовом пакете очередную партию морфия.

Он вошел в сверкающий чистотой холл, поздоровался с дежурными медсестрами в регистратуре, поднялся на третий этаж и постучал в обитую мягким дерматином дверь. После чего, не дожидаясь ответа, зашел в кабинет Бориса Михайловича, нацепив на физиономию дружески радостную улыбку.

– Заходи, заходи, Сеня! – Навстречу тюремному доктору из-за стола поднялся высокий, плотного телосложения мужчина в идеально выглаженном белом халате. На вид ему было около сорока пяти: коротко подстриженные черные волосы, победно блестящие глаза и чуть оплывшие от хорошего питания гладко выбритые щеки придавали ему вид преуспевающего бизнесмена.

Впрочем, доктор Резников действительно имел весьма и весьма приличный доход, хотя бизнесом в его обычном понимании не занимался. Скорее он был талантливым организатором и ушлым пройдохой, не упускающим ни малейшего шанса заработать себе дополнительную сотню долларов. К тому же были у Бориса Михайловича довольно темные и не афишируемые связи, о которых не знала ни супруга, ни даже старый приятель Семен. Медицинский центр «Элита» регулярно предоставлял услуги своего стационара раненным в разборках и находящимся в розыске бандитам, за что коммерческое предприятие имело не только надежную «крышу», но и решало много прочих вопросов.

– Как и договаривались, даже на пятнадцать минут раньше, – произнес доктор, взглянув на наручные часы и бросая на стол компаньона полиэтиленовый пакет. Он плюхнулся в глубокое кожаное кресло и вытер тыльной стороной ладони пот со лба. И только повернув голову влево, туда, где в дальнем углу кабинета стояла в деревянной кадке раскидистая пальма, Семен Аронович заметил, что помимо их двоих в помещении находился еще один человек, парень лет тридцати. Одетый в джинсы, джинсовую рубашку, короткую кожаную куртку-косуху со множеством «молний», он сидел под пальмой и пристально глядел на вошедшего доктора, склонив набок свою длинную страусиную шею. Впалые щеки и темные круги под глазами сразу же сказали Семену Ароновичу, что этот незнакомый парень, неизвестно по какой причине присутствующий в данный момент в кабинете главврача, не только злоупотребляет алкоголем, но и, с большой вероятностью, балуется наркотиками.

Заметив недоуменный взгляд Семена Ароновича, Резников подошел к нему, положил руку на плечо и постарался успокоить, хотя доктор был готов поклясться, что голос компаньона отнюдь не звучал так уверенно, как он пытался изобразить.

– Не волнуйся, Семен, это… свой человек. Все в порядке.

– Я же много раз предупреждал тебя!.. – наконец встрепенулся доктор, пытаясь встать, но ладонь приятеля неожиданно сильно вдавила его обратно в кресло. Это было чем-то новеньким и, надо отметить, малоприятным.

– Сеня!.. – заметно волнуясь, начал Резников. – Наш с тобой уговор остается в силе, я даже согласен немного поднять закупочную цену на поставляемый тобой препарат, но мне бы очень хотелось, чтобы ты вначале переговорил с этим человеком. Его зовут Слава, и у него к тебе очень серьезное дело. Очень серьезное, – уточнил главврач «Элиты» и, отпустив плечо приятеля, вернулся на свое место за столом.

Для сидящего под пальмой парня это послужило своеобразным знаком, он поднялся, подошел к испуганному доктору, сел в соседнее кресло и заговорил. Голос его был хриплым и зловещим.

– Ты врач из тюрьмы на острове, я правильно понял?

– Да. Что вам от меня нужно? – попытался возвысить голос доктор, обиженный столь фамильярным обращением, но злобно прищурившиеся глазки его собеседника тотчас лишили бедного Семена Ароновича появившейся было внутренней твердости.

– Спокойно, профессор! Здесь я задаю вопросы, а твое дело кивать и говорить «так точно». Усек?

Не в силах произнести ни слова, доктор лишь суетливо клюнул подбородком, мельком бросив молящий о спасении взгляд в сторону Резникова. Но тот, встретившись взглядом с коллегой, тотчас отвел глаза в сторону, тупо уставившись в окно своего кабинета, за которым виднелись лишь облезлые крыши находящихся по ту сторону улицы старых деревянных домов с грязно-бурыми кирпичными трубами и кое-где покосившимися телевизионными антеннами. Продал его Борис, как пить дать продал, с ужасом осознал доктор, и от обиды и отчаяния ему захотелось по-бабьи разрыдаться.

– Тогда слушай меня внимательно и запоминай, – между тем продолжал давить на психику парень в косухе. – У вас в тюрьме есть заключенный по фамилии Завьялов. Имя – Тимур. Знаешь такого?

Доктор молча кивнул. Да, он несколько раз видел около пяти месяцев назад поступившего на остров преступника, который, по словам полковника Карпова, до своего ареста возглавлял один из подмосковных банков, до последнего рубля принадлежащий бандитским группировкам столицы. Как потом выяснилось на суде, «банкир» не слишком утруждал себя длительными переговорами, убеждая потенциальных клиентов и партнеров по бизнесу заключать договора и вкладывать деньги в банк буквально под дулами автоматов. На счету банды Завьялова было несколько десятков убийств, причем частенько он сам брал в руки оружие. Жертвами, как правило, являлись сначала родственники несговорчивых предпринимателей, а потом и они сами. Суд дал Завьялову «вышку», а добрые дяди из комиссии по помилованию при президенте пожалели несчастного «банкира» и подписали прошение о помиловании.

– Ты с ним знаком лично? – поинтересовался парень.

– Заходил к нему пару раз. Он как-то простудился, поднялась температура. Я давал ему аспирин, – едва шевеля губами, промямлил Семен Аронович.

– В какой камере сидит Завьялов и с кем? – продолжал допытываться парень, не сводя с перепуганного лица доктора холодного взгляда бесцветных рыбьих глаз.

– В камере номер восемь. Это самый льготный уровень, там сидят не по одному, а по двое. И только те, кто зарекомендовал себя хорошим поведением и работой. Как только возникают проблемы с дисциплиной, заключенных сразу же переводят в одиночки… Завьялов шьет строительные рукавицы. Его сосед по камере – бывший ученый-химик по фамилии Дронов. Сидит за то, что при помощи электроутюга, дрели и плоскогубцев самолично запытал до смерти несколько старух, собиравшихся выехать в Израиль на постоянное местожительство. Старухи те, по его мнению, намеревались нелегально вывезти из страны золотишко, накопленное их покойными мужьями.