Дверь во тьму (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 10

— Это торговцы, — махнул рукой Лэн. — К нам тоже скоро караван придет. Мы же можем сами себя пищей обеспечить, у нас теперь мало что растет. Торговцы воюют, они из другого мира. И с нами торгуют, и с Летящими.

— А вы им что продаете? — полюбопытствовал я. — Золото?

— Кому оно нужно? — удивился Лэн. — Ручки на дверях делать? Так бронза красивее. Нет, мы торгуем собой.

— Что? — не понял я.

— Взрослые бросают жребий или просто сговариваются, — со вздохом объяснил Лэн. — И нанимаются к торговцам или покупателям торговцев.

— И что делают?

— Воюют. Мы хорошие солдаты, Данька, и не боимся смерти.

— Да уж, — иронически сказал Котенок, и Лэн примолк. А Котенок продолжил:

— Еще я видел очень большую башню. Я даже не смог над ней пролететь, пришлось огибать. И она вся из мрака.

— Это башня Тьмы, — вновь заговорил Лэн. — Многие города пытались ее разрушить, но ничего не выходило. Там живет повелитель Летящих.

— Я и сам догадался, — буркнул Котенок. — Как вы дошли до такой жизни, мальчик?

— Я не знаю. Говорят разное: и что напали Летящие, которые принесли с собой мрак, и что мы сами в чем-то виноваты… Не знаю.

— Спросим у того старика, что помнит солнце, — решил Котенок. — Он должен знать правду. А эти, из мрака, они ваши или из другого мира?

— Они чужие, — уверенно сказал Лэн. — Они появились вместе с темнотой. Если бы мы не купили у торговцев секрет Крыльев, нам бы совсем туго пришлось.

— А для взрослых Крыльев нет?

— Нет.

— Все с вами ясно, — твердо заявил Котенок. — Кто хоть править у вас?

— Никто.

— Так не бывает.

— Бывает. У нас, Крылатых, есть свои законы, и все следят, чтобы они выполнялись. У девчонок — свои. У взрослых — тоже. А в дела друг друга мы не лезем.

— Ну к вам не лезут — это ясно, — неохотно согласился Котенок. — Вы, Крылатые, сила. К тому же от Летящих всех защищаете. А если один из вас, постарше, похитит девчонку, которая ему понравится? Что женщины-то могут сделать?

— Лишат нас Крыльев. Только женщины умеют их делать, а Крылья живут месяц-другой, не больше. А от взрослых зависит, привезут ли нам торговцы пищу и оружие.

— Хорошо живете. Дружно, полюбовно. — Котенок фыркнул и принялся яростно вылизываться. — Анархия… мать порядка.

Он еще что-то бормотал, вспоминая каких-то революционеров, но явно уже сам себе. Я лично не понял, что плохого в такой жизни. А Лэн вдруг уставился на меня и спросил:

— Данька, вы что же, без Крыльев живете?

— У вас их тоже раньше не было, — огрызнулся я. — Зато у нас самолеты и вертолеты есть.

— Данька, так ты летать не умеешь?

— Нет.

— Нам завтра в вылет! Если поймут, что ты не Старший… а ты же не Старший… нас накажут.

— Обманщиков убивают мечом, — вспомнил я его слова. — Лэн, ты здесь ни при чем. Я тебя обманул.

— Да я сам себя обманул! Я слишком уж хотел, чтобы ты Старшим оказался… — Лэн плюхнулся на мою кровать и начал грызть ноготь.

— Вынь палец изо рта! — даже не глядя в его сторону, велел Котенок. И между прочим, раз вы стали партнерами, то ваши ошибки роли не играют. Ты, Лэн, Младший. Данька Старший. Тебе напомнить правила поведения партнеров в жизни и смерти?

— Я знаю, — хмуро сказал Лэн, по-прежнему грызя ноготь.

Я понимал, что Котенок беспокоится за меня. И обрывки сна, где Лэн стоял напротив меня с мечом, не шли из головы. Но когда я посмотрел на Лэна — тощего, бледного до синевы, взлохмаченного, не знающего, куда деть руки, а куда — глаза, меня пронзила жалость.

Странно, окажись у нас в классе такой мальчишка, его бы начали терроризировать все кому не лень. Драться-то он явно не умеет. И я бы, наверное, от других не отставал. Но одно дело — отобрать жевательную резинку, отвесить подзатыльник или засунуть головой в сугроб. А совсем другое — когда речь идет о жизни и смерти. Я не мог по-настоящему представить себе это. Не верил. Но шутить с такими вещами не хотел.

Лэн меня спас. Он поручился за меня. И какая разница, о чем при этом думал? Мысли — одно, дела — другое.

— Лэн, я могу уйти, — сказал я. — Ты объяснишь Старшим, что разоблачил меня и я убежал. Тебя не накажут, верно?

Лэн вскочил с кровати и подошел ко мне. Крепко сжал ладонь. Пальцы у него сильные, ничего не скажешь. Я понял, что он будет меня благодарить за предложенный выход, и на душе стало тоскливо.

— Старший, я тебя не предам, — твердо сказал Лэн. — Клянусь! Я хочу быть твоим партнером. Мы что-нибудь придумает.

Я тоже сжал его ладонь, и мы молча стояли, глядя друг другу в глаза. Пока Котенок мурлыкающим голоском не сказал:

— Ребятишки, вы не безнадежны. Я рад. Придумывать, конечно, придется мне, ну да ладно.

— Слушай, волшебник недоделанный! — завопил я. — Мы сейчас тебе вместе уши надерем! Кончай издеваться!

— Извиняюсь, — притворно испугался Котенок. — Очень уж трогательно вы подружились. Может, еще поцелуетесь?

Я запустил в Солнечного котенка подушкой и промазал. Зато Лэн, схватив другую, направил ее метко. Котенок с обиженным видом выполз из-под нее и принялся вылизывать лапы. Мы засмеялись — не из-за того, что очень уж смешно получилось, а потому, что все напряжение куда-то исчезло.

— Ладно, мир, — сообщил Котенок, кончая умываться. — Лэн, как долго учиться владеть Крыльями?

— Год, — с готовностью сообщил Лэн.

— Сформулируем вопрос иначе. За какое время ты научишь своего Старшего-неумеху держаться в воздухе и не производить впечатления перелетной курицы?

— За утро, — улыбнувшись, сказал Лэн. — Летать не так уж и сложно. Летать и сражаться — совсем другое.

— Вот и отлично. Завтра и научишь. Потом отправитесь на свой вылет и будете старательно увиливать от Летящих. Ты ведь это умеешь, если честно?

Лэн виновато опустил голову, и я шлепнул его по спине.

— Не обращай на Котенка внимания. Он язва, каких мало.

— Идите-ка спать лучше, — недовольно посмотрел на меня, сказал Котенок. — Завтра вам потребуются и силы, и остроумие.

— А ты?

— А я спущусь вниз, поразмышляю, книги полистаю, — важно сказал Котенок. — Должен же кто-то за вас думать?

— Спокойной ночи, Лэн, — сказал я. И они с Солнечным котенком вышли, а я, подобрав подушки, вновь нырнул в постель. Настроение у меня почему-то было отличным. А когда минут через десять в комнату пробрался котенок, тихонько лег на свободную подушку и стал вылизывать измазанные в сливках лапы, я твердо решил, что теперь все будет хорошо.

— Спокойной ночи, — шепнул я.

— Это тебе спокойной ночи. А Солнечным котятам желают ясного рассвета.

5. Трус

Только когда я впервые надел комбинезон Лэна, я понял, что же такое Крылья.

Плотная ткань обтянула меня, как резиновая перчатка руку. Потом я почувствовал боль в плечах и невольно вскрикнул. Словно на каждое плечо уселся котенок и, растопырив лапки, выпустил когти.

— Не пугайся, — быстро сказал Лэн. — Крылу нужны силы.

— Мои что ли?

— А чьи же? Как ты собираешься летать? Махать руками, как птичка?

С минуту я извивался и дергался, потом, под укоризненным взглядом Лэна, притих. К тому же и боль стала слабее.

— Так все время будет?

— Привыкнешь, — утешил Лэн. — Через месяц уже и внимания не обратишь. Так, взмахни руками…

Я взмахнул. Ткань, свисающая с рукавов, вяло хлопнула, но расправляться не собиралась.

— Представь себе Крыло, — упорно повторял Лэн, наблюдая за моими неуклюжими попытками взлететь. Мы стояли в комнате на первом этаже, а Котенок, улегшись на перилах лестницы, наблюдал за нами, — Представь Крыло. Представь полет. Ты сможешь.

— Я не смогу, Лэн…

— ерунда, все могут. Ты не тяжелый, Крыло поднимет тебя.

Через час, убедившись, что толку нет, Лэн заставил меня забраться на шкаф и прыгнуть с двухметровой высоты. Вот это подействовало.

Мне показалось, что руки у меня вдруг выросли в несколько раз, стали широкими и ударили… нет, не о воздух даже, а о воду. Падение вдруг замедлилось, пол вновь отодвинулся вниз, потом я снова опустился и опять подскочил к потолку. По комнате гулял ветер, раскачивая картины на стене и опрокидывая всякую мелочь.