Смерть Ахиллеса - Акунин Борис - Страница 42

Изменить отношения с Тенетовым не представлялось возможным: при одном взгляде на Ахимаса инспектора начинало трясти.

Перебрав все возможные варианты, Ахимас остановился на самом верном.

В ту весну в Соленоводске пошаливали: лихие люди подходили к позднему прохожему, били ножом в сердце и забирали часы, бумажник, если были – кольца. Говорили, будто из Ростова на гастроли приехала знаменитая шайка «Мясники».

Однажды вечером, когда инспектор шел из ресторации Петросова домой по темной, пустынной улице, Ахимас подошел к нему и ударил кинжалом в сердце. Снял с упавшего часы на золотой цепочке, взял бумажник. Часы и бумажник бросил в реку, деньги – двадцать семь рублей ассигнациями – оставил себе.

Думал, что трудность решена, но вышло плохо. Служанка из соседнего дома видела Ахимаса, когда он быстро шел от места убийства, вытирая нож пучком травы. Служанка донесла в полицию, и Ахимаса посадили в арестантскую.

Хорошо хоть дядя в ту пору был в городе.

Дядя пригрозил служанке, что отрежет ей нос и уши, и она пошла к исправнику, сказала, что обозналась. Потом Хасан сходил к исправнику сам, заплатил пять тысяч серебром – все, что накопил контрабандой – и арестанта выпустили.

Ахимасу было стыдно. Когда дядя усадил его напротив себя, Ахимас не мог смотреть ему в глаза. Потом рассказал всю правду – и про Кикина, и про инспектора.

После долгого молчания Хасан вздохнул. Сказал: «Аллах всякому существу свое предназначение находит. Хватит учиться, мальчик, будем дело делать».

И началась другая жизнь.

Раньше Хасан привозил из Турции и Персии контрабандный товар, продавал перекупщикам. Теперь стал возить сам – в Екатеринодар, Ставрополь, Ростов, на нижегородскую ярмарку. Брали хорошо, потому что Хасан не дорожился. Он и покупатель били по рукам, обмывали сделку. Потом Ахимас догонял покупателя, убивал, а товар привозил обратно – до следующей продажи. Выгоднее всего съездили в Нижний в 59-ом. Продали одну и ту же партию мерлушки, десять тюков, три раза. Первый раз за тысячу триста рублей (Ахимас догнал купца с приказчиком на лесной дороге, убил обоих кинжалом); второй раз за тысячу сто (барышник только и успел, что удивленно ойкнуть, когда вежливый студент-попутчик всадил ему обоюдоострый клинок в печень); в третий раз – за тысячу пятьсот (у армянина в поясе, вот удача, нашлось еще без малого три тысячи).

Убивая, Ахимас был спокоен и огорчался, только если смерть не была мгновенной. Но такое случалось редко – рука у него была верная.

Так продолжалось три года. За это время князь Барятинский взял в плен имама Шамиля, и большая война на Кавказе кончилась. Дядя Хасан женился на девушке из хорошего горского рода, потом взял и вторую жену, из рода победнее, – по бумагам она была его воспитанницей. Купил в Соленоводске дом с большим садом, по саду гуляли визгливые павлины. Хасан стал толстый, полюбил пить на веранде шампанское и философствовать. В горы за контрабандой ездить ленился – теперь знающие люди привозили ему товар сами. Долго сидели, пили чай, спорили из-за цены. Если переговоры получались трудные, Хасан посылал за Ахимасом. Тот входил, вежливо касался рукой лба и молча смотрел на упрямца своими светлыми спокойными глазами. Это действовало.

Однажды осенью, на следующий год после того, как в России освободили крестьян, к Хасану приехал старый кунак Абылгази. Рассказал, что в Семигорске появился новый человек, из выкрестов, имя ему Лазарь Медведев. Приехал в прошлый год лечиться от живота и понравилось, остался. Женился на красивой бесприданнице, построил на холме дом с колоннами, купил три источника. Теперь все приезжие пьют воды и принимают ванны только у Медведева, а еще говорят, что каждую неделю он отправляет в Петербург и Москву по десять тысяч бутылок минеральной воды. Но самое интересное не это, а то, что у Лазаря есть железная комната. Выкрест не верит в банки – и правильно делает, мудрый человек. Все свои огромные деньги он хранит в подвале под домом. Там у него камора, в которой все стены железные, а дверь такая, что из пушки стреляй – не прошибешь. Трудно в такую комнату попасть, сказал Абылгази, поэтому за свой рассказ он не просит вперед, а согласен подождать расчета сколько понадобится, и просит скромно – всего по гривеннику с каждого рубля, что достанется Хасану.

«Железная комната – это очень трудно, – важно покивал Хасан, прежде о таких комнатах не слыхивавший. – Поэтому, если мне пособит Аллах, получишь, почтенный, по пять копеек с рубля».

Потом позвал племянника, передал ему слова старого Абылгази и сказал: «Езжай в Семигорск. Посмотри, что за комната такая».

Посмотреть на железную комнату получилось легче, чем думал Ахимас.

Он явился к Медведеву, одетый в серую визитку и в сером же цилиндре. Сначала, еще из гостиницы, послал карточку, на ней было напечатано золотыми буквами:

Медведев ответил запиской, что о торговом доме уважаемого Хасана Радаева наслышан и просит пожаловать незамедлительно. И Ахимас отправился в новый, красивый дом, что стоял на краю города, над крутым обрывом, и был со всех сторон обнесен высокой каменной стеной. Не дом – крепость. В таком можно и осаду пересидеть.

Когда Ахимас вошел в дубовые ворота, это впечатление еще больше усилилось: по двору прогуливались двое часовых с штуцерами, и были часовые в военной форме, только без погон.

Хозяин был лыс, крутолоб, с крепким брюшком и сметливыми черными глазами. Он усадил молодого человека за стол, предложил кофе и сигару. После десяти минут вежливого, неторопливого разговора о политике и ценах на шерсть спросил, чем может быть полезен почтенному господину Радаеву.

Тогда Ахимас изложил деловое предложение, придуманное им для предлога. Надо наладить обмен минеральной водой между Соленоводском и Семигорском, сказал он. У вас лечат от желудка, у нас – от почек. Многие приезжие хотят поправить и то, и другое. Чтобы людям зря не трястись по горам за сто верст, не устроить ли в Соленоводске магазин фирмы «Медведев», а в Семигорске – магазин торгового дома «Радаев». И вам, и нам выгода.

«Мысль хорошая, – одобрил выкрест. – Очень хорошая. Только на дороге много разбойников. Как я буду из Соленоводска выручку возить?». «Зачем возить? – удивился Ахимас. – Можно в банк класть». Медведев погладил венчик курчавых волос вокруг лысины, улыбнулся: «Не верю я в банки, Афанасий Петрович. Предпочитаю денежки у себя хранить». «Так ведь опасно у себя, ограбить могут», – осуждающе покачал головой Ахимас. «Меня не ограбят. – Медведев хитро подмигнул.

– Во-первых, у меня в доме отставные солдаты живут из кантонистов, днем и ночью посменно двор стерегут. А еще больше я на бронированную комнату полагаюсь. Туда никто кроме меня попасть не может». Ахимас хотел спросить, что за комната такая, но не успел – хозяин сам предложил: «Не угодно ли взглянуть?»

Пока спускались в подвал (туда из двора вел отдельный вход), Медведев рассказал, как инженер из Штутгарта строил ему денежное хранилище со стальной дверью толщиной в восемь дюймов. На двери цифровой замок, восьмизначная комбинация. Ее знает только он сам, Медведев, и каждый день меняет.

Вошли в подземное помещение, где горел керосиновый фонарь. Ахимас увидел стальную стену и кованую, в круглых заклепках дверь. «Такую не открыть и не взорвать, – похвастался хозяин. – У меня сам городничий свои сбережения хранит, и начальник полиции, и купцы местные. Я за хранение недешево беру, но людям все равно выгодно. Тут понадежней, чем в любом банке». Ахимас почтительно кивнул, заинтересовавшись известием о том, что в железной комнате, оказывается, хранятся не только деньги самого Медведева.

Но тут выкрест сказал неожиданное: «Так что передайте вашему уважаемому дяде, дай ему Бог здоровья и благополучия в делах, чтоб не изволил беспокоиться. Я на Кавказе человек новый, но про тех, кого надо знать, знаю. Поклон Хасану Мурадовичу и благодарность за внимание к моей персоне. А идея насчет обмена водами хорошая. Ваша идея?» Он покровительственно похлопал молодого человека по спине и пригласил бывать у него в доме – по четвергам там собирается все лучшее семигорское общество.