Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке - Горбунов Евгений Александрович - Страница 10

– Здравствуй, Василий! Слышал о твоих успехах. Курс ты окончил хорошо. Хотя подготовка и была короткой, на более длительную сейчас, к сожалению, нет времени, она может пригодиться в твоей новой работе. А теперь само задание.

Он вышел из-за стола, подошел к стене и отдернул штору. За шторой висела крупномасштабная карта Дальнего Востока: Забайкалье, Приморье, Маньчжурия с Ляодунским полуостровом, в южной точке которого была военно-морская база. Железные и шоссейные дороги, реки, горные хребты и долины. Отлично выполненная карта давала полное представление об этом огромном крае. Пользуясь остро отточенным карандашом как указкой, Берзин показал большой район южной Маньчжурии.

– Вот поле твоей деятельности, Василий. Мукден, Южно-Маньчжурская железная дорога, полуостров с Порт-Артуром и Дальним, Квантунская армия. Армия небольшая, но отборная, лучшие офицерские кадры японской армии, причем, учти, самые реакционные. Так что возможность провокаций против китайских войск не исключается. Это для тебя враг номер один. И враг номер два – англичане, точнее, «Сикрет Интелинженс Сервис». Не удивляйся. У Англии в Китае огромные интересы во всех сферах, и английская разведка активно действует во всех районах этой страны, в том числе и в Маньчжурии. При этом надо учитывать, что Англия и Япония долгие годы были союзниками и вместе воевали против Германии. Контакты между японской и английской разведками в прошлом были, сохранились они, возможно, и сейчас, особенно в районе, примыкающем к нашим дальневосточным границам и имеющем такую силу, как белая эмиграция, готовую служить тому или другому хозяину, а может быть, и обоим сразу.

– Нужно создать в этом стратегически важном районе мощную разведывательную сеть, – продолжал Берзин. – И не для текущей разведывательной работы, для этого достаточно и имеющейся агентуры, а с перспективой на будущее. Для дальнейшей агрессивной политики японской военщине нужен плацдарм на материке, и если этим плацдармом станет Маньчжурия, то японские войска могут появиться и у наших дальневосточных границ. А это огромная угроза, и вот именно тогда и вступит в действие разведывательная сеть в южной Маньчжурии. Так что твоя работа по ее созданию – с перспективой на будущее. Вот, пожалуй, основные указания. И еще одно: опыта разведывательной работы за рубежом у тебя нет, и, чтобы уменьшить возможность провала, придется воспользоваться дипломатической «крышей». Поедешь в Мукден под видом вице-консула. Дипломатические обязанности у тебя будут необременительные, так что хватит времени для основной работы. Внимательно изучи все материалы по Японии и Маньчжурии, которые имеются в управлении, и познакомься с Салнынем. Он недавно вернулся из Маньчжурии и может рассказать много интересного о положении в этом районе.

– А белогвардейская эмиграция в Маньчжурии?

– Это не твоя забота, Василий. Белогвардейскими организациями и в Харбине, и в Мукдене будут заниматься другие люди. У тебя своя работа, и работа долгая. Так что на скорое возвращение не рассчитывай. Удачи тебе, Василий. Встретимся после задания.

Сухоруков впервые услышал эту фразу, которой начальник управления провожал своих разведчиков, отправлявшихся за рубеж. Позднее, через несколько лет, работая после командировки в Китай рядом с Берзиным, он не раз слышал эту фразу, когда при нем другие разведчики уходили за кордон и в те же самые районы, где работал и он. И сейчас, и потом его всегда волновала та вера в своих людей, в благополучный исход разведывательной операции, которую Берзин вкладывал в эту скупую прощальную фразу.

Поднялись, пожали друг другу руки. Берзин улыбнулся, посмотрел в глаза новому разведчику, и тот молча вышел из кабинета.

Из беседы автора с полковником Сухоруковым в 1973 году:

– Василий Тимофеевич, как Вы отнеслись к тому, что для успешной разведывательной работы в Маньчжурии Вам предоставили дипломатическую «крышу»?

– Отношение к этому было нормальным. Мы хорошо знали, что многие иностранные дипломаты, аккредитованные в нашей стране, ведут разведывательную работу. Некоторые консулы и вице-консулы западных стран в наших крупнейших городах были резидентами своих разведок. Дипломатические паспорта предохраняли их от неприятностей, но ОГПУ уделяло им самое пристальное внимание. И если послы иностранных государств с первых дней советской власти начали заниматься организацией заговоров против нашей республики и вести разведывательную работу, то мы имели полное моральное право использовать для наших разведчиков дипломатическую «крышу».

– То есть использовать их же оружие?

– Да, тем более что такая «крыша» обеспечивала безопасность резидента и, конечно, способствовала его успешной работе особенно вначале, когда опыта почти не было.

– Но ведь соответствующие полицейские службы держали под пристальным наблюдением всех наших крупных дипломатических работников. Фигура вице-консула не осталась бы без внимания. Выражаясь языком современных детективных романов, Вы были под колпаком.

– Ну, здесь многое зависело от резидента. Если бы он не смог выбраться из-под колпака полицейской слежки, то ему вряд ли стоило приезжать на разведывательную работу в другую страну. Конечно, вначале не всегда удавалось уходить из-под наблюдения. Но опыт постепенно накапливался, да и китайская полиция по своей профессиональной подготовке находилась на более низком уровне, чем полиции европейских государств. Так что все постепенно наладилось.

– Всегда ли резидент имел дипломатическую «крышу»?

– Конечно, нет. Один из наших крупных разведчиков, кстати, в начале 1920-х тоже работавший в Китае, Христофор Салнынь, никогда не пользовался дипломатическим прикрытием. Были и другие разведчики, которые, будучи резидентами в течение многих лет, всегда находились на нелегальном положении. Здесь многое зависело от индивидуальных особенностей разведчика, его опыта, характера, вкусов, желаний. «Старик» не действовал по шаблону, а всегда учитывал все, прежде чем определял форму деятельности резидента.

Сухоруков был откомандирован в Наркоминдел. После оформления всех документов – дальняя дорога. Транссибирским экспрессом до Харбина и далее до Мукдена. И началась работа легального резидента военной разведки. Конечно, вначале помогали и подсказывали более опытные сотрудники консульства. Постепенно освоился с обстановкой, вошел в ритм работы. Берзин не торопил, давал возможность набраться опыта и разведывательных знаний. Постепенно работа пошла. Но в начале 1925 года начались неприятности, и не от китайской полиции или контрразведки, а от своих. Угроза провала появилась оттуда, откуда ее никто не ждал ни в Москве, ни в Мукдене.

Известный в свое время журнал «Огонек» начал издаваться в 1924 году. Журнал быстро завоевал популярность, его выписывали и читали в разных странах. И в одном из номеров журнала в конце 1924 года был помещен отлично выполненный снимок выпускников Военной академии и ее восточного отделения. На отделении готовили высококвалифицированных работников для военно-дипломатической, то есть разведывательной работы в странах Востока. После окончания отделения выпускники распределялись между Разведупром, ОГПУ и Коминтерном и назначались за рубеж, конечно, не на рядовую разведывательную работу.

В феврале 1925 года Берзин получил письмо от Харбинского резидента Разведупра. В письме было и несколько строк, посвященных огоньковской фотографии. «Из Шанхая в свое время прибыл сюда иллюстрированный журнал „Огонек“, где сфотографирован последний выпуск Военной академии и восточного отдела. Прекрасный снимок. Особенно, как назло, хорошо вышли восточники. Тов. Муклевичу не мешало бы охладить пыл и страсть к фотографированию окончивших Восточный отдел. На опыте приходится убеждаться, что этим мы очень помогаем противнику расшифровывать приезжающих сюда на работу наших товарищей».