Темные пространства - Горбачев Владимир - Страница 46

— Ночевать мы не будем, — твердо заявила Янина. — Нам срочно надо.

— Сейчас?! На ночь глядя?! — Теперь собеседник смотрел на нас уже не с удивлением — скорее это походило на страх. Может, мы стали для него кем-то вроде оборотней?

…Двигатель взревел в последний раз и умолк. И тогда стал снова слышен вой. Здесь он был совсем рядом; казалось, он исходит вон из тех кустов по краям косогора.

— Это то самое место, о котором я тебе рассказывала. — Я обратил внимание, что Янина говорит, почему-то понизив голос. — Ну, где они нам впервые явились — помнишь?

— Помню. И куда теперь?

— Вон за тем деревом есть тропа. По ней можно выйти к сторожке. Что, пошли?

Быстро смеркалось. На косогоре еще было что-то видно, но когда мы углубились в тайгу, стало совсем темно, я с трудом различал дорогу. Хорошо, что Янина шла впереди — она лучше видела в темноте и то и дело предупреждала меня о торчащих сучьях и поваленных деревьях. Вой стоял в ушах; иногда мне казалось, что я различаю в нем повторение тонов, нечто вроде мелодии. Я старался вслушиваться сквозь него в другие звуки, ловил каждый шорох. Несколько раз рука как бы сама собой тянулась к бластеру, поглаживая его массивную рукоятку. Хорошее все же оружие бластер, в ближнем бою просто незаменимое. Куда лучше любого огнестрельного. Не дает осечек, патрон не может застрять в стволе (поскольку нет никаких патронов), боезаряд практически неограничен, если вовремя зарядить. А я перед отлетом зарядил. Правда, если на тебя нападут одновременно с нескольких сторон, тут и бластер может не выручить. В таком случае, как нас учили на тренировках, следует упасть на спину и стрелять, перекатываясь и избегая ответных выстрелов или ударов.

Казалось, эти размышления совсем меня успокоили. Однако когда впереди посветлело и показалась поляна со сторожкой, я вздохнул с облегчением — словно груз с плеч свалился. Я направился к сторожке, раздумывая, надо ли разжигать огонь (и где взять дрова?), или можно просто завернуться в пуховки и так переночевать. Но Янина остановила меня.

— Нам нельзя оставаться. — Голос у нее сел, и я понял, что она тоже боится. — Надо идти дальше.

— Дальше? Сейчас? — Я не верил своим ушам, как давеча наш собеседник. — Неужели нельзя подождать до утра?

— Нельзя! Как ты не понимаешь? Может, Федор еще жив. Ему некому помочь, только мы можем!

— Яна, не сходи с ума! Ты же не знаешь дороги! Тогда он сам тебя вел, а сейчас?

— Я кое-что запомнила, и можно… — Тут взгляд ее скользнул куда-то вбок, голос пресекся, а затем она закончила уже другим тоном: — А может, нас и сегодня проводят. Посмотри направо — только, пожалуйста, не нервничай.

Я повернулся. Три черных силуэта на снегу, три пары глаз, светившихся в темноте. Они были совсем близко, метрах в 15, не больше. Я выхватил бластер и услышал крик Янины:

— Не надо! Это свои! Они оттуда!

— Это и есть твои провожатые? — зло спросил я.

— Да. Не бойся, они нам помогут.

Я не успел сказать ей, что ничего не боюсь, не успел остановить: она уже шла туда, к этим черным теням. Однако они не дали ей подойти: не спеша потрусили к опушке и там остановились.

— Пойдем! — позвала меня Янина. — Они покажут дорогу.

И мы пошли. Странная это была прогулка! Впереди мелькали силуэты волков; иногда один из них оборачивался, и я видел горящие красным глаза. Первое время я шел, не выпуская из рук бластер, но потом мне стало неудобно перед Яниной — она могла подумать, что я боюсь, — и я спрятал его в кобуру. Показалась луна, резкие тени легли на снег. Мы поднялись по распадку, пересекли скальный отрог. Тайга поредела, часто попадались огромные валуны, каменные осыпи. Вой, который мы слышали еще в поселке, стал сильнее, он неотвязно стоял в ушах.

Показалась скала, у ее подножия темнел проход.

— Это здесь! — прошептала Янина. — Боже, сколько их тут!

Маленькая площадка перед проходом, прилегающая тайга, скала — везде были волки. Их было, наверное, несколько сотен. При нашем появлении ближайшие чуть отодвинулись, образовав что-то вроде коридора, по которому мы прошли к скале.

Янина включила фонарик, и мы вошли в пещеру. У входа я едва не споткнулся о лежащее поперек дороги тело. Это был волк, и он был мертв, давно мертв, уже остыл, пол вокруг потемнел от высохшей крови. Луч вырвал из темноты нары, грубо сколоченный стол… Хозяин пещеры лежал у стены, лицом вниз, на спине зияла рана величиной с кулак — место, откуда вышла пуля. Я осторожно перевернул его и обнаружил входное отверстие, да не одно — еще две пули, очевидно, остались в теле. Стреляли, судя по всему, почти в упор, целясь в сердце; он должен был умереть почти мгновенно. Тем не менее я поискал пульс на ледяном запястье — ведь он был избранным, почти всемогущим. Нет, бесполезно. Все его искусство оказалось бессильным перед обычным кусочком свинца, разрывающим плоть. Все как в Китеже. Я перевел фонарик на стену, затем на пол: неплохо бы найти пулю, сравнить с той, что хранится в нашем архиве.

— Посвети сюда, — попросила Янина. — Ага, вот он.

Ее видеобраслет лежал на нарах, панель управления выдвинута — хоть сейчас включай.

— Смотри, на нем кровь. Значит, он все же успел…

— Нет, вряд ли. — Я с сомнением покачал головой. — Он должен был умереть сразу — такие раны…

Шорох у входа заставил меня обернуться. В пещеру вошли два волка. Я и забыл о них! Они вцепились в своего мертвого товарища и потащили его из пещеры. Мы с Яниной переглянулись; не успели мы обменяться мнениями о том, что это означает и что нам делать, как волки вернулись. Теперь их было четверо. Они подошли к мертвому, осторожно, я бы даже сказал, бережно ухватились за его одежду, подняли и тоже понесли из пещеры. Мы направились вслед за ними.

За время нашего отсутствия вокруг пещеры многое изменилось. Волки больше не сидели неподвижными изваяниями; несколько выбежали из-за скалы и скрылись в тайге, другие спешили им навстречу; мне показалось, что в пасти они что-то несут. Вой звучал по-прежнему, однако теперь он доносился откуда-то слева, из-за скалы. Туда же потащили мертвого Лютова мохнатые носильщики. Мы, как завороженные, пошли следом.

Наверху, на гребне, была каменистая площадка — возможно, единственное открытое место в здешней тайге. В центре ее темнела куча хвороста: его-то и таскали волки. Чем-то это напоминало поспешно сооружаемый муравейник. В действиях местных строителей также чувствовался какой-то порядок: куча росла не только вверх, она вытягивалась, приобретая овальную форму, ветки укладывались не кое-как, а плотно, одна к одной. Внезапно я понял, что они сооружают. Но как они собираются…

Куча все росла, она была уже выше человеческого роста, очередные носильщики с трудом карабкались наверх — и вдруг все прекратилось. Волки, выбегавшие из леса, бросали свою ношу и усаживались в круг. Четверо, принесшие Лютова, снова подняли тело создателя новой цивилизации, призванной объединить людей и животных. С трудом, несколько раз срываясь, они все же втащили его наверх. Туда же, но чуть ниже, положили и убитого волка. Затем все спрыгнули вниз и присоединились к остальным.

И наступила тишина. Вой затих. Луна, стоявшая в зените, освещала кучу хвороста и окруживших ее плотным кольцом зверей. Так прошло несколько секунд.

Внезапно все головы повернулись в мою сторону. Волки смотрели на меня — именно на меня, я твердо знал это. Я почувствовал, как Янина вцепилась в мой локоть.

— Саш, что это они? — услышал я ее шепот. — Что им нужно?

Я подумал, что, кажется, впервые вижу ее испуганной. И вдруг понял, чего от меня ждут. Осознание пришло внезапно. Я пошарил по карманам. Ведь я же клал… Ага, вот она.

— Ты куда? — воскликнула Янина, но я уже шагал к темневшей посреди поляны пирамиде.

Так, эти ветки слишком толстые, эти тоже… тут вообще целое бревно — как они только его дотащили? А вот то, что нужно. Я сжал ветки, чтобы они лежали плотнее, и чиркнул зажигалкой. Огонь не сразу одолел влажное дерево, дым ел глаза, но потом загорелась одна веточка, другая, пламя уже лизало толстые сучья. Я погасил зажигалку, отступил на шаг, еще… Подул ветер, пламя загудело, дым валил клубами.