Пушечный наряд - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 22

Вошедший склонился к герцогу, они пошептались, и слуга вышел.

– Как скоро я встану?

– Это будет зависеть от вашего состояния, но я боюсь, не скоро, милорд. Ранения были тяжелы, вы потеряли много крови и чудом остались живы. Вам нельзя сейчас разговаривать, спите, набирайтесь сил.

– Это было покушение, я опасаюсь за свою жизнь. – И, откинувшись на подушку, уснул.

Последующие дни прошли в хлопотах – перевязки, лечебные мази. Приходилось поворачивать герцога и немного присаживать в постели для профилактики пролежней. Состояние его было стабильным, и за жизнь уже не приходилось опасаться.

Я боялся пневмонии или нагноений, но, слава Богу, обошлось. Но герцог явно чего-то боялся – как только открывалась дверь, он вздрагивал и поворачивался – кто пришел, хотя в коридоре постоянно, и днем и ночью, дежурили его люди.

– Мне надо быстрее подняться и исчезнуть из Парижа, думаю, враги уже знают, где я.

– Ваше высочество, вам пока нельзя путешествовать, даже в карете. Потерпите хотя бы еще неделю, лучше – дней десять.

Ему пришлось согласиться, он и сам чувствовал, что слаб, даже стоять без посторонней помощи не мог. Мои круглосуточные бдения кончились. Теперь, по мере улучшения здоровья герцога, мы с Жильбером дежурили по очереди, да и то днем. Ничто не предвещало беды.

Дождливой ненастной ночью я проснулся от ощущения тревоги. Что-то было не так.

Я нащупал лежавший на туалетном столике пистолет, взвел курок. Шпага лежала рядом, и я вытащил ее из ножен. Все тихо. Неужели почудилось? Я постоял несколько минут и уже собирался лечь спать, как в соседней комнате, где спала Норма, послышалась возня и женский вскрик. Я схватил оружие и пинком ноги открыл дверь. У постели Нормы мелькнули тени. Я выстрелил в одну из них, и человек рухнул на пол.

Ко мне метнулись еще две тени, одетые в черную одежду. Я еле успел отбить удар шпагой. В комнатах было темно, но у меня было преимущество – я знал расположение комнат и мебели.

Я сделал шаг назад, встав в дверном проеме – так никто не сможет зайти сзади или сбоку, к тому же нападавшие не смогут напасть вдвоем одновременно – проем узок, а сражаться одновременно с обоими – чревато. Звенели шпаги, глаза после сна относительно неплохо видели, на каждый выпад я успевал подставить блок и сделать укол сам. Однако противник попался опытный – шпага в его руках так и порхала. Надо как-то выходить из положения. Мозг лихорадочно работал – пока я не ухватился за мелькнувшую мысль. Пистолет разряжен, но кто мешает им воспользоваться, как кистенем. Выбрав удачный момент, когда противник кинулся в атаку, я со всей силы запустил пистолетом ему в голову, как камнем. Кидать было неудобно левой рукой, а я все-таки правша. Но попал удачно – противник вскрикнул и инстинктивно схватился за лицо. Я этого и ждал и тотчас воткнул ему шпагу в горло, для верности повернув. В грудь бить боялся – вдруг кольчуга или панцирь, а кидать больше нечего. Враг медленно осел на пол. Второй кинулся на меня. Конечно, пока мы обменивались ударами, он отдыхал, а я уже был в поту. Мне снова повезло, нога противника попала на руку убитого врага, и он поскользнулся, на миг потеряв равновесие и вскинув левую руку в попытке устоять. Я не дал ему шанса, вонзив шпагу в подмышку. Даже если на нем был панцирь, подмышки он не защищает, в бою никто руки не поднимает. Захрипев, ночной разбойник упал. Он еще дышал, и я нанес удар шпагой в сердце. Здесь не в ходу милосердие, хочешь остаться в живых – не оставляй за спиной недобитого врага.

Я чиркнул кресалом, зажег свечу. На полу спальни, где почивала Норма, валялись три одетых в черное трупа. Судя по их виду – совсем не разбойники: чистая одежда из дорогого сукна, на пальцах – массивные золотые перстни. На шее – цепи. Добротные сапоги и добротное дорогое оружие. Такие не полезут за деньгами, здесь кроется что-то другое. Всю обстановку в комнате я охватил одним взглядом. Чего же Норма молчит? В два прыжка я подскочил к кровати. Да, ей уже никто не поможет. Из груди торчал кинжал, и на меня глядели мертвые глаза. Я слишком много видел мертвых, чтобы ошибаться. Может, произошла какая-то ошибка? У меня здесь просто не было врагов, еще не успел нажить. Хотя, герцог! Вот! Вот разгадка. Или мне хотели отомстить за выздоровление герцога или хотели моими руками его убрать.

Норма спутала карты. В темноте убийцы перепутали кровати, а может быть, ее не хотели оставлять в живых, как свидетеля, но что-то нарушило их планы, и Норма успела закричать, тем спася меня от смерти. Я тихонько отогнул штору и посмотрел на улицу. У дверей дома стоял закрытый фиакр. Не теряя времени, я достал из тумбочки второй пистолет, он был заряжен, в правую руку шпагу – и рванулся к выходу. Мне хотелось знать – кто они такие и каким боком здесь я? Тихонько открыл дверь. У фиакра стоял человек в черном. Одним прыжком я подскочил к нему и стволом пистолета уперся в живот:

– Брось оружие!

На мостовую со звоном упала шпага.

– Иди за мной, крикнешь или дернешься – ты труп. Понял?

Он кивнул. Я медленно отошел к двери и зашел, человек в черном – за мной. Я завел его в комнату. Вид троих убитых товарищей не добавил ему решительности. Я указал ему на убитую Норму:

– Это моя жена, заметь – любимая. Отвечай быстро – кто и за что хочет меня убить?

Незнакомец помедлил с ответом. Лезвием шпаги я слегка провел по его горлу, из тонкого разреза потекла струйка крови. Я надавил на шпагу:

– Ну, молчать будешь?

– Герцог!

Ага, это я уже и сам понял.

– Кто заказал покушение на Филиппа?

Незнакомец опять замолчал. Кончиком шпаги я нанес рану на щеке.

– Людовик.

До меня не сразу дошло.

– Какой Людовик?

– Людовик Четырнадцатый, король Франции.

– Почему я?

– Ты помог Филиппу остаться в живых.

– Кто эти люди? – Я шпагой указал на убитых.

– Шевалье из приближенных ко двору.

– А Жильбер?

Незнакомец отвел взгляд. Так, похоже и Жильберу грозит опасность.

– Когда?

– Мы должны были после тебя, не ожидали, что лекаришко так владеет шпагой. Вот он – лучший дуэлянт во Франции – кивком головы он указал на убитого.

Кровь вскипела в жилах, я резанул лезвием по шее и ночной непрошеный гость упал на пол, захлебываясь собственной кровью.

Так, надо быстро думать. Убийц будут ждать – ну, скажем, до утра. Я взглянул на часы – три часа. Значит, у меня есть часа четыре в запасе. Надо как можно быстрее сваливать из столь гостеприимного города.

Собственно, собрать вещи – дело нескольких минут, фиакр у дверей. Норму только похоронить не успеваю, но, думаю, Жильбер распорядится. Да и увидев мясорубку у меня дома, поймет, в чем дело, сам поостережется. Я зажег еще свечи, покидал в кофр вещи, зарядил пистолет, засунул оба за пояс. Обтерев шпагу, вложил в ножны. Оделся по-походному, вышел, не запирая дверь, – зачем уж теперь? Забросил кофр внутрь фиакра и взобрался на облучок. Черт, я плохо знаю город, как бы не заблудиться. Ладно, найдем, где наша не пропадала! Я дернул вожжами, лошадь тронула.

Немало поплутав, я все-таки нашел городские ворота и беспрепятственно выехал. Стража выглянула было из сторожки, но, увидев на дверцах фиакра три лилии – опознавательный знак королевского двора, даже не подошла.

Оказавшись за городом, я доехал до моста через Сену и остановился. Что теперь делать? Ехать в порт – рискованно. Найдя тела, поднимут тревогу, верховые гонцы быстро известят портовые власти, и ни одно судно без досмотра не выйдет в море.

Сухопутные границы пересечь легче – конечно, не по дорогам; там, на границе, тоже заставы. Но, наверное, можно договориться с контрабандистами. Эти знают все тропки и тайные проходы, за деньги проведут. Я немножко пожалел, что не снял в спешке с убитых цепи и перстни. Наличных, учитывая дальний путь и спешку, было не очень много. Пока меня не хватились, можно продолжить путь в фиакре, но к обеду надо его бросить – больно заметен со своими лилиями на бортах. Лишняя подсказка для преследующих.