Встретимся в Силуране! - Голотвина Ольга - Страница 31

— Не знаю. Это зависит от того, вскроется ли наша проделка... Ты ручаешься, что будет тихо?

— Постараюсь, мой принц, но после этого я... мне будет очень плохо.

— Ничего, вернемся в каюту — и спи себе. Все решат, что ты хватил лишнего. Только скорее, пока наше отсутствие не стало подозрительным.

Молодой маг поднял руки к вискам, устремил взгляд на темный берег.

Невидимой волной на берег хлынул Сон. Он был густым и вязким, он властно валил часовых и превращал в бесчувственные бревна тех, кто уже дремал в шатрах. С его молчаливой, тяжелой силой нельзя было спорить...

Нет, оказывается, было можно!

Внизу, под трапом шевельнулся лежащий ничком человек в черной одежде. Рука скользнула к поясу и бесшумно вытащила из ножен нож. Острое лезвие кончиком тронуло тыльную сторону кисти. Боль всколыхнула человека, прояснила мысли, заставила раскрыть слипающиеся глаза. Слизнув капельку крови, человек заполз дальше под трап — туда, где река с терпением старого гранильщика шлифовала черные валуны. Пригоршня ледяной воды в лицо... только бы не услышали на палубе.

Сон вновь погладил человека мягкой липкой лапой. Отяжелевшая голова опустилась на руку... еще пригоршню воды в лицо, пока не поздно! Пронзительный холод пробился сквозь клейкую дремоту.

Видно, не простым человеком был незнакомец в черном, сумевший противостоять колдовским чарам. Видно, и в нем горела искорка того загадочного огня, что из века в век несли в своих душах потомки двенадцати Великих Магов!

Нельзя спать в такую недобрую ночь, пахнущую предательством и убийством!..

И вдруг исчезла давящая на виски тяжесть, перестали путаться мысли. Сверху, с палубы, донеслись удаляющиеся шаги

Чуть выждав, человек в черном выбрался из-под трапа. Коротким точным движением рука нашла на камнях меч в ножнах.

Что бы там ни замышлял Нуренаджи — этот меч он в своих планах не учел.

Берег был безмолвен, палубы кораблей — пусты, черны, тихи... Впрочем, не совсем: до трапа долетел обрывок застольной песни. Это шла веселая пирушка в каюте принца: Нуренаджи с разрешения Джангилара пригласил к себе после королевской трапезы молодых грайанских вельмож и теперь демонстрировал им силуранское гостеприимство.

У левого борта — того, что был дальше от берега — кто-то завозился, загремела цепь. Негромкий голос ласково заговорил по-наррабански:

— Сейчас, девочка моя, сейчас, красавица... Надоела цепь, да? Сейчас, сейчас... Плыви под водой, выбирайся на берег. Самый большой шатер... вот такой шатер — запомнила, умница? И вот такой человек... — Голос ненадолго умолк. Что-то шлепало по палубе и противно чмокало. — Запомнила? Плыви, убей его и возвращайся...

Не дослушав, человек в черном подхватил меч и бросился бежать по косогору. Самый большой шатер — королевский...

У входа спали двое часовых. И колдовской этот сон не удалось прервать ни толчками, ни пинками, ни оплеухами. Перешагнув через бедняг, человек в черном приоткинул полог, бросил взгляд внутрь шатра, безнадежно махнул рукой и вновь поспешил на берег.

Вслушался в темноту. Припал к камням. Замер.

Пробившийся сквозь тучи лунный луч посеребрил дорожку на воде. И на этой дорожке безмолвно и грозно вздулся черный пузырь. Что-то большое, темное стремительно и плавно заскользило по реке.

На берег выбралась тварь, похожая на гигантского кольчатого червя с утолщением-горбом на спине. Вода стекала с гибкого тела на камни. Чудовище чуть помедлило, а затем уверенно направилось в сторону королевского шатра. Оно Двигалось, как гусеница-землемер: подтягивало задний конец длинного тела к переднему, складывалось пополам, затем выбрасывало вперед переднюю часть туловища... Черный горб поднимался и опускался. Он походил на седло на колдовском «скакуне».

Но тварь не успела отойти от берега: черная тень возникла сбоку, тяжелый клинок ударил «червя» пониже горба. Раздался лязг: широкие кольца, защищавшие тело чудовища, по прочности не уступали металлу. Удар был так силен, что меч дернулся назад, чуть не вырвавшись из руки человека, но крепкая ладонь удержала рукоять.

Чудовище возмущенно развернулось к нападавшему. То, что человек принял за горб, оказалось сложенными на спине клешнями — и теперь они были угрожающе выставлены вперед.

Вновь раздался лязг: клешня проворно и легко перехватила приближавшийся клинок. Не всякая сталь выдержала бы такой захват! Вторая клешня угрожающе метнулась к горлу противника. Человек, резко вырвав оружие из жесткой хватки врага, нырком ушел от опасности. Если бы тварь знала карраджу, она оценила бы великолепно выполненный прием «белый водопад». Но чудовище не имело понятия о прекрасном старинном боевом искусстве, оно лишь яростно замолотило клешнями по земле. Их острые края обрушивались на прибрежные камни, как боевые топоры, но не могли задеть противника, стремительно перекатывающегося из стороны в сторону. И когда тварь подняла клешни и глянула вниз — что там осталось от жалкого человечишки? — ее встретил короткий выпад в переднюю часть туловища, прямо в «морду».

Видно, броня там была тоньше, удар оказался ощутимее: чудище гневно забило по земле кольчатым хвостом, издавая мерзкие чмокающие звуки. На «морде», как цветок на длинном мясистом стебле, распахнулись мощные острые челюсти. Сверху вниз, прямым ударом устремились они на человека, стоящего на коленях и двумя руками сжимающего меч. Боец не дрогнул: он хладнокровно отклонился от падающей на него смерти и точным, красивым движением срезал пульсирующий «стебель».

Что-то гулко ухнуло. По кольчатому телу прошла тягучая судорога. Тварь вытянулась на земле. Лунный свет четко обрисовал грозно разведенные клешни и темное густое пятно возле «морды».

Человек подобрал кусок мясистой плоти с торчащими из него челюстями — и тут же выронил от неожиданности: створки злобно сомкнулись, словно пытались из-за смертной грани вцепиться в руку врага.

Чуть выждав, человек тронул челюсти носком мягкого сапога. Они не шевельнулись. Тогда человек вновь поднял «стебель» и зашвырнул в воду. Затем, ухватив чудовище за хвост, с трудом поволок его к реке.

Кольчатое тело, ставшее дряблым, мягко скользнуло в поток. Тагизарна подхватила его и потащила, как корягу, по течению. Человек в черном обтер меч пучком осенней травы и отправил в ножны. Нагнулся над водой, чтобы ополоснуть руки, но прислушался, замер и вновь растянулся навзничь.

Тощий невысокий человек, нервно озираясь, брел по берегу. В лунном свете видно было, что в руках он держит цепь — а другим концом этой цепи опоясан, как кушаком.

— Девочка моя! — негромко взывал он во тьму по-наррабански. — Где ты? Иди сюда, моя хорошая!

Рядом с ним легко взметнулась с камней темная фигура. Кончик меча тронул горло щуплого человека.

— Я здесь! — отозвался по-наррабански женский звучный голос. — Ну, что же ты встал столбом? Или ты звал какую-нибудь другую девочку?

Светильники озаряли разбросанные по шатру подушки и крепко спящих служанок — старую и молодую.

Нурайна деловито смывала над серебряным тазом грязь с лица и рук.

Пленник-наррабанец с ужасом поглядывал на лежащий рядом с женщиной обнаженный меч и даже не делал попыток выскользнуть из шатра.

— Имя? — повелительно бросила королевская сестра, не прерывая своего занятия.

— Хуртар, — поспешно откликнулся наррабанец. — Из Тхаса-до. У меня редкое ремесло: я укротитель Подгорных Тварей.

— Колдун?

— Что ты, госпожа, храни меня от такого Единый-и-Объединяющий! Я обучаю Подгорных Тварей, как другие — лошадей и охотничьих птиц. Вот эта... это была самка Донного Червя. Моя госпожа — великая воительница, раз одолела ее один на один.

— Да, — без ложной скромности отозвалась Нурайна, — равных мне нет в Грайане... — Она чуть поморщилась и добавила из чувства справедливости: — Если не считать одного из Соколов... Говоришь, эту гадину называют Донным Червем?

— Да, госпожа. Я шесть лет растил эту самочку... — Голос наррабанца прервался от горя.