Глядящие из темноты - Голицын Максим - Страница 77

Эрмольд брезгливо отстранился — от алхимика шел острый, кислый запах пережженных химикалий, но, когда тот поспешно отодвинулся, удержал его движением руки.

— Вы что, поднимете крепостные стены и перенесете их на другое место?

Алхимик покачал головой.

— Я их разрушу, сударь.

Берг открыл рот, потом закрыл, так и не произнеся ни слова.

— Понимаете, — продолжал тем временем алхимик, — это очень просто. На самом деле очень просто. И если я сделаю вам особый порошок, который разрушит стены Солера…

— Я не останусь в долгу, — сказал Эрмольд. — А, простите за любопытство, этот ваш порошок можно изготовить в большом количестве? Какие-нибудь редкие ингредиенты?

— Нет-нет, я же говорю — это очень просто. Мы можем получить его сколь угодно много: нужно лишь смешать в определенных пропорциях древесный уголь, серу и еще одно соединение, залежи которого имеются в изобилии, — неохотно сказал алхимик. Он достал из широкого рукава маленькую стеклянную колбу, на дне которой ровным слоем лежала черная пудра. — Хотите испытать?

— Да, — сказал Эрмольд, — да, пожалуй.

— Тогда нужно выйти из палатки, сударь. Я не успел провести тщательные испытания, но полагаю, что такое количество не произведет сильного разрушения… но для большей безопасности…

— Хорошо, — сказал Эрмольд, — пожалуй, мне и моим капитанам стоит на это посмотреть. Как вам это нравится, амбассадор Берг?

Берг пожал плечами.

— Если он не проводил испытаний, как можно быть уверенным, что оно сработает? — спросил он.

— Оно сработает, — упрямо сказал изобретатель. — я поджег щепотку. Все так, как я и думал.

— Надо же, — Берг вздохнул, обреченно и тяжко, —это ваше собственное открытие? Или вы прочли какой-нибудь старый манускрипт?

— Я увидел это во сне, — сказал алхимик. — Как бы пергамент с символами, а потом и сам порошок. И правда, когда я его приготовил, он получился в точности, как мне приснилось.

— Очень кстати, не правда ли? — подхватил Эрмольд. — Что ж, испытаем ваш взрывчатый порошок. И если все так, как вы говорите…

Он обернулся к Бергу:

— Что скажете, амбассадор? В вашей Терре знают о таком составе?

— Терра, — ответил Берг, — ничего подобного не использует. Ни в военных целях, ни в каких других.

— Надо же, — вежливо заметил Эрмольд. — Ну тогда, полагаю, точный состав порошка мы пока оставим в тайне, а?

— Разумеется, — Берг был не менее вежлив, — на вашем месте я поступил бы так же,

— Ну что ж, — Эрмольд потер руки, — пошли, поглядим… Хотите присутствовать при испытаниях, сударь?

Берг двинулся из палатки. Двое часовых, до сих пор подпиравшие полотняную, устланную коврами стену, отделились от нее и, точно двойная тень, последовали за Бергом.

Берг снова вздохнул.

— Это, — сказал он, — для меня большая честь.

— Порох? — удивился Леон.

— Почему нет? — Берг ходил по палатке взад-вперед. Это порядком действовало на нервы, но Леон ничего не сказал. — Все они рано или поздно изобретают порох.

— Не вовремя, — Леон прикусил губу, — ох, как не вовремя…

— Да, — Берг был мрачен, — теперь, разумеется, никаких переговоров не будет. Ничего не будет. Только-только, казалось, удалось уладить дело миром, и на тебе — приходит какой-то тип и заявляет, что он может в один миг открыть брешь в городской стене.

— Он что, алхимик?

— Любитель… так, костоправ. Какое-то нехитрое оборудование он, без сомнения, протащил с медицинским обозом, но ведь особой хитрости тут не требуется.

Он хмыкнул.

— Знаешь, что самое забавное? Он утверждает, что рецепт пороха ему приснился. Менделеев чертов.

— Или Кекуле.

— Да… — согласился Берг, — или Кекуле…

А вот Солер теперь падет. Нет нужды ни в каких переговорах, Эрмольд положит графство к ногам юному Автемару… И не только Солер. Против пороха местные твердыни не выстоят. — Забавно, — сказал Леон, — верно? Помнишь, ты говорил, что мы попали в Срединные графства как раз а тот момент, когда центробежные силы начали преобладать над центростремительными. И что мы стоим а пороге новой империи. Только ты тогда думал, что организующим элементом будет не Эрмольд, а Ансард. Солер, а не Ретра.

— Ошибочка вышла, — согласился Берг. — У Ансарда хватало амбиций, но он все-таки слишком воин… тут видишь, как совпало — Ретра совершила технологический рывок, ну, ей и карты в руки… Рыцарский дух уступает место прогрессу.

Он вздохнул, сгорбился над жаровней.

— Все так, все так, — проворчал он, не глядя на Леона, — солерцев вот жалко. Сдайся Ансард на почетных условиях, он сохранил бы город. И жителей — тех, кто еще уцелел, конечно. А при удачном штурме кто их убудет щадить? Никто их щадить не будет…

— Да, — согласился Леон, — никто не будет…

— Старики, дети…

— Нет в Солере стариков и детей. Уже нет.

— Тебе их не жаль, Леон?

Леон ощутил странную тоску — словно стены палатки обступают его так, что уже никогда не выбраться… на миг сделалось трудно дышать. Что с ним сделалось, с его напарником? Они словно и впрямь поменялись ролями, подумал Леон. Прежний Берг никогда бы не стал принимать так близко к сердцу беды аборигенов. Чертов мир…

— Жаль, — согласился он, — конечно. И не только их. Эрмольд пройдет по всем Срединным графствам. Правда, думаю, чтобы подчинить себе остальные, будет достаточно одного-двух наглядных примеров.

— Не будь этого изобретателя…

— Ты уже говорил.

— Ансард сам открыл бы ворота, Ретра ограничилась бы аннексией Солера, жертв было бы несравнимо меньше, в Срединных графствах бы воцарился относительный мир, и равновесие сил продержалось бы до прибытия Второй Комплексной.

— Что за дело Второй Комплексной до… погоди, к чему ты клонишь?

— Я предлагаю устранить этого изобретателя, — сухо сказал Берг.

— Устранить? — Леон недоуменно вытаращился на него.

— Ну да. Что ты так смотришь? Это бы заставило Эрмольда возобновить переговоры. Ведь он же не знает никаких тонкостей… э… порохового дела. Так, в общих чертах.

— Берг, — терпеливо сказал Леон, — сам знаешь, как это бывает — если они что-то изобрели, они изобретут еще раз…

— Но не сейчас. Позже. Так что?

— Берг, — Леон говорил теперь совсем тихо, — это приказ или…

Берг поднял глаза и поглядел на Леона. Глаза его в полумраке палатки казались совсем светлыми.

— Это не приказ, — сказал он наконец, — я не имею права отдавать подобного приказа. Это так… рекомендация.

— Ты что? — медленно сказал Леон. — Это же… Если об этом узнают в Корпусе, нас же дисквалифицируют. Без права восстановления на полевой работе. Карьера рухнет, все рухнет!

— Зато Солер уцелеет. Столько народу, Леон…

— Когда это ты о них пекся? Сам же говорил — объективные исторические процессы, все такое… С каких это пор… Погоди! — Его вдруг осенило. — Это ты из-за нее? Из-за Сорейль?

Берг молчал.

Теперь он не глядел на Леона. Стоял, разглядывая свои пальцы, точно впервые их увидел.

— Точно! — угрюмо проговорил Леон. — Дело вовсе не в бедных беззащитных горожанах! Это ты из-за нее, из-за этой… все позабыл, любимые свои инструкции позабыл, готов пойти на должностное преступление! А я уж надеялся, ты выбросил ее из головы. Послушай, Берг, она совсем не то, что ты… Ведь это она предала нас тогда.

— Нет, — упрямо сказал Берг, — нет. Я не верю.

— Уже успел убедить себя?

— Это случайность, какое-то недоразумение. Если она и сделала это, то по принуждению или по недомыслию, но она не могла…

— Предать тебя сознательно? Такая нежная, такая любящая…

— И вовсе незачем иронизировать. У нее могли быть свои мотивы, в конце концов. Они же совсем другие, Леон. Нам не всегда дано понять, что ими движет.

— Вот именно, — сухо подтвердил Леон.

— Так ты отказываешься? — упавшим голосом спросил Берг. — Не хочешь мне помочь? Леон, послушай…

Вид у него был самый жалкий — всегда спокойный, бесстрастный и беспристрастный, он не привык ни мучиться, ни просить.