Троя. Грозовой щит - Геммел Дэвид - Страница 77

Он отошел.

Ониакус был прав. Дни историй и дружбы давно прошли. А вместе с ними исчезли многие мечты.

Три года назад Геликаон был простым торговцем, который плавал по Зеленому морю, стойко перенося штормы и наслаждаясь вечной красотой моря. Молодой, в полном расцвете сил, он мечтал о том, что найдет свою единственную любовь и женится на ней. Мысли о династических договорах или о союзах с вражескими народами не беспокоили его. С этими проблемами должен был столкнуться его маленький брат, потому что его выбрали наследником трона Дардании. Три года.

Как изменился мир за это время! Маленький Диомед, счастливый, улыбающийся ребенок в его воспоминаниях, был облит маслом и сожжен микенскими захватчиками. Они сбросили его со скалы. И Геликаон женился и стал царем ради блага государства.

Глядя на покрытое солнечными пятнами море, он боролся с волнами горечи, которые грозились поглотить его. Он знал, что злость на Халисию была несправедливой, потому что она была хорошей женщиной и верной женой. Но это была не Андромаха. Даже сейчас он мог вызвать в памяти лицо Андромахи так ясно, словно она стояла рядом с ним, а солнце блестело в ее длинных рыжих волосах. Когда он представлял себе ее улыбку, его охватывала почти нестерпимая грусть. Теперь у нее родился ребенок, веселый мальчик по имени Астианакс. Гектор любил его до безумия, и видеть их вместе было одновременно радостно и больно, словно острый кинжал пронзал его сердце.

Геликаон перешел на центральную палубу, где под холстяными навесами сидело около двадцати раненых. Нападение на Пи-лос было жестоким и стремительным, и, хотя защитников было немного, они мужественно сражались, защищая свои дома и семьи. Войско Геликаона быстро их одолело и сожгло поселение, уничтожив плотины, которые обслуживали хлопковые поля. Его люди промчались по дворцу Нестора, разграбив его.

Младший сын Нестора, Антилох, хорошо сражался. Геликаон оставил бы его в живых, но он отказался сдаваться, предприняв отчаянную атаку и тщетно пытаясь добраться до самого Геликаона. Его и нескольких зарубили до смерти.

Это был четвертый успешный поход, который Геликаон провел в этом году, его отряды нападали на микенские острова, а затем на материк. Микенский флот выступил против них возле побережья Афин, но метатели огня «Ксантоса» потопили четыре их корабля. Другие протаранили его военные галеры. К концу дня ко дну пошло одиннадцать вражеских галер и был потерян один из кораблей Дардании. Более шестисот микенских моряков погибли: некоторые из них сгорели, других застрелили из лука или потопили.

Но стратегия нападения на поселения оказалась менее эффективной, чем ожидалось. Приам считал, что эти нападения заставят захватчиков убрать свои войска из Фракии и Ликии, чтобы защитить собственный дом. И сначала казалось, что их план работает. Некоторые полки отозвали из Фракии, но на их место пришли наемные армии из северных земель.

Геликаон ходил среди раненых, большинство из них шли на поправку. Молодой воин с перевязанной рукой посмотрел на него, но ничего не сказал. Геликаон поговорил с людьми, которые внимательно слушали, но мало отвечали. Теперь между ним и его воинами была дистанция, которой он не мог преодолеть. Как торговец, он мог бы смеяться и шутить с ними, но, как военный царь, он распоряжался их жизнью и смертью и обнаружил, что они отдалились от него – стали подозрительными и настороженными.

– Вы сражались хорошо, – сказал он им. – Я горжусь вами. Воин с раненой рукой посмотрел на него.

– Ты думаешь, что война закончится в этом году, господин? – спросил он. – Враг поймет, что он повержен?

– Будем на это надеяться – ответил ему Геликаон и отошел от них.

Правда заключалась в том, что враг далеко не повержен и набирается сил.

В первый год войны казалось, что планы Агамемнона превратятся в пыль. Войну против Трои невозможно выиграть, пока микенцы не будут контролировать земли Фракии. Пытаясь пересечь море с западного побережья, они становились добычей для военного флота Дардании. Если Фракия окажется под властью микенцев, они уже не будут в такой опасности. Здесь они могли бы собирать свои корабли и перевозить армию по узким проливам прямо в Дарданию, а затем и в Трою.

Первоначально микенское вторжение во Фракию было остановлено, Гектор и молодой фракийский царь Рес выиграли решающую битву вблизи от столицы Исмарос. Но за этим последовало восстание восточных племен, поднятое дикарями с севера. Гектор быстро перебросил свои силы, чтобы подавить восстание, а вторая армия Микен напала с запада через Фессалию.

Потери были большие, и на следующий год Приам дал Гектору две тысячи человек. Еще три большие битвы были выиграны, но шла яростная борьба. И новости из опустошенной войной Фракии были печальными. Реса разбили и оттеснили назад к столице, восточные племена взбунтовались и объявили о своей независимости под началом нового царя. Геликаон путешествовал по Фракии и хорошо знал эту страну. Возвышающиеся горные пики с узкими проходами, огромные просторы болот и зеленые равнины, окруженные огромными лесами. Было не очень-то легко передвигать армии по такой местности и еще трудней находить подходящее для сражения место, чтобы выигрывать решающие битвы. Вражеская пехота и лучники могли укрыться в лесах, где кавалерия была бесполезна, или сбежать через болота и трясину, где пехота могла преследовать их только на свой риск. Все ранние победы Гектора происходили потому, что враг с огромным количественным преимуществом считал, что может сокрушить троянскую конницу. Поэтому они встречали его на открытой местности, и троянцы смывали с них высокомерие кровью.

Теперь они действовали умнее, предпринимали стремительные атаки или нападали на караваны с провиантом.

На южном материке под Троей дела шли почти так же плохо. Царь Крита, Идоменей, вторгся в Ликию, победив троянского союзника, Кайгонеса, в двух битвах. А Одиссей повел флот из двадцати кораблей с тысячью человек вдоль побережья, разграбив небольшие города и вынудив сдаться две крепости, которые теперь удерживались микенскими отрядами.

Отбросив такие мрачные мысли, Геликаон прошел на нос, где над перилами склонился Гершом и смотрел на море. Великан присоединился к его флоту перед последним походом на материк. С тех пор его настроение становилось все мрачнее и мрачнее, и он редко разговаривал.

– Куда теперь? – спросил он.

– Мы поплывем вверх по побережью, а затем на запад, в земли секули.

– Они союзники микенцев?

– Нет.

– Это хорошо. А потом мы отправимся домой?

– Нет, сначала мы поплывем на север и запад в земли Семи холмов. Это долгое путешествие, но необходимое, – он пристально посмотрел на Гершома. – Что тебя беспокоит?

Египтянин пожал плечами.

– Я начинаю ненавидеть слово «необходимо», – пробормотал он и вздохнул. – Неважно. Я оставлю тебя наедине с твоими мыслями.

Геликаон сделал шаг вперед, когда Гершом повернулся, чтобы покинуть палубу.

– Подожди! Что происходит? Между нами возникла стена, и я не могу преодолеть ее. Я могу понять это в отношениях с другими людьми, потому что я их царь и предводитель, но ты мой друг, Гершом.

Гершом остановился; когда он заговорил, его голос был холодным, а взгляд – суровым:

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Как от друга? – переспросил Геликаон. – Было бы неплохо услышать правду. Как я могу заделать трещину, если не знаю, что ее вызвало?

– В этом и беда, – сказал египтянин. – Человек, которого я встретил три года назад, понял бы это за одну секунду. Клянусь кровью Осириса, мне не пришлось бы вести этот разговор с тем человеком! Что с тобой, Геликаон? Какая-то гарпия украла твое сердце и заменила его камнем?

– Что со мной? Все сошли с ума? Я тот же самый человек.

– Как ты можешь так думать? – возмутился египтянин. – Мы плаваем по Зеленому морю, нападая на невинных, сжигая их дома, убивая людей. Война должна вестись между воинами на выбранном ими поле боя. Нельзя вторгаться в дома крестьян, которые выбиваются из сил каждый день, чтобы просто наполнить свои животы.