Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Творения

Хлебников Велимир

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Творения - Хлебников Велимир - Страница 32

Изменить размер шрифта:

7 октября 1921

155. Трубите, кричите, несите!

Вы, поставившие ваше брюхо на пару толстых свай,

Вышедшие, шатаясь, из столовой советской,

Знаете ли, что целый великий край,

Может быть, станет мертвецкой?

Я знаю, кожа ушей ваших, точно у буйволов мощных, туга,

И ее можно лишь палкой растрогать.

Но неужели от «Голодной недели» вы ударитесь рысаками в бега,

Когда над целой страной

Повис смерти коготь?

Это будут трупы, трупы и трупики

Смотреть на звездное небо,

А вы пойдете и купите

На вечер — кусище белого хлеба.

Вы думаете, что голод — докучливая муха

И ее можно легко отогнать,

Но знайте — на Волге засуха:

Единственный повод, чтобы не взять, а — дать.

Несите большие караваи

На сборы «Голодной недели».

Ломоть еды отдавая,

Спасайте тех, кто поседели!

Волга всегда была вашей кормилицей,

Теперь она в полугробу.

Что бедствие грозно и может усилиться —

Кричите, кричите, к устам взяв трубу!

Октябрь 1921

156. Обед

Со смехом стаканы — глаза!

Бьется игра мировая!

Жизни и смерти жмурки и прятки.

Смерть за косынкой!

Как небо, эту шею бычью

Секач, как месяц, озарял.

Человек

Сидит рыбаком у моря смертей,

И кудри его, как подсолнух,

Отразились в серебряных волнах.

Выудил жизнь на полчаса.

Мощным берегом Волги

Ломоть лежит каравая —

Укором, утесом, чтобы на нем

Старый Разин стоял,

Подымаясь как вал.

И в берег людей

Билась волна мировая.

Мяса образа

Над остовом рта:

Храмом голодным

Были буханки серого хлеба.

Тучей

Смерти усталой волною хлестали

О берег людей.

Плескали и бились русалкой

В камни людей.

В тулупе набата

День пробежал.

В столицы,

Где пуль гульба, гуль вольба,

Воль пальба,

Шагнуть тенью Разина.

157. "Волга! Волга

Волга! Волга!

Ты ли глаза-трупы

Возводишь на меня?

Ты ли стреляешь глазами

Сел охотников за детьми,

Исчезающими вечером?

Ты ли возвела мертвые белки

Сел самоедов, обреченных уснуть,

В ресницах метелей,

Мертвые бельма своих городов,

Затерянные в снегу?

Ты ли шамкаешь лязгом

Заколоченных деревень?

Жителей нет — ушли,

Речи ведя о свободе.

Мертвые очи слепца

Ты подымаешь?

Как! Волга, матерью,

Бывало, дикой волчицей

Щетинившая шерсть,

Когда смерть приближалась

К постелям детей —

Теперь сама пожирает трусливо детей,

Их бросает дровами в печь времени?

Кто проколол тебе очи?

Скажи, это ложь!

За пятачок построчной платы!

Волга, снова будь Волгой!

Бойко, как можешь,

Взгляни в очи миру!

Глаждане города голода.

Граждане голода города.

Москва, остров сытых веков

В волнах голода, в море голода,

Помощи парус взвивай.

Дружнее, удары гребцов!

158. "В тот год, когда девушки…"

В тот год, когда девушки

Впервые прозвали меня стариком

И говорили мне: «Дедушка», — вслух презирая

Оскорбленного за тело, отнюдь не стыдливо

Поданное, но не съеденное блюдо,

Руками длинных ночей,

В лечилицах здоровья, —

В это я ручье Нарзана

Облил тело свое,

Возмужал и окреп

И собрал себя воедино.

Жилы появились на рук,

Стала шире грудь,

Борода шелковистая

Шею закрывала.

7 ноября 1921

159. "Сегодня Машук, как борзая…"

Сегодня Машук, как борзая,

Весь белый, лишь в огненных пятнах берез.

И птица, на нем замерзая,

За летом летит в Пятигорск.

Летит через огненный поезд,

Забыв про безмолвие гор,

Где осень, сгибая свой пояс,

Колосья собрала в подол.

И что же? Обратно летит без ума,

Хоть крылья у бедной озябли.

Их души жестоки, как грабли,

На сердце же вечно зима.

Их жизнь жестока, как выстрел.

Счет денег их мысли убыстрил.

Чтоб слушать напев торгашей,

Приделана пара ушей.

9 ноября 1921, начало 1922