Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Такая как есть (Запах женщины) - Кауи Вера - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

Алекс прочистила горло, но это ей не помогло, комок так и остался на месте, мешая ей говорить. Она глубоко вздохнула и попыталась выговорить слово, которого никогда в своей жизни не произносила.

– Мама.

Ответа не последовало.

Алекс попыталась снова, но теперь уже более твердо:

– Мама, это я, Алекс.

Женщина у кровати выпрямилась с трудом, словно все ее тело было сковано холодом, затем Ева с таким же трудом повернула голову. И Алекс, наконец, увидела ее лицо.

Впервые в жизни эта королева красоты, эта обаятельнейшая хозяйка, деловая женщина, холодная и расчетливая владелица могущественной империи красоты предстала перед ней без маски. Это была настоящая Ева Черни. Полностью парализованная болью. И это ошеломило Алекс.

Никогда она не видела свою мать в таком виде. Ева всегда появлялась изысканно одетой, свежей – каждая деталь туалета тщательно продумана и рассчитана на то, чтобы произвести нужное впечатление. Прическа – волосок к волоску, краски на лице ровно столько, сколько необходимо, чтобы подчеркнуть достоинства и в то же время не отвлекать внимания от главного. Возраста ее нельзя было определить – результат нескольких пластических операций, проделанных еще тогда, когда в этом не было никакой необходимости. Теперь перед Алекс стояла женщина, сломленная не только временем, но и скорбью. Старая женщина. Алекс потеряла дар речи от пережитого шока.

– Алекс? – голос Евы был тоже неожиданно хриплым, сухим из-за долгих часов молчания и слез. Но она произнесла имя дочери не только недоверчиво, но и – как потом осознала Алекс – с какой-то неясной надеждой.

– Алекс? – повторила она опять.

Интонация была настолько далека от того, что ожидала услышать Алекс, что подействовала на нее, как спусковое устройство, заставившее заново пережить трагедию. То же самое произошло и с Евой. Она закрыла лицо ладонями и разразилась горькими слезами.

Комок из горла перекатился в самое сердце и расплавился от жара сочувствия, вспыхнувшего в Алекс. Но все-таки тонкая ледяная корка недоверия все еще удерживала ее на месте. Ева всегда была необыкновенной актрисой, и свой гениальный дар она использовала для того, чтобы подчинить себе других. «Вспомни те ночи, которые проводила в слезах! – напомнила себе Алекс. – Разве они трогали ее? Как я молилась, чтобы она убрала преграды из восхитительных кружев своего платья, купленного за пятьдесят тысяч долларов!»

Но тут Алекс вдруг поняла, что мать не просто плачет. Она повторяла одно и то же слово. И в голосе Евы опять же слышалась столь непривычная уху Алекс мольба, что она снова забыла о доводах рассудка.

– Прости… прости… меня…

Смесь недоверия, сомнения и надежды вспыхнула в сердце Алекс, и ледяная корочка растаяла.

Мать схватилась за спинку стула – с невидящими от слез глазами, но все с тем же выражением мольбы на лице, – и рухнула на колени. Сделав короткий шажок вперед по направлению к онемевшей дочери, она снова проговорила прерывисто:

– Прости… пожалуйста… прости меня… умоляю тебя… прости!

И распростерлась на полу, как брошенная кем-то старая одежда.

2

Венгрия, 1932–1956

При крещении она получила имя – Анна Фаркас. Местом ее рождения была Венгрия, местечко под названием Пушта, представлявшее собой скопление ферм, деревенских домишек, амбаров, конюшен и сараев. Имелись в деревеньке собственная церковь и школа. Девочка была шестым и последним ребенком Георгия Фаркаса и его жены, тоже звавшейся Анной. Они вели происхождение от хуторских крестьян, принадлежавших знатным владельцам поместья, по сути, почти крепостных. Поместье находилось в западной части Венгрии, поблизости от городка Гьор. Но маленькая Анна увидела городок, только когда ей исполнилось семь лет. Он располагался по соседству с австрийской границей и даже являлся частью Австро-Венгрии до ее распада.

В Гьор Анну взяли вместе с другими ее сестрами и братьями на свадьбу двоюродной сестры, которая выходила замуж за железнодорожного рабочего, – явление довольно необычное, поскольку жители Пушты предпочитали выходить только за своих. Анну поездка привела одновременно и в ужас, и в восхищение. До этого момента она видела только бесконечные пространства полей. А тут на нее сразу обрушился шум города, воображение поразили необычные здания и сами жители этих домов. Все это было откровением. Но поход в кино – вот что перевернуло ее жизнь. Мюзикл, который она увидела, открыл перед ней мир, похожий на сновидение. Мир, где красивые женщины были одеты в изысканные наряды, а элегантные мужчины в белоснежные рубашки и черные фраки, ездили в огромных шикарных автомобилях, и все они жили в роскошных домах, танцевали под красивую музыку и ели какую-то необыкновенную еду. Очарованная фильмом, Анна не могла оторвать глаз от экрана, и шестое чувство подсказало ей, что каким-то непонятным, непостижимым образом, рано или поздно, но она непременно войдет в этот мир. Эта мысль совершенно поглотила все остальные чувства: ничто другое ее уже не занимало и не волновало. И все, что теперь она ни делала, было направлено на исполнение мечты. Именно по этой причине она постоянно слонялась возле замка, всматриваясь в залитые светом окна, в которых время от времени – как на экране – появлялись черные силуэты мужчин и женщин. В какое бы время ни двигалась вереница машин, направляющихся из замка в Будапешт, она была тут как тут. И наблюдала за процессией, спрятавшись за деревом или сидя на ветке. Она смотрела во все глаза, слушала, запоминала.

Чуть позже ее мать, на которой в Пуште лежали обязанности акушерки, пригласили помочь племяннице, которая находилась уже в положении. Анна уговорила мать взять ее с собой, обещая помогать во всем, выполнять любые поручения, делать, что ни попросят, пока они будут в городе. Она была самой младшей в семье – самой хорошенькой, всем понравилась в первое посещение, поэтому мать согласилась взять ее с собой. Когда дядя, приходящийся новорожденному дедушкой, назвав ее хорошей девочкой, спросил, чего бы ей хотелось больше всего в мире, Анна, не задумываясь, выпалила:

– Пойти в кино.

Он засмеялся и ответил, что она может пойти вместе со своими старшими кузинами. Она и в этот раз выбрала мюзикл, с Джинджер и Фредом. И снова голова ее пошла кругом от счастья и восторга.

Вернувшись в дом, к той жизни, которая теперь была для нее невыносимой, она легла в постель вместе с двумя сестрами и стала прокручивать в памяти каждую сцену, каждую песенку, каждое движение в танце и снова повторила про себя клятву – во что бы то ни стало она будет жить в таком же мире. Мире, где нет нудной тяжелой работы, где нет бедности и зависимости, которые теперь вызывали у нее ненависть и отвращение. Непривлекательная работа начала тяготить ее. А вскоре грянула война. С приходом русских ничего не изменилось. Не изменилось в ту сторону, о которой мечтала Анна. Ее сестры и братья безропотно принимали свой жребий. Анна не могла смириться, считая себя не такой, как они. И не случайно. У нее и в самом деле не было ничего общего не только с сестрами и братьями, но и с родителями.

Все дети Георгия и Анны Фаркас, как и сами родители, были темноволосыми. Рыжие волосы Анны, отливающие золотом, прекрасная фигура и глаза глубокого синего цвета – все это заставляло мужчин останавливаться и оглядываться ей вслед. У нее были тонкие руки, узкая ступня и звучный голос, столь же обольстительный, как и улыбка. Ее обаяние было просто сногсшибательным. И все только из-за того, что ее бабушку – по праву сеньора, еще существовавшему в Венгрии в начале двадцатого века, – владелец поместья брал в замок. Видимо, его гены и передались Анне Фаркас, благодаря чему она выглядела истинной аристократкой. Унаследовала она и природный ум дедушки. И хотя знания, полученные ею, можно сказать, были более чем скромными, она не переставала учиться всему, чему только можно и где только можно. Она подбирала все бумажки, которые выбрасывали из замка, все ненужные уже газеты и журналы, проглядывая их до последней буковки в те немногие промежутки времени, что у нее оставались. У нее обнаружились способности к подражательству, она умела ловко копировать жесты, выражение лица, голос и интонацию.