Зулусы наступают - Гленвилль Э. - Страница 3

Животные были спокойны — зулусы шли не на них.

Воины поднялись по склону горы к перевалу через горный хребет. Отсюда увидели они, как рассеивается туманная завеса, заволакивавшая долину.

Каббо и Кару проснулись перед рассветом, когда войско тронулось в поход. Какое-то таинственное чутье подсказало им об уходе зулусов. Это чутье они разделяли со всеми живыми существами, населявшими дикую страну.

— Они уходят, — сказал Каббо.

— Да. Уходят. Но они вернутся и принесут смерть.

— Они вспугнули дичь. Охота будет плохая.

Произнеся эти слова, Каббо перестал думать о зулусах; его не пугала возможность их возвращения.

— Я возьму лук и стрелы, — сказал он. — В походе воины часто отбиваются от отряда.

— Я тоже. Они отняли у меня пещеру. Они убили моих близких. Даже жена моя погибла у реки.

Вдвоем они вышли из пещеры.

Дакуин встал, подбросил хвороста в костер и стал греть руки. У стрелка руки должны быть теплыми.

Суолла, девушка, спасенная им, подошла к очагу.

— Холодная рука и холодный лук не нужны стрелку, — сказала она. — Когда мужчина охотится, он гонит от себя женщину, потому что прикосновение ее руки делает лук холодным.

— Да, оно ослабляет тетиву. Почему это бывает так, девушка?

Суолла искоса посмотрела на него.

— Мне запрещали говорить с мужчинами и смотреть на них. Но я не хочу им зла. Не хочу, чтобы лук в их руках стал холодным, а стрела не попадала в цель. Я бы тоже хотела взять лук и отомстить за мать. У меня была добрая мать. Зулусы пришли в ту ночь, когда луна была яркая и круглая. Тогда нас было много, очень много, и все они убиты, как моя мать.

Дакуин хмуро взглянул на девушку. Потом встал и взял свой колчан и лук.

— Я тоже пойду, — сказала она.

Дакуин покачал головой.

— Нет, моя рука стала слабой. Правду говорят, что левая рука женщины делает слабой правую руку мужчины.

Светало. Он вышел и побежал по следу отца, словно этот след был ему виден.

Прошло три часа.

Когда солнце поднялось над горным хребтом и заглянуло в пещеру, трое мужчин вернулись. Они принесли два ассегая, щит, обтянутый бычьей кожей, и выдолбленную тыкву с нюхательным табаком.

— Воин отстал от отряда. Он хотел вынуть колючку из левой ноги, — объяснил Каббо. — Мы видели большую антилопу, очень жирную. Мы ее убьем и принесем тушу домой. Пусть женщины приготовят горшки.

— Голос, живущий в моем животе, хочет говорить, — сказал Кару.

— Пусть он говорит, Кару.

— Слушай: мы убьем антилопу, и у нас будет запас сушеного мяса для путешествия. Мы уйдем, когда взойдет солнце. Вот что говорит мне голос: мы должны уйти раньше, чем вернутся кафиры.

Каббо долго обдумывал это предложение, но затем отверг его.

— Нет. Здесь хорошо. Пещера защищена от врагов. Дичи много. Здесь мы останемся.

— Подумай, Каббо! Кафиры всех убивают. Они вернутся и принесут смерть. Проходя здесь, они нападут на эту пещеру.

— Кафиры! — презрительно воскликнул Каббо. — Где они — эти кафиры? Они пришли и ушли, а мы здесь остались. И тот, у кого мы взяли эти ассегаи, лежит мертвый в долине.

— Да, мы здесь остались, потому что они нас не тронули. В следующий раз они убьют всех.

— Пусть попробуют!

— Я знаю! Я видел, как они сражаются. Они похожи на диких собак, преследующих добычу. Они не успокоятся, пока не убьют нас.

Каббо взял Кару за плечи и повернул его лицом к стене, на которой были нарисованы фигурки сражающихся воинов.

— Смотри! — хвастливо крикнул он. — Они здесь уже были! И я заставил их жить на скале.

— Да, правда, Каббо. Они живут.

Они долго рассматривали рисунки, украшающие поверхность скалы. Вся семья восторгалась мастерством Каббо, и больше никто не думал о возможном набеге зулусов.

Перед охотой на антилопу-канну Каббо решил погадать на костях, удачная ли будет охота. Все находившиеся в пещере умолкли и сосредоточились, словно присутствовали при религиозной церемонии.

Каббо расположился посреди пещеры, снял висевший на шее мешочек и вынул из него четыре кости. В сущности, это были не кости, а четыре конуса, аккуратно вырезанные из твердого дерева. Верхушка у конуса была тупая, а основание -гладкое и широкое, чтобы кость могла стоять. Каждая кость имела название. Самая главная называлась Чоу, или «сила», за ней следовала Као, что означает «мужественность». Это были кости «правой руки», или мужские; кости «левой руки», или женские, назывались Дона — «девичество» и Гэчуи — «женское начало».

Подержав кости в правой руке, Каббо натер их каким-то снадобьем, которое достал из мешочка, и бросил на пол. Все наклонились посмотреть, как легли кости, но женщинам не разрешалось к ним прикасаться. Одна кость отличалась от другой зарубками, сделанными у основания.

Раздались радостные возгласы. Чоу, главная кость, легла рядом с Гэчуи. Это было хорошее предзнаменование. Каббо собрал кости и бросил их вторично. Зрители радостно защелкали языком: Чоу, Као и Гэчуи упали рядом зарубками кверху. Такое положение костей предвещало счастливый день.

Спрятав кости в мешок, Каббо осмотрел два ассегая, а Дакуину и еще двум мужчинам приказал взять луки и стрелы с самыми острыми наконечниками. Кару взял свой ассегай, а две женщины и девушка Суолла получили приказ следовать за охотниками.

Они поднялись по тропинке на склон горы, откуда открывался вид на равнину. Вскоре увидели они антилопу-канну, которую выследили на рассвете Каббо и Кару. Пережевывая жвачку, самец стоял под ветвями акации, высоко подняв голову с черным пучком волос между рогов. Шкура его серебрилась на солнце; глаза были полузакрыты.

Каббо окинул взглядом местность. Он походил на полководца, разрабатывающего план атаки. Женщинам он приказал спуститься в долину и перерезать путь антилопе, если она побежит к реке. Трое молодых людей должны были подняться на скалу и оттуда гнать дичь в долину, а Кару получил приказание спрятаться на противоположном склоне и направить антилопу к тому месту, где стоял сейчас Каббо.

Охотники разбрелись в разные стороны. Самый зоркий глаз не смог бы их разглядеть: они ползли, припав к земле; каждая кочка, каждый кустик служили им прикрытием. Прошло около часа, а антилопа по-прежнему стояла под акацией, жевала жвачку и помахивала хвостом. Когда повеяло запахом охотников, животное внезапно сделало прыжок, перескочило через огромную рытвину и стало взбираться на гору.

Каббо, рассерженный, вскочил: поведение антилопы нарушило все его планы. Но через секунду он снова припал к земле: две маленькие фигурки бросились навстречу антилопе. Животное, круто повернувшись, тяжелым галопом стало спускаться в долину. За ним по пятам бежали три карлика-бушмена.

Антилопа-канна мчалась к реке, но женщины, размахивая руками, перерезали ей путь. Она свернула направо, но перед ней словно из-под земли вырос Кару, размахивавший ассегаем. Оставался свободным путь к горе, где находилась пещера. Там на тропинке подстерегал жертву Каббо.

Антилопа свернула налево; за ней вдогонку бежали четыре маленькие фигурки. Больше они не кричали — нужно было экономить силы.

Бушмены охотились, как охотится стая диких собак, которые стараются загнать добычу ближе к своему логовищу. Каббо терпеливо ждал, пока антилопа едва не налетела на него. Тогда он нанес ей удар острым ассегаем и перерезал сухожилие на ноге. Огромное животное споткнулось. Раньше чем успело оно оправиться, два ассегая вонзились между его ребер.

Задыхаясь, прибежали другие охотники; подоспели и три женщины, перерезавшие дичи путь к реке. С убитого животного содрали шкуру, свернули ее и отнесли в пещеру. Потом начали разрезать на части тушу; мяса было больше пятисот килограммов.

К вечеру его зажарили, а мозговые кости женщины оставили для мужчин.

В ту ночь никто не спал. Бушмены ели, ели до отвала. Непонятным казалось, как могут они вместить столько пищи. Они ели, ни на секунду не задумываясь о завтрашнем дне.

Днем они спали, а на следующую ночь пиршество возобновилось. Так продолжалось до тех пор, пока не съедена была вся туша. Наконец, сварили и съели голову антилопы, высосали мозговые кости, а остатки бросили на кучу костей, лежавшую по правую сторону от очага.