Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Неопалимая купина

Волошин Максимилиан Александрович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Неопалимая купина - Волошин Максимилиан Александрович - Страница 13

Изменить размер шрифта:

НЕОПАЛИМАЯ КУПИНА

В эпоху бегства французов из Одессы

Кто ты, Россия? Мираж? Наважденье?

Была ли ты? есть? или нет?

Омут… стремнина… головокруженье…

Бездна… безумие… бред…

Всё неразумно, необычайно:

Взмахи побед и разрух…

Мысль замирает пред вещею тайной

И ужасается дух.

Каждый, коснувшийся дерзкой рукою, —

Молнией поражен:

Карл под Полтавой, ужален Москвою

Падает Наполеон.

Помню квадратные спины и плечи

Грузных германских солдат —

Год… и в Германии русское вече:

Красные флаги кипят.

Кто там? Французы? Не суйся, товарищ,

В русскую водоверть!

Не прикасайся до наших пожарищ!

Прикосновение — смерть.

Реки вздувают безмерные воды,

Стонет в равнинах метель:

Бродит в точиле, качает народы

Русской разымчивой хмель.

Мы — зараженные совестью: в каждом

Стеньке — святой Серафим,

Отданный тем же похмельям и жаждам,

Тою же волей томим.

Мы погибаем, не умирая,

Дух обнажаем до дна.

Дивное диво — горит, не сгорая,

Неопалимая Купина!

28 мая 1919

Коктебель

IV ПРОТОПОП АВВАКУМ

Памяти В.И. Сурикова

Прежде нежели родиться — было

Во граде солнечном,

В Небесном Иерусалиме:

Видел солнце, разверстое, как кладезь.

Силы небесные кругами обступили тесно —

Трижды тройным кольцом Сияющие Славы:

В первом круге —

Облакам подобные и ветрам огненным;

В круге втором —

Гудящие, как вихри косматых светов;

В третьем круге —

Звенящие и светлые, как звезды;

А в недрах Славы — в свете неприступном

Непостижима, Трисиянна, Пресвятая

Троица,

Подобно адаманту, вне мира сущему,

И больше мира.

И слышал я:

Отец рече Сынови:

— Сотворим человека

По образу и по подобью огня небесного… —

И голос был ко мне:

«Ти подобает облачиться в человека

Тлимого,

Плоть восприять и по земле ходить.

Поди: вочеловечься

И опаляй огнем!»

Был же я, как уголь раскаленный,

И вдруг погас,

И черен стал,

И, пеплом собственным одевшись,

Был извержен

В хлябь вешнюю.

Пеплом собственным одевшись, был извержен

В хлябь вешнюю:

Мое рожденье было

За Кудмою-рекой

В земле Нижегородской.

Отец мой прилежаще пития хмельного,

А мати — постница, молитвенница бысть.

Аз ребенком малым видел у соседа

Скотину мертвую,

И, во ночи восставши,

Молился со слезами,

Чтоб умереть и мне.

С тех пор привык молиться по ночам.

Молод осиротел,

Был во попы поставлен.

Пришла ко мне на исповедь девица,

Делу блудному повинна,

И мне подробно извещала.

Я же — треокаянный врач —

Сам разболелся,

Внутрь жгом огнем блудным,

Зажег я три свечи и руку

Возложив держал,

Дондеже разженье злое не угасло.

А дома до полночи молясь:

Да отлучит мя Бог —

Понеже бремя тяжко, —

В слезах забылся.

А очи сердечнии

При Волге при реке и вижу:

Плывут два корабля златые —

Всё злато: весла, и шесты, и щегла.

«Чьи корабли?» — спросил.

— «Детей твоих духовных».

А за ними третий —

Украшен не золотом, а разными пестротами:

Черно и пепельно, сине, красно и бело.

И красоты его ум человеческий вместить не может.

Юнош светел парус правит.

Я ему:

— «Чей есть корабль?»

А он мне:

— «Твой.

Плыви на нем, коль миром докучаешь!»

А я, вострепетав и седше, рассуждаю:

Аз есмь огонь, одетый пеплом плоти,

И тело наше без души есть кал и прах.

В небесном царствии всем золота довольно.

Нам же, во хлябь изверженным

И тлеющим во прахе, подобает

Страдати неослабно.

Что будет плаванье?

По мале времени, по виденному, беды

Восстали адовы, и скорби, и болезни.

Беды восстали адовы, и скорби, и болезни:

От воевод терпел за веру много:

Ин — в церкви взяв,

Как был — с крестом и в ризах

По улице за ноги волочил,

Ин — батогами бил, топтал ногами,

И мертв лежал я до полчаса и паки оживел,

Ин — на руке персты отгрыз зубами.

В село мое пришедше скоморохи

С домрами и с бубнами,

Я ж — грешник, — о Христе ревнуя, изгнал их,

Хари

И бубны изломал —

Един у многих.

Медведей двух великих отнял:

Одного ушиб — и паки ожил —

Другого отпустил на волю.

Боярин Шереметьев, на воеводство плывучи,

К себе призвал и, много избраня,

Сына брадобрица велел благословить,

Я ж образ блудоносный стал обличать.

Боярин, гораздо осердясь,

Велел мя в Волгу кинуть.

Я ж, взяв клюшку, а мати — некрещеного младенцу

Побрел в Москву — Царю печалиться.

А Царь меня поставил протопопом.

В те поры Никон

Яд изрыгнул.

Пишет:

«Не подобает в церкви

Метание творити на колену.

Тремя перстами креститеся».

Мы ж задумались, сошедшись.

Видим: быть беде!

Зима настала.

Озябло сердце.

Ноги задрожали.

И был мне голос:

«Время

Приспе страдания.

Крепитесь в вере.

Возможно Антихристу и избранных прельстити»…