Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Иерихонские трубы - Ильвовский Сергей - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

— Да поймите, Арсений Петрович — Капсулев ухватил со стола пачку газет и потряс ими в воздухе — скандал ведь! Во всех газетах уже… «Последние полгода „Бал-саунд-рекордз“ безусловный лидер на рынке аудиопродукции» «Кому нужна смерть Дмитрия Балясина?» «Странная череда смертей» И другие, ещё похлеще. И это только газеты. Послушали бы вы, что о нас на некоторые радиостанции несут!

— Вы, что, правда, лидеры рынка — спросил Колапушин, тоже взявший несколько газет со стола.

— Не были бы лидеры, никто бы нас не поливал так. Враньё ведь полное! Во-первых на сердце он жаловался. Вы его врача спросите. Во-вторых, никто из его друзей такого сказать не мог.

— Но ведь сказал кто-то — тоже зашелестел газетами Лютиков — Мне эти ваши мастера культуры уже весь телефон оборвали. Не говорю уже о начальстве: «Почему скрываете причину смерти?!»

— Это провокация против нашей фирмы.

— У меня племянник сутками ваши компакты крутит — влез в разговор Немигайло — просто сдвинулся на этой «бум-бум-бум».

— Что за «бум-бум»? — недоумённо сдвинул брови Лютиков.

— «Техно» — модный танцевальный стиль — объяснил Капсулев — привет племяннику.

— И всё-таки — поинтересовался Колапушин — кому выгодно распускать слух об убийстве?

— Я, кажется, догадываюсь, но промолчу лучше.

— Ну и зря господин Капсулев — значительно произнёс Лютиков — Руководство наше, высказало пожелание — аккуратно тут разобраться.

— У меня, знаете, такое же пожелание.

— Вот и прекрасно. — Колапушин аккуратно свернул газеты и положил их на угол стола, — а вы-то сами, никого не подозреваете?

— А почему я к вам пришёл? Меня подозревать будут в первую очередь. Меня!

— Это почему? — насторожился Лютиков.

— Я же партнёр Балясина, мои — двадцать пять процентов. Теперь, после его смерти — ещё двадцать пять. Представляете, если обо мне слухи пойдут, что я убил лучшего друга из-за этих процентов?! Кто со мной дело иметь будет после такого?

— Представляем. Бизнес… — так многозначительно высказался Лютиков, что Колапушин чуть не прыснул — а откуда вам про эти двадцать пять процентов известно?

— Женя, после Вариной смерти, составил завещание и мне про него сказал. Понимаете, как теперь эти проценты мне боком выйти могут? Составил такое завещание — и тут же умирает! Вы уж разберитесь, пожалуйста, получше.

— Значит, думал о смерти все-таки… — Лютиков грузно поднялся из-за стола, давая понять, что разговор пора бы и закончить. — Разберёмся, не беспокойтесь, лучших работников на это дело выделяю. Только что задержали опасного преступника Мотылькова и, положив руку на плечо Колапушина, с удивлением спросил — чегой-то ты, Арсений, мокрый какой-то?

— Испачкался, замывать пришлось — досадливо ответил Колапушин.

— Вот я и говорю — нечего, понимаешь, в таком виде на службу ходить. Не кинорежиссёр.

Также, вставший со своего места Капсулев, с надеждой посмотрел в лица сыщиков и протянул руку.

— Одну секунду, Дмитрий Александрович — решил внести последнее уточнение Колапушин, — а вы не знаете, кому Балясин остальные пятьдесят процентов завещал?

Капсулев недоумённо взглянул на него.

— Вдове, естественно, Анфисе.

— Вдова? А она-то его любила? — Лютиков, казалось, уже потерявший интерес к разговору, снова насторожился, но Колапушин твёрдо решил заниматься только делом, а не любовными романами.

— И что эта вдова, говорит по поводу слухов об убийстве?

— Мы с Анфисой почти не общаемся. У нас неважные отношения.

— Вы что, поругались?

— Ну… не любит она меня. Может, считает, что это я в чём-то виноват? Доказать я ей ничего не могу, тем более сейчас. Поймёт со временем, а нет — ну, тогда посмотрим что делать.

Глава 5

Анфиса, женщина порывистая нервная, но, несмотря на страдания, не утерявшая элегантности, делала всё резко и быстро. Поставив на плиту кофейник и сунув на стол кофейные чашки, сахарницу и пепельницу, она одновременно не переставала говорить громко, с вызовом, словно расплачиваясь с миром за все понесённые ею обиды.

— Вы курите, курите. Мы… я курю здесь. А Дима Капсулев… С него все наши беды и начались!

Колапушин и Немигайло сидели за столом на большой, великолепно отремонтированной и обставленной кухне Балясиных. Прекрасно смотрящаяся кухонная мебель, стилизованная под старинные дубовые буфеты с бронзовыми накладными петлями, мягко отсвечивала приятным матовым лаком. Потолок поддерживали, окованные в некоторых местах железными полосами, дубовые балки, которым, казалось, было, лет триста. На стене, красиво отделанной под старый неровный камень, были развешаны фотографии эстрадных и театральных звёзд — многие с автографами и посвящениями хозяевам дома.

Колапушин присмотрелся внимательнее, — похоже, изображения Вари Шаманки в этом доме не было.

— А разве не с Шаманки началось? — рискнул спросить он.

— Это отдельная песня. Сама себя наказала. А Дима — тот намного раньше, уж не знаю чем он Женьку купил. Он же нищий в своей шарашке сидел — одной водкой питался. Женька его оттуда вытащил, работу дал…

Воспользовавшись тем, что Анфиса поднялась за фыркающим кофейником, Колапушин вернулся к семейному альбому с фотографиями, лежащему на его коленях. Немигайло, неудобно вывернувшись на стуле, тоже попытался разглядеть — нет ли чего интересного?

На большой фотографии юные, длинноволосые Балясин и Капсулев, стоят обнявшись. Опять любительский снимок: одетые по моде двенадцати-пятнадцатилетней давности, Балясин с гитарой, какая-то девушка лет пятнадцати в школьном платье, Капсулев и Анфиса. На её плече мужская рука. Кому она принадлежала оставалось неизвестным — край фотографии был явно обрезан.

Всё так же резко Анфиса, начисто позабывшая о гостеприимстве, налила кофе в свою чашку, размешала сахар, нервно позвякивая ложечкой, и поднесла чашку к губам, не замечая голодного взгляда Немигайло.

Прикинув, что спрашивать о том, кто был на отрезанной части фотографии пока не стоит, Колапушин решил зайти с другой стороны.

— Так значит вы все давно друг друга знаете?

— Мы с Дмитрием учились вместе на физтехе. Он нас с Женей и познакомил.

Немигайло, видя, что кофе ему, похоже, не достанется, да и разговор, какой-то скучный, решил напомнить о себе:

— Анфиса Николаевна. У вас столько фотографий артистов всяких…

— У меня театральное агентство. Ищу работу для хороших актёров. Ещё рекламное агентство, и модельное. Я сама себе на жизнь зарабатываю.

— Капсулева вот вы, кажется, не любите. Интересно: а за что?

— А с чего, — вскинулась разъярённой кошкой Анфиса — вы мне скажите, Женя, который семь лет этого друга не видел, так потом его полюбил, что сделал вице-президентом фирмы и двадцать пять процентов акций своих отдал?! За какую такую дружбу?!

— Ну… бывает такая дружба — нерешительно ответил Немигайло, чуть-чуть, даже, напуганный, такой резкой вспышкой.

Анфиса отреагировала на его слова только презрительной усмешкой.

Видя, что страсти могут слишком накалиться, Колапушин решил: тему надо постепенно менять.

— Вы, сами-то, мужа об этом не спрашивали?

— Он о работе со мной не говорил, — неожиданно жёстко отрезала Анфиса — а в бизнесе не принято задавать лишние вопросы.

— Вообще, он много с вами разговаривал?

— Любил он вас, или нет? — настолько не к месту влез Немигайло, что Колапушин оглянулся на него с нескрываемой досадой.

— Савелий Игнатьевич просил узнать — постарался оправдаться Егор.

— Сплетнями занимаетесь — Анфиса невесело усмехнулась и поджала губы — а больше вас ничего не интересует? Может, как мы с ним..

Увидев извиняющиеся и протестующие жесты Колапушина и Немигайло, она сменила гнев на милость.

— Ладно. Просто уже с утра эти писаки бульварные… А про убийство, я думаю, сам Димочка и натрепал журналистам.

— Ему то зачем? — удивился Колапушин.