Иерихонские трубы - Ильвовский Сергей - Страница 5

Колапушин смущённо покивал головой старушке, выражая сочувствие, и перешёл к следующему пикетчику.

Явный лидер этой странной группы высокий, немного сутулый старик одетый, несмотря на жару, в тщательно отутюженный костюм-тройку и белую сорочку с галстуком сделал шаг вперёд…

— Я, Иван Платонович Безгубов, был потенциальным кандидатом и доктором наук, пока не пережил три покушения КГБ! Они лишили меня возможности заниматься научной работой, применяли карательную психиатрию, но я не сдался! Требую немедленно запретить выпуск торсионных генераторов для уничтожения крыс, которые на самом деле воздействуют на граждан, кодируя в их сознание сионистские идеи и изречения из Торы. Не покупайте ТОР-СИОН-ные излучатели — подарок Израиля!

Снегирёв, замерший перед стариком, растерянно оглянулся на Немигайло.

— Егор, а я купил такой, матери в деревню. У них там в сарае…

— Ну, и дурак. Будет она теперь у тебя Талмуд цитировать круглые сутки.

Прошедший тем временем дальше Колапушин, остановился перед следующим пикетчиком, лицо которого, прикрытое козырьком синей бейсболки, заслонял большой плакат: «Запретить сатанинскую музыку!». При приближении сыщика он начал вещать утробным глухим голосом:

— Запретить, придуманную «Моссадом» и КГБ, «техно» и «рейв» музыку! Это психическая атака на нашу молодёжь! Такое количество ударов по мозгам невозможно выдержать детской нервной системе!

Его слова нашли немедленный отклик в душе Немигайло, который не замедлил поделиться с Колапушиным:

— Точно! У меня племянник тоже подсел на это «техно», как наркоман. Правильно говоришь, товарищ! — обратился он к пикетчику, но тот, не обращая внимания, продолжал:

— Поскольку алкоголь давно освоен организмом русского человека, империалисты масоны придумали новый способ — пытаются разрушить нас путём звуковых колебаний…

Колапушин продолжал недоуменно озираться, пытаясь понять, куда мог исчезнуть из подземного перехода разыскиваемый преступник. Немигайло, полностью согласный с пикетчиком и жаждущий быть услышанным, постучал костяшкой пальца по плакату:

— Я говорю: правильные вещи высказываете. Слышишь, папаша?

Не получив искомого результата, он отодвинул плакат в сторону, упрямо желая пообщаться с человеком, разделяющим искренний порыв его души. За плакатом обнаружился тщедушный мужичок, вжавший голову в плечи и мечтающий, видимо, превратиться в какой-нибудь куст или парковую скульптуру.

— Мотыльков…

Колапушин резко обернулся на голос Немигайло, а стоящий поодаль Снегирёв немедленно закричал: — Держи его!

Немигайло цепко ухватил Мотылькова за плечо, но тот, выйдя из краткого ступора, внезапно завопил на весь переход:

— Народ! Гебешники наших бьют! Не дадимся!

Пришедшие в волнение пикетчики, размахивая плакатами и авоськами, набросились на сыщиков.

— На помощь, товарищи! Руки прочь, палачи!

— Бей, КГБ!.. Бей, супостатов!

Первый звонкий удар транспарантом по голове пришёлся на долю Немигайло. Снегирёв отступал, преследуемый двумя разъяренными бабками. О плечо Колапушина, прикрывшего голову рукой, разбился помидор, растекаясь жижей по светлому летнему пиджаку.

— Стоп! — перекрыл галдёж могучий бас Немигайло. Развернув Мотылькова, которого он ухитрялся, держать, несмотря на свалку, Немигайло содрал с него бейсболку — Этот — из ваших?!

Ошеломлённые старички посмотрели на Мотылькова. Тоненький, старушечий голос растерянно протянул:

— А… кто это?

— Вот и спросите у него, — сказал Колапушин, брезгливо стряхивая с нового пиджака помидорные семечки, — кто он такой.

— Ирод! Сексот! — заверещала одна из старух, пытаясь ухватить Мотылькова за волосы.

— Эй, эй, полегче — заслонил его могучим телом Немигайло, уже успевший приковать Мотылькова к себе наручниками — Задержанных бить не положено.

— Чего, вы? Чего… забормотал Мотыльков, испуганно озираясь на разъяренных пикетчиков.

Вспомнив, о своей руководящей и направляющей роли, на сцену выступил Иван Платонович.

— Вы, собственно, кто? — строго обратился он к Колапушину.

— Старший оперуполномоченный Колапушин — ответил тот, внутренне усмехнувшись, — Уголовный розыск. Вот, пожалуйста — мое удостоверение. Только что, на ваших глазах задержан преступник, находящийся в розыске.

Большое спасибо вам, товарищи, — солидно произнёс Иван Платонович, давая понять оперативникам что аудиенция окончена.

— Эх, Мотыльков, — укоризненно сказал Колапушин, направляясь к выходу, — ну не хочешь по закону жить, так жил бы хоть по «понятиям». Больные, старые люди…

— Здоровее тебя, мусор! — огрызнулся Мотыльков. Их в психушках и вязали, и кололи, и «колёсами» кормили, а им хоть бы хны! Вона, как разоряется!

Под сводами подземного перехода гулко перекатывался крепнущий голос Ивана Платоновича:

— …Духовные наследники бериевских палачей не оставляют своих гнусных попыток внедриться в наши ряды! Они подсовывают нам стукачей и провокаторов, не гнушаясь использовать для этого даже уголовных преступников! Мы должны быть очень бдительны, товарищи! Мы не уйдём отсюда! Смело и решительно мы…

Глава 4

Подавленый, издёрганый, и ещё больше осунувшийся, по сравнению с утренней телепередачей Капсулев, сидел на стуле в кабинете Лютикова. Кроме самого хозяина в кабинете были Колапушин, и Немигайло, примостившийся около окна.

… -Почему, интересно, альбом этот так называется? — спросил Колапушин, вертя в руках какой-то журнал в красочной глянцевой обложке.

— Простите, что называется? — перевёл на него непонимающий взгляд Капсулев.

— Альбом этой вашей певицы, которая погибла, назывался «Иерихонские трубы». Почему такое название странное, библейское какое-то?

— Что за трубы такие? — с беспокойством уточнил Лютиков.

Капсулев безразлично пожал плечами, не понимая, к чему этот вопрос.

— Да… просто так. Обычный рекламный трюк. Варя Шаманка… это в её духе было — такой туман наводить. Она же ведьмочку из себя строила. Якобы она на сцене с духами общается, и всё такое. Хотя… о покойных плохо не стоит.

— А как вы думаете, — продолжил Колапушин — её гибель имеет отношение к смерти Балясина?

— Прямого, естественно, иметь никак не может, но он очень сильно переживал, — ответил Капсулев, утвердительно кивнув головой — пил много, психовал, и вообще всё не так у него пошло. Буквально за две-три недели сгорел.

— А у них что — вроде бы как отношения были? — снова вступил в разговор Лютиков.

— С Шаманкой? Ну… да. Были отношения…

— И как они складывались — отношения?

Колапушин, не понимая сути неожиданного поворота, с недоумением взглянул на Лютикова и перевёл взгляд на Немигайло, словно тот мог объяснить ему причину столь странного любопытства.

Оказалось — мог! Толкнув Колапушина локтем, Немигайло выразительно скосил глаза на стол, где, почти прикрытая деловыми бумагами, лежала книга в мягкой обложке с надписью «любовный роман». Рассмотрев, на что именно указывает Егор, Колапушин, в немом изумлении, возвёл очи горе. Слов у него не было, впрочем, даже, если бы они и были, вслух высказывать их, пожалуй, не стоило.

Похоже, Капсулев тоже не мог понять, чего же от него хотят услышать и, недоумённо повторил:

— Отношения?.. Ну, как…

— Любила она его?

— Это, конечно, интересный вопрос — подумал Колапушин, — только Шаманка эта погибла месяц назад и, к случившемуся ночью, прямого отношения иметь не может. Не слишком ли Савелий мыслию растекается?

Нарочито громко пошелестев бумагами, Колапушин кашлянул:

— Простите, Савелий Игнатьевич, можно я кое-что уточню?

Лютиков, потеряв мысль, недовольно разрешил:

— Ну, давай.

Вот, господин Капсулев — вытащив одну из бумаг и держа ее перед глазами, сказал Колапушин — заключение судмедэкспертизы. Тут же прямо написано: «Острый обширный инфаркт передней стенки сердца и межжелудочковой перегородки». Ну, тут ещё кое-что, но это уже так, мелочи. Несколько мелких кровоизлияний в различные внутренние органы, но такие незначительные, что эксперты категорически утверждают — они не могли привести, даже, к мало-мальски серьёзному недомоганию. Видимо сосуды были не очень хорошими, что, собственно, инфаркт и подтверждает. Следов травм не обнаружено. В крови довольно приличный процент алкоголя, но отнюдь не смертельный. В желудке остатки самого обычного средства против головной боли. Никаких ядов, никаких опасных химических веществ, никаких инфекционных заболеваний. Начинающийся панкреатит — ну, так сколько ни пить… Как видите исследование тела проведено очень тщательно и квалифицированно. Честно говоря, не понимаю, зачем вы к нам пришли. Кто-то не доверяет экспертизе? Так сейчас разные параллельные структуры есть — пусть к ним обращаются, если времени и денег не жалко.