Приказано умереть - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 35

Маша смотрела на него с нескрываемым интересом.

– Так вы и есть тот самый Олег? – не без кокетства спросила она.

– А вы, простите, кто? – чарующе улыбнулся он.

– Я Маша. Почтальон. Я телеграмму приносила…

– Вот оно что! Значит, вы вестник радостного события?

Олеся изумленно округлила глаза. Это что ж, его появление следует воспринимать как радостное событие? Какая наглость!

– Как меня зовут, вы знаете… Кстати, давай на «ты»!

Фадей откровенно заигрывал с Машей. А та как будто не прочь была ответить ему взаимностью. Это для Олеси он страшный убийца, а дня нее – симпатичный импозантный мужчина.

– Маш, мне нужно принять гостя с дальней дороги. А ты пока приготовь нам кофе, – мило улыбнулась ей Олеся.

Маша любезно согласилась и отправилась на кухню. Фадей проводил ее сальным взглядом.

– Что это за прелестное дитя?

– Не твое дело! – сверкнула взглядом Олеся. – Заруби себе на носу, это дитя не твоего поля ягода! И только попробуй прикоснуться к ней своими грязными лапами! Долго не проживешь!

– Вау! Какие страсти!.. У тебя что, роман с ней?

– Я тебе не лесбиянка, чтобы с девочками романы крутить!..

– Тогда чего трясешься над ней, как наседка над выводком?.. Да, кстати, а где твой великий и непревзойденный Брюс Ли?

– Брюс Ли?! – вскинулась Олеся. – Это ты про кого?

– Ну, про Кирилла твоего…

– А с чего ты взял, что он Брюс Ли?

Действительно, откуда у него такие познания об их с Кириллом тихом семейном мирке. Он же не был вхож в их дом. И по телефону Олеся с ним никогда не общалась.

– Да комплекция у него такая, – не моргнув глазом, ответил Фадей. – Я его как увидел, так Брюсом Ли и окрестил…

– Да, может быть… Нет Кирилла…

Рука сама потянулась к бутылке. Но Олеся сама же себя и осадила. Не стоит прибегать к спиртному, а то и Фадею с Машей захочется. А по пьяной лавочке они могут и согрешить… Нет, Маша не должна достаться этому страшному животному. Надо бы ее домой спровадить от греха подальше.

– А где он? Расстались?

– Утонул Кирилл. Холодное море, судорога…

– Да, бывает… Надо бы помянуть его.

– Помянем, – кивнула она. – Только вдвоем. Маше домой уже пора…

– Чего ты за нее так беспокоишься?.. Что-то здесь не так! – с подначкой улыбнулся Фадей.

– Что не так?

– Кажется, было время, когда ты с девочками грешила.

– Потому что была плохой девочкой, а сейчас я девочка хорошая… Слушай, а чего ты своим грязным пальцем в мое прошлое тычешь? Что было, то прошло, понял?

– Ну, события уходят, а пристрастия остаются.

– Может, хватит, философ хренов?

– Что хватит? Что я такого сделал?.. Ну, нравится тебе Маша, ну и что? Это мужик с мужиком – мерзость, а женщина с женщиной – чисто и эстетично…

– Может, ты и прав, но не тебе об этом судить.

– Да я и не судья, чтобы судить. Был бы я судьей, я бы предположил, что это ты своего Рэмбо разменяла…

– Что ты сейчас сказал? – взвилась Олеся. – А ну повтори!

– Извини, не Рэмбо, а Брюс Ли…

– Я?! Кирилла разменяла?! Ты что, поезд головой останавливал?

– Зачем головой? Он сам остановился…

– Ты так больше не говори, понял? Не касайся своим грязным языком светлой памяти моего Кирилла!

– Олесь, ну так нельзя! – невозмутимо улыбнулся Фадей. – И лапы у меня грязные, и язык тоже… Ну да, не мылся я с дороги. Может, организуешь мне ванную?

– А спинку тебе не потереть?

– Почему бы и нет?

– А клизму не хочешь?.. Ты какой калибр предпочитаешь?

– А ты по-прежнему оружие дома держишь?.. Правильно, киллер всегда должен оставаться киллером…

– Я не киллер! И никогда им не буду!

– Ты и с девочками завязала! На мальчиков перешла… Но теперь тебя снова тянет к девочкам…

Олеся выходила встречать Фадея не с пустыми руками. Джинсы на ней, а за поясом любимый «глок» в термопластиковом исполнении. Длинная домашняя рубаха скрывала «ствол» от посторонних глаз. Но скрывала лишь до поры до времени. Достал ее Фадей своими базарами, не выдержали нервы. Четко отработанное движение рукой – пальцы цепляют рукоять пистолета, вырывают его из гнезда.

Она эффектно крутанула «глок» в руке и резко шагнула к Фадею. В пути она находилась ровно секунду, но этого хватило ей, чтобы заслать патрон в патронник.

Ствол пистолета уперся Фадею в лоб. Но тот даже глазом не моргнул. И его дебильная улыбка не хочет сходить с лица.

– Ну, а я о чем! – не удержался он от комментария. – На девочек тянет, на людей бросаешься…

– Еще одно слово, и ты покойник! – хищно прошипела она.

Но Фадей не унимался.

– Ты права, хватит пустых слов! Никакой больше болтовни! Только дело!.. Есть вариант! И его надо исполнить! Ты мне поможешь…

Олеся отвела «ствол» и тут же ударила Фадея в лоб рукоятью пистолета. А бить она умела…

Фадей все еще лежал на полу, когда в комнату вошла Маша.

– Ой, что это с ним? – ахнула она.

Олеся не растерялась. Одной рукой она подняла низ рубахи, второй – четким уверенным движением вернула пистолет на место.

– Кофе он очень хотел. А тебя все нет и нет, – ехидно усмехнулась она.

– Кофе уже готов, – растерянно пробормотала Маша.

– Эй! – Олеся бесцеремонно пнула Фадея. – Вставай! Идем пить кофе!

Он открыл и страдальчески поднял на нее глаза. Пробормотал:

– Ну ты и сука…

– Спасибо за комплимент, козел!..

Как это ни странно, но Олеся ощущала свою вину перед ним. Но скандальные обороты не сбавляла… А разве он не козел? Заказ ей привез. В гибели Кирилла обвинил… Пусть скажет спасибо, что пулей в лоб не угостили…

Олеся взяла Машу под руку и потащила на кухню. Именно потащила, а не повела. У девушки от увиденного случился нервный тик, и ноги плохо слушались ее.

– А-а, пистолет у тебя откуда? – уже на кухне спросила Маша.

– Это пластиковый пистолет. Игрушечный, – просто пояснила Олеся.

– А мне кажется, что настоящий… Ты киллер? – спросила она и сама же до ужаса испугалась своего вопроса.

– В прошлом – да. А в настоящем – нет. А оружие исключительно для самообороны… И бояться меня вовсе не обязательно. Теперь ты знаешь мою правду, но эта правда не делает тебя опасной. Перед законом я чиста и ни от кого не скрываюсь. Так что можешь идти в милицию, мне все равно…

– Зачем в милицию?! – удивленно-восторженно смотрела на нее Маша. – Я что, сумасшедшая?!.. Мне совершенно все равно, кто ты… Нет, не все равно… Ты киллер. Мамочки, я теряю голову…

– Киллер – это очень плохо.

– Да, наверное. Но это не про тебя… Ты такая, такая… У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение! Я от тебя без ума!

– Это нервное, – усмехнулась Олеся. – Это пройдет…

– Да, наверное, я слишком много болтаю. Это от возбуждения…

– И кто тебя возбудил, крошка? – неожиданно для Маши спросил Фадей.

Для Олеси же его появление не было неожиданностью. Она увидела его отражение еще до того, как он переступил порог кухни.

– Не обращай на него внимания, – усмехнулась она. – Он сексуальный маньяк. И в голове у него одни пошлости. В этом ты можешь не сомневаться. Кстати, у него есть одна странность, он любит представляться киллером…

– Не слушай ее, девочка. – Фадей демонстративно потер шишку на лбу. – Она сама дама со странностями. Вообразила себя киллером и бросается на людей почем зря…

– Не знаю, не знаю, на меня она не бросается.

– Правильно. Потому что питает к тебе нежные женские чувства.

– Да заткнешься ты, наконец!.. Там, в ванной, шкаф, найдешь там чистый халат и полотенце. Можешь хоть на три часа закрыться, никто не обидится…

– А спинку потереть?

– Это не ко мне! – отрезала Олеся.

– И не ко мне! – куда мягче, но так же уверенно заявила Маша.

– Ну что ж, с вами все ясно.

Фадей исчез. Олеся потянулась за сигаретами, закурила. Маша последовала ее примеру.

– А что ему ясно? – загадочно улыбнулась она.

– То, что между нами лесбийская любовь, – не стала юлить Олеся.