Чародей - Вулф Джин Родман - Страница 55

Ангрид заговорил. (Или он считал, что заговорил.) Тауг слышал лишь голос дикого зверя: громоподобное рычание, которое обратило бы в паническое бегство самого огромного медведя из всех, когда-либо бродивших по белу свету. Тауг испустил пронзительный вопль, и впоследствии повторить все, что он прокричал потом, – все клятвы, данные Оргу или любому оверкину, который пришлет на помощь Орга, – он мог не успешнее, чем воспроизвести обращенные к нему тогда слова Логи.

Так или иначе, отчаянные крики возымели действие. Черная тень выскользнула из мрака и накинулась на Логи сзади.

Тауга уронили или бросили или то и другое вместе; и он ударился о покрытую снегом землю достаточно сильно, чтобы в глазах его потемнело. Когда он очухался настолько, что сумел подняться на ноги, Орг и Логи яростно боролись: Логи пытался вонзить противнику в горло кинжал длиной с хороший меч, а чешуйчатая рука Орга крепко сжимала запястье ангрида. Ни разу прежде Тауг не видел столь отчетливо лица Орга – и он содрогнулся бы от ужаса, когда бы не знал, что это лицо их защитника.

– Бежим! – Этела дергала его за руку.

Он помотал головой, глядя, как острие кинжала медленно приближается к горлу Орга.

– Бежим! Нам нужно бежать!

– Я рыцарь. Мне нельзя бежать.

Тауг отстранил Этелу и бросился к Логи; он обхватил ногу великана и – поднатужившись, словно при попытке вырвать с корнем дерево, – оторвал ступню от земли.

Орг тоже отчаянно напрягал силы: он бешено орудовал свободной рукой, полосуя когтями спину и бок Логи так, что кровь лилась ручьями и куски вырванного мяса сыпались на землю. Еще мгновение – и Логи упал. Они с Оргом покатились по снегу, и хотя Логи всеми тремя руками вцепился противнику в горло, столь мускулистой и толстой была бычья шея Орга, что он продолжал драться.

Пока Тауг не подхватил с земли оброненный кинжал размером с меч и не всадил по самую рукоятку ангриду в левый глаз.

Мы с Облаком могли бы спуститься легким галопом прямо на верхнюю площадку одной из башен Утгарда. Мысль показалась мне забавной, и с минуту я обдумывал такую возможность. Облако была бы там в безопасности, но более неудобного места не представить.

Спуститься на землю за пределами города и проехать через него означало подвергнуться опасности, но и такой вариант казался мне соблазнительным. Вероятно, наименее рискованно было приземлиться сразу за крепостным рвом и проехать рысью через открытые ворота во внутренний двор, а оттуда к конюшням, которые я заметил за центральной башней замка. Отказавшись от этого, мы проскакали легким галопом на расстоянии полета стрелы над самыми высокими шпилями и спустились сразу в мощенный булыжником двор.

Цокот копыт Облака не разбудил никакого добросовестного конюха. Я спешился и отправился на поиски чистого стойла. Какая-то лошадь заржала, заслышав мои шаги. Я нашел ее – белого жеребца, подаренного мне, казалось, вечность назад.

Конюхи – слепые рабы – спали в каморке за помещением для хранения сбруй. Я разбудил их, легко похлопав по плечу мечом плашмя и вызвав сонм призраков, присутствие которых они почувствовали, хотя и не могли ничего увидеть. Они забились в угол, съежившись от страха, а я обратился к ним с такими словами:

– В вашей конюшне всего у одной лошади есть вода и зерно. И у лошади этой – она принадлежит моему старому другу – есть вода и зерно только потому, что я напоил и накормил ее. Когда я увидел, как вы обращаетесь с ней, мне захотелось убить вас. И до сих пор хочется.

Они жалобно застонали.

– Ваш король заперся в Утгарде. Верно?

– Д-да.

– И потому вы считаете себя вправе делать все, что вам угодно, а угодно вам оставить животных без должного ухода. Грязные стойла и пустые кормушки. Лошади, мулы и волы умирают от жажды. Я бы пожалел вас, если бы вы не доказали, что вполне заслуживаете слепоты и даже худшего. Я иду в башню. Вы найдете моего коня и моего пса во дворе. Расседлайте коня и позаботьтесь о нем. Накормите пса и не забудьте напоить. Это понятно?

Рабы пролепетали:

– Да, сэр.

– Вы должны вычистить все до единого стойла, накормить и напоить животных. Я не знаю, сколько времени займет у меня разговор с королем Гиллингом. Может, час, может, два. Но всяко не более половины ночи, а по возвращении я осмотрю все стойла, чтобы проверить, выполнен ли мой приказ.

Покинув конюшню, я двинулся вокруг громадной башни Утгарда, направляясь к главному входу, но потом увидел широкую, рассчитанную на ангридов арку прохода для вылазок, вошел в страшно темный коридор и несколько мгновений спустя забарабанил в железную дверь.

Открывший ее лучник изумленно уставился на меня.

– Сэр Эйбел! Я ожидал оруженосца Тауга.

– Вы и вправду хотите знать, что сказала мама? – спросила Этела, когда они торопливо шли через город.

– Да, – сказал Тауг. – И еще хочу расспросить про нее. Узнать, почему она не стала разговаривать со мной, и разные другие вещи.

– Это хорошо, потому что мне тоже страшно хочется расспросить вас – про ваше лицо и про замок. Вы ведь расскажете, правда?

– Я постараюсь, – пообещал Тауг.

Он нес на плече ножны с кинжалом, прежде принадлежавшие Логи.

– И про Орга тоже. Вы ответите на мои вопросы?

– Если знаю ответы.

– Ладно. Когда хозяин умер, вы разговаривали с Оргом, только я боялась подойти поближе. О чем вы говорили?

– Он спросил, можно ли съесть твоего мертвого хозяина, – пояснил Тауг. – Я сказал, что можно, только надо зорко следить, нет ли поблизости ангридов, поскольку они убьют его, коли увидят. Он сказал, что утащит тело подальше и спрячет в надежном месте, чтобы потом возвращаться и доедать понемногу. Я одобрил такую мысль.

– Он больше не идет за нами?

Тауг пожал плечами:

– Не вижу, с какой стати Оргу идти за нами.

– А вдруг кто-нибудь нападет на нас?

– Я постараюсь отбиться. Теперь у меня есть это. – Он указал на кинжал Логи. – Так что сейчас мы в лучшем положении против прежнего. Раньше у меня был похожий кинжал, только далеко не такой красивый. И когда мой конь наконец добрался до Утгарда, я засунул его под кровать и напрочь забыл про него. Но про этот я не забуду никогда в жизни.

– Он ужасно большой, – заметила практичная Этела.

– Он великоват для моей руки, – согласился Тауг, – но, мне кажется, рукоятка здесь сделана из кости – либо ангрида, либо просто крупного животного. Так или иначе, я наверняка сумею обтесать ее и отшлифовать песком. Придется потрудиться, но дело того стоит. А теперь расскажи, что тебе говорила мама?

– Все рассказывать? Она много чего говорила.

Тауг кивнул:

– Да, все.

– Ну, она сказала пойти в замок с вами, только вообще никогда не возвращаться оттуда. Выполнять все ваши приказы, чтобы остаться с вами. Поскольку вы мои соплеменники, а чем ближе я буду к своим соплеменникам, тем лучше для меня. Она наказала мне умыться, постараться одеться покрасивее и вести себя очень-очень хорошо – и тогда, может, вы позволите мне остаться. Но если вы станете гнать меня обратно, она сказала не уходить, а спрятаться и дождаться, когда вы забудете, что хотели отправить меня домой.

– Я не погоню тебя обратно, – заявил Тауг.

– Ну, она имела в виду всех вас.

Пройдя еще десятка два шагов, Тауг спросил:

– А как же она сама? Наверное, нам нужно попытаться вызволить и твою маму тоже?

– Она сказала не возвращаться за ней, она все равно умрет. – В голосе Этелы послышались нотки безысходности. – Она так говорит. В смысле, когда вообще говорит, не обязательно со мной. Только Вил позаботится о ней, он всегда заботится. И Гиф, и Алка тоже.

– Вил твой отец?

Этела помотала головой:

– Мой папа умер. Но Вил любит нас с мамой и помогает нам, когда может.

– Логи тоже умер, – задумчиво заметил Тауг.

– Угу.

– Интересно, что станется с твоей мамой и другими людьми, которыми он владел.