Двойник - Герритсен Тесс - Страница 19

Альбом кончился. Разумеется, он был не единственным; существовало по крайней мере еще четыре тома истории Мауры, где каждое событие было бережно сохранено и каталогизировано ее родителями. Но именно этот альбом отец держал в изголовье своей постели, с фотографиями, запечатлевшими то время, когда Маура была младенцем, а они с Джинни – полными сил, веселыми и счастливыми, когда седина еще не тронула их волос. Когда их жизней еще не коснулось горе и смерть Джинни.

Маура вглядывалась в лица родителей и думала: "Какое счастье, что вы выбрали меня. Я скучаю о вас. Мне так не хватает вас обоих". Она закрыла альбом и сквозь слезы взглянула на кожаную обложку.

"Если бы только вы были рядом. И смогли рассказать мне, кто я на самом деле".

Она вернулась на кухню и взяла визитную карточку, которую Риццоли оставила на столе. На лицевой стороне был помещен служебный телефон Рика Балларда в Ньютонском полицейском управлении. Маура перевернула карточку и увидела приписку: "Звоните в любое время. Днем или ночью. Р.Б." – и домашний телефон детектива.

Маура подошла к телефону и набрала домашний номер Балларда. После третьего гудка последовал ответ:

– Баллард. – Всего одно слово, произнесенное с жесткой деловитостью.

"Человек прямолинейный, – подумала она. – Женщина в растрепанных чувствах придется ему не по душе". На заднем фоне слышались звуки телевизионной рекламы. Он был дома, отдыхал, и, наверное, ему совсем не хотелось, чтобы его беспокоили.

– Алло, – произнес он уже с оттенком раздражения.

Маура откашлялась.

– Извините, что звоню вам домой. Вашу визитку дала мне детектив Риццоли. Меня зовут Маура Айлз, и я... – "Что я? Хочу, чтобы вы помогли мне пережить эту ночь?"

– Я ждал вашего звонка, доктор Айлз, – сказал он.

– Я понимаю, мне бы следовало дождаться утра, но...

– Ничего страшного. Должно быть, у вас много вопросов.

– Мне действительно сейчас очень тяжело. Я и не подозревала, что у меня есть сестра. И вдруг...

– Все для вас изменилось. Верно? – Голос, который еще минуту назад казался жестким, теперь звучал спокойно и участливо, и Маура с трудом сдержала слезы.

– Да, – прошептала она.

– Наверное, нам лучше встретиться. Вы можете приехать ко мне в любой день на следующей неделе. Или, если вы предпочитаете вечером...

– А сегодня никак нельзя?

– У меня сегодня дочь. Я не могу уехать прямо сейчас.

Разумеется, у него есть семья, подумала она. И смущенно засмеялась:

– Извините. Я что-то плохо соображаю...

– Почему бы вам не приехать ко мне домой?

Она немного помолчала, чувствуя, как застучало в висках.

– Где вы живете? – спросила она.

Он жил в Ньютоне, уютном предместье большого Бостона, всего в шести километрах от дома Мауры в Бруклине. Его жилище не отличалось от прочих домов на этой тихой улице – такой же ничем не примечательный, но ухоженный дом. Еще с улицы Маура заметила в окне голубое свечение телеэкрана и услышала монотонный грохот поп-музыки. MTV. Ничего не скажешь – странный выбор для полицейского.

Она нажала кнопку звонка. Дверь распахнулась, и на пороге появилась белокурая девчушка в линялых голубых джинсах и короткой майке, обнажавшей пупок. Весьма провокационный наряд для девочки, которой, судя по узким бедрам и едва наметившейся груди, было не больше четырнадцати. Девочка молчала, сурово глядя на Мауру, как будто охраняла жилище от непрошеной гостьи.

– Здравствуйте, – сказала Маура. – Меня зовут Маура Айлз, я к детективу Балларду.

– Папа ждет вас?

– Да.

– Кэти, это ко мне! – крикнул из глубины дома мужской голос.

– Я думала, это мама. Она уже должна прийти.

За спиной дочери показался Баллард. Мауре с трудом верилось, что этот мужчина с консервативной стрижкой и в наглаженной строгой рубашке мог быть отцом эдакой штучки. Он крепко пожал Мауре руку.

– Рик Баллард. Входите, доктор Айлз.

Когда Маура прошла в дом, девочка развернулась и направилась в гостиную, где плюхнулась в кресло перед телевизором.

– Кэти, хотя бы поздоровайся с гостьей.

– Я пропущу передачу.

– Разве нельзя отвлечься хотя бы на минутку и проявить вежливость?

Кэти тяжело вздохнула и удостоила Мауру кивком головы.

– Здравствуйте, – буркнула она и вновь уткнулась в телевизор.

Баллард поглядел на дочь, словно раздумывая, стоит ли тратить силы на увещевания.

– Хотя бы сделай потише, – произнес он. – Нам с доктором Айлз нужно поговорить.

Девочка схватила пульт и направила его, будто орудие, на телевизор. Звук стал немного тише.

Баллард взглянул на Мауру.

– Хотите кофе? Чаю?

– Нет, спасибо.

Он понимающе кивнул.

– Вам просто хочется послушать про Анну.

– Да.

– У меня в кабинете копия ее досье.

Если верно утверждение, что кабинет отражает вкусы своего хозяина, то Рика Балларда можно было бы назвать таким же солидным и надежным, как дубовый стол, что занимал почти все пространство комнаты. Баллард предпочел не прятаться за массивным столом; вместо этого он жестом пригласил Мауру сесть на диван, а сам устроился в кресле напротив. Их разделял только кофейный столик, на котором лежала одинокая папка. Даже сквозь закрытую дверь проникал навязчивый грохот телевизора.

– Я должен извиниться за грубость своей дочери, – сказал он. – У Кэти сейчас сложный период, и я даже не знаю, как обращаться с ней. Преступники – это пожалуйста, но четырнадцатилетние девочки... – Он грустно усмехнулся.

– Надеюсь, мой визит не доставит вам лишних хлопот.

– Поверьте, это никак не связано с вами. Просто в нашей семье сейчас происходят серьезные изменения. В прошлом году мы с женой расстались, и Кэти отказывается смириться с этим. Вот почему такая напряженная обстановка.

– Мне очень жаль.

– Развод никогда не бывает приятным.

– У меня он тоже проходил тяжело.

– Но вам удалось справиться.

Она подумала о Викторе, который совсем недавно вновь вторгся в ее жизнь. И на какое-то время вновь заронил в ее душу надежду на примирение.

– Я не уверена, что кому-то удается справиться с этим, – сказала она. – Человек, с которым ты однажды связал свою жизнь, так или иначе остается ее частью, плохой или хорошей. Главное – помнить только хорошее.

– Иногда это бывает нелегко.

На мгновение они замолчали. Тишину нарушал лишь навязчивый ритм подростковой агрессивной музыки. Потом Рик выпрямился в кресле, расправил плечи и взглянул на Мауру. Его пристальный взгляд красноречиво говорил о том, что сейчас только она в центре его внимания.

– Итак, вы пришли, чтобы узнать про Анну.

– Да. Детектив Риццоли сказала мне, что вы были знакомы. Что вы пытались уберечь ее.

– Как видите, я не справился, – тихо произнес он. В его глазах промелькнула боль, и он взглянул на папку, лежавшую на столике. Потом взял ее в руки и протянул Мауре. – Смотреть на это не очень приятно. Но вы имеете право видеть это.

Она раскрыла папку и взглянула на фотографию Анны Леони на фоне белой стены. На ней был бумажный больничный халат. Один подбитый глаз почти не открывался, а по щеке растекся лиловый синяк. Здоровый глаз удивленно смотрел в объектив.

– Так она выглядела, когда я впервые встретил ее, – произнес Рик. – Этот снимок было сделан в травмопункте год назад, после того как ее избил сожитель. Она покинула его дом в Марблхэде и снимала жилье здесь, в Ньютоне. Однажды вечером он появился на пороге ее дома и попытался уговорить вернуться. Анна попросила его уйти. Но Чарльз Касселл не из тех, кому можно указывать, что делать. И вот что из этого вышло.

Маура почувствовала злость в голосе Балларда и взглянула на него. Увидела, что губы его плотно сжаты.

– Я так понимаю, она выступила с иском.

– Черт возьми, да. Я руководил каждым ее шагом в этом деле. Мужчина, который способен поднять руку на женщину, понимает только одно: наказание. Я был готов сделать все от меня зависящее, чтобы он не ушел от ответственности. Мне постоянно приходится заниматься делами о насилии в семье, и каждый эпизод приводит меня в бешенство. Во мне словно что-то вспыхивает, и я горю желанием призвать обидчика к ответу. То же самое я пытался проделать и с Чарльзом Касселлом.