Двойник - Герритсен Тесс - Страница 18

Единственный ребенок. Пожилые родители. "Я знаю, к чему она клонит, – подумала Маура. – И боюсь того, что она собирается сказать. Собственно, поэтому она и пришла сегодня. Дело не в Анне Леони и не в ее агрессивном любовнике; боюсь, у нее в запасе более интригующие новости".

Маура взглянула на Риццоли.

– Ее удочерили?

Риццоли кивнула.

– Госпоже Леони исполнилось пятьдесят два, когда родилась Анна.

– Старовата. В агентствах по усыновлению таких обычно не рассматривают.

– Вот поэтому они, вероятно, и организовали частное удочерение, через адвоката.

Маура подумала о своих родителях, уже покойных. Они тоже были немолоды, обоим далеко за сорок.

– Что вы знаете о своем удочерении, доктор?

Маура глубоко вздохнула.

– После смерти отца я нашла документы по удочерению. Все было оформлено через здешнего, бостонского адвоката. Несколько лет назад я позвонила ему, чтобы узнать имя своей биологической матери.

– И он назвал его?

– Нет, он сказал, что мои документы опечатаны. И отказался давать информацию.

– И вы оставили попытки?

– Да.

– Имя адвоката Теренс Ван Гейтс?

Маура лишилась дара речи. Не нужно было отвечать на вопрос; она знала: Риццоли прочтет ответ в ее изумленном взгляде.

– Откуда вы знаете? – спросила Маура.

– За два дня до смерти Анна зарегистрировалась в отеле "Тремонт" здесь, в Бостоне. Из своего номера она сделала два телефонных звонка. Один – детективу Балларду, которого в городе в тот момент не оказалось. Второй – в адвокатскую контору Ван Гейтса. Мы не знаем, зачем она хотела с ним связаться, он до сих пор так и не перезвонил мне.

"Вот сейчас все и выяснится, – подумала Маура. – И я узнаю, почему она здесь, у меня на кухне".

– Мы знаем, что Анну Леони удочерили. У нее та же группа крови, что и у вас, и та же дата рождения. Незадолго до своей смерти она разговаривала с Ван Гейтсом – адвокатом, который занимался вашим удочерением. Совпадения прямо-таки невероятные.

– Давно вы все это знаете?

– Вот уже несколько дней.

– И ничего мне не говорили? Держали от меня в тайне?

– Я не хотела огорчать вас раньше времени.

– Знаете, я огорчена уже тем, что вы так долго выжидали.

– У меня не было другого выхода, поскольку необходимо было выяснить еще одну вещь. – Риццоли глубоко вздохнула. – Сегодня днем я беседовала с Уолтом Де Гротом из лаборатории ДНК. В начале недели я попросила его срочно сделать анализ по вашему запросу. И вот сегодня он продемонстрировал мне радиоавтограммы. У него на исследовании были два профиля. Один – Анны Леони. Второй – ваш.

Маура оцепенела в ожидании следующего удара, который – она уже знала – должен обрушиться на нее.

– Они – пара, – заключила Риццоли. – Генетические профили идентичны.

7

На стене кухни тикали часы. В стаканах медленно таяли кубики льда. Время неумолимо шло вперед, но для Мауры оно остановилось, и в голове бесконечно прокручивались слова Риццоли.

– Извините, – нарушила молчание Риццоли. – Я не знала, как сказать вам об этом. Но потом подумала, что вы имеете право знать о том, что у вас есть... – Риццоли осеклась.

"Была. У меня была сестра. А я даже не подозревала о ее существовании".

Риццоли потянулась через стол и взяла руку Мауры. Это было так не похоже на нее: Риццоли редко утешала или обнимала кого-то. И вот сейчас она держала руку Мауры и смотрела на нее так, словно та могла развалиться на куски.

– Расскажите мне о ней, – тихо попросила Маура. – Какой она была?

– Вам лучше поговорить с детективом Баллардом.

– С кем?

– Рик Баллард. Он из Ньютона. Ему было поручено вести дело Анны, после того как доктор Касселл избил ее. Думаю, он неплохо знал ее.

– И что он вам о ней рассказывал?

– Она выросла в Конкорде. В двадцать пять лет у нее был скоротечный брак. С мужем разошлись мирно, детей не было.

– Бывший муж вне подозрений?

– Да. После этого он еще раз женился, сейчас живет в Лондоне.

"Разведенная, как и я. Интересно, существует ли ген, предопределяющий неудачный брак?"

– Как я уже сказала, она работала в компании Чарльза Касселла "Касл Фармасетикалз". Она была микробиологом, занималась научно-исследовательской работой.

– Ученая.

– Да.

"Еще одно совпадение, – подумала Маура, вглядываясь в лицо на фотографии. – Значит, она, так же как я, ценила разум и логику. Учеными руководит интеллект. Им привычнее оперировать фактами. Мы бы с ней поняли друг друга".

– Я понимаю, это сложно осознать, – продолжала Риццоли. – Я пытаюсь поставить себя на ваше место и даже не могу представить, что бы я чувствовала. Это все равно что открыть для себя параллельный мир, в котором живет твое второе "я". Оказывается, все это время она жила здесь, в том же городе. Если бы только... – Риццоли замолчала.

"Все бесполезные фразы начинаются с этого "если бы только..."".

– Извините, – спохватилась Риццоли.

Маура глубоко вздохнула и выпрямилась на стуле, давая понять, что не нуждается в утешении. И способна справиться с этим. Она закрыла папку и вернула ее Риццоли.

– Спасибо вам, Джейн.

– Нет, оставьте это у себя. Эту копию я сделала для вас.

Они обе встали из-за стола. Риццоли полезла в карман и выложила на стол визитную карточку.

– Возможно, это вам тоже понадобится. Он сказал, вы можете позвонить с любыми вопросами.

Маура взглянула на имя, отпечатанное на визитке: "Ричард Д. Баллард, детектив, Ньютонское полицейское управление".

– Вам стоит с ним поговорить, – заметила Риццоли.

Они вместе прошли к двери. Маура уже взяла себя в руки и вновь играла роль радушной хозяйки. Проводив гостью, она долго стояла на крыльце, потом захлопнула дверь и прошла в гостиную. Постояла, прислушиваясь к звуку отъезжающей машины и наступившей потом тишине. "Совсем одна, – подумала она. – Опять одна".

Она подошла к книжному стеллажу и сняла с полки альбом со старыми фотографиями. Маура уже много лет не листала его; пожалуй, в последний раз это было спустя несколько недель после похорон отца, когда она убиралась в его доме. Маура обнаружила этот альбом на его ночном столике и представила себе, как он сидел на кровати в последний вечер своей жизни, один в большом доме, рассматривая фотографии своей некогда молодой семьи. Последнее, что он видел, перед тем как выключил свет, были счастливые лица близких.

Она раскрыла альбом и снова вгляделась в эти лица. Страницы от времени стали хрупкими, некоторым снимкам было уже больше сорока лет. Она долго разглядывала фото матери – лучезарно улыбающейся в объектив женщины с темноволосым младенцем на руках. За ее спиной был дом, который Маура не помнила, – в викторианском стиле с эркерами. Под фотографией аккуратным почерком Джинни – так звали мать – было выведено: "Мауру привезли домой".

Фотографий из роддома не было, как не было и фотографий беременной Джинни. Только этот неожиданный снимок счастливой матери с ребенком на руках. Она подумала о другом темноволосом младенце на руках другой матери. Возможно, в тот самый день еще один гордый отец в другом городе фотографировал свою новорожденную дочь. Девочку по имени Анна.

Маура продолжала листать страницы. Увидела себя карапузом, делающим первые шаги, и воспитанницей детского сада. Вот она на новом велосипеде, который поддерживает крепкая рука отца. А вот и первый концерт по фортепиано: темные волосы забраны в хвост зеленой лентой, руки застыли на клавишах.

Последняя страница. Рождество. Здесь ей около семи; она стоит в окружении заботливых, нежно обнимающих ее родителей. За их спинами украшенная елка, сверкающая мишурой. Все улыбаются. Счастливое мгновение, подумала Маура. Но они длятся недолго, они приходят и уходят, и мы не в силах вернуть их; остается лишь ждать новых.