Мечи Дня и Ночи - Геммел Дэвид - Страница 29

Корвин схватился было за кинжал, но остановился. Если он его вынет, противник пустит в ход свой второй меч.

— Ничего, доставай, — с улыбкой сказал тот. — Хочу поглядеть, как ты с ним обращаешься.

Корвин вынул кинжал, но это не прибавило ему уверенности, а даже как будто убавило. Противник терпеливо ждал.

— Обойдусь без него, — сказал Корвин, отшвырнув нож.

— Вряд ли ты обойдешься тем, что умеешь.

Корвин сглотнул. Уж не снится ли это ему? Ему, Корвину, знаменитому дуэлянту? Он снова атаковал, еще более рискованно. Еще чуть-чуть — и он бы пронзил противнику горло. Ничего! Победа все равно будет за ним! Их клинки с лязгом сошлись. Корвин ощутил резкую боль в паху и отшатнулся.

Как он, оказывается, устал. Силы уходят с каждым мгновением. Правая нога стала теплой и мокрой. Взглянув туда, он увидел, потемневшую от крови штанину. Ноги подкосились. Он упал на колени, зажал руками артерию. Кровь хлестала сквозь пальцы.

— Помоги, — взмолился он. — Прошу тебя. Сразивший его человек обвел взглядом пылающую деревню.

— Таким, как мы с тобой, ничем не поможешь. Мы проклятые. Боюсь, что в Пустоте тебе не понравится.

Бег не принадлежал к числу любимых занятий Ставута, но сейчас выбирать не приходилось. Он во все лопатки мчался за длинноногой охотницей. Дойдя с ней до деревни, он увидел джиа-мадов, увидел пожары и трупы. Для него этого было более чем достаточно.

— Бежим! — крикнул он, схватив Аскари за руку, но она вырвалась и подняла лук. Лицо ее при луне казалось вырезанным из камня. Ставут с ужасом понял, что джиамады ее заметили. Стрела просвистела в воздухе и попала в лоб одному из зверей.

Потом Аскари повернулась и побежала. Ставут, на миг замешкавшись, припустил за ней. Он был молод и худощав, но пешком ходил мало, и сейчас это сказывалось. Однако стоило ему оглянуться на бегущих вдогонку зверей — волчьи пасти разинуты, желтые глазищи так и горят, — и сил прибавлялось, точно по волшебству.

В лесу он чуть не потерял Аскари, очень уж ловко она перескакивала через поваленные стволы и лавировала в подлеске. Огля-дыват ся он больше не смел — вдруг звери уже так близко, что вот-вот его схватят. Легкие жгло огнем, икры сводило, пальцы на правой ноге отнялись напрочь.

Впереди стеной поднялась скала. Аскари, добежав, начала карабкаться на нее. Как она умудряется? Скала-то отвесная! Но тут позади раздался ужасный вой, и Ставут вмиг понял, куда и как надо лезть. Он цеплялся за трещины с колотящимся сердцем, не глядя вниз. Но Аскари, выбравшись на карниз, посмотрела туда и бросила:

— Скорее!

Ставут невольно повернул голову. Прямо за ним лез джиа-мад — вот сейчас протянет свою лапищу и сдернет Ставута за ногу. Однако прилипнуть к скале его заставил не джиамад, а страх высоты. Он успел подняться футов на девяносто. Голова у него закружилась, каменная стена поплыла. Он уже плохо сознавал, где он и что он.

Мимо пролетела стрела, зверь заревел. Ставут опять оглянулся. Стрела торчала у джиамада из шеи. Вторая угодила в голову. Зверь сорвался вниз и разбился насмерть.

— Ты что делаешь, полоумный? — сказала Аскари.

Тут Ставута захлестнул гнев, прогнав головокружение без остатка. Он рьяно полез вверх и взобрался на карниз рядом с девушкой.

— Что я делаю? Я-то ни в кого не стрелял. Не из-за меня эти твари за нами гонятся. Мы могли бы убежать потихоньку, так нет — тебе приспичило поиграть в воительницу.

Аскари перегнулась вниз. Других джиамадов там не было.

— Убежать мы не могли. Ветер переменился. Они бы нас выследили по запаху.

— Ну, теперь им запах ни к чему. Ты им и так показалась. Аскари со вздохом прислонилась к скале.

— Они убили моих друзей, сожгли мой дом. По-твоему, я должна это так оставить? Я сама разыщу их и убью всех до единого.

Правую икру Ставута свело судорогой. Он выругался и стал массировать ногу.

— Ляг на спину, — сказала Аскари, отложив лук. Ее пальцы погрузились в сведенную мышцу, разминая ее. В первый миг Ставут испытал дикую боль, но потом сразу стало легче. — А мускулы у тебя мягковаты.

Она продолжала его растирать, и смущенный Ставут почувствовал, что по крайней мере одна часть его тела решительно перестала быть мягкой.

— Все уже! Хорошо! — Он высвободился, надеясь, что она не заметит его внезапного возбуждения.

— Старый охотник мне говорил, — засмеялась она, — что опасность и желание всегда неразлучны.

— Опасность тут ни при чем, — огрызнулся он. — Трудно сохранять хладнокровие, когда женщина трет тебе ногу. Итак, звери ушли. Что будем делать дальше?

— Никуда они не ушли, — утешила его Аскари. — Думаю, они просто поднимаются кружным путем на вершину утеса. Не пройдет и часа, как они будут и выше, и ниже нас.

— И поэтому так веселишься?

— Я не хочу, чтобы они уходили. Так мне будет проще убить их.

— Ты в своем уме? Это же джиамады! Их для того и натаскивают, чтобы они убивали. Их там двадцать или тридцать, не меньше.

— Их четырнадцать. Стрел у меня на них хватит с избытком. Ничего, выдержим.

— Ты и впрямь спятила.

— Двоих я уже убила, — напомнила Аскари.

— Один не успел сообразить, что ты для него опасна. Второй карабкался на скалу. Они тебя способны найти по одному только запаху, а как ты их думаешь выследить? Как подойти к ним настолько близко, чтобы перестрелять их всех? Малейшая ошибка, и они тебя разорвут.

— Я не совершаю ошибок.

— От простого помешательства к мании величия. Все совершают ошибки. Так устроена жизнь. Я видел, как Алагир со своими людьми погнался за четырьмя джиамадами. Легендарные — превосходные, бесстрашные воины, тем не менее трое из них погибли. Стоит тебе хоть раз промахнуться, и ты умрешь.

— Я никогда не промахиваюсь.

— Снова ты за свое. Тебе понадобились две стрелы, чтобы убить зверя, который лез следом за мной. Если бы он гнался за тобой по ровной земле, то после того первого попадания настиг бы тебя и оторвал тебе руки.

— Первая стрела вышла неудачной, потому что я опасалась попасть в тебя. Ну хорошо, я признаю, что в чем-то ты прав. Что ты предложишь взамен?

— Предложу? Что я, по-твоему, могу предложить? Аскари шумно вздохнула, глядя ему прямо в глаза.

— Послушай. Ты не хочешь, чтобы я с ними дралась. Что же нам тогда делать? В это самое время они пытаются нас окружить. Можно пройти через пещеры, но так мы опять окажемся на открытом месте, где они, очень возможно, накинутся на нас всем скопом. Так что же ты посоветуешь?

— Я помолился бы, да боюсь, что Исток не очень-то меня любит. Может, остаться здесь? Авось они уберутся.

Она расхохоталась, весело и заразительно.

— Ох, Ставут. У тебя что, в роду ни одного воина не было?

— Был дядя, он вечно затевал споры в тавернах. Это считается? Аскари снова свесилась вниз, потом взглянула на небо. Собирались тучи, но луна пока что светила ярко.

— Когда тучи закроют луну, иди за мной.

— Куда это?

— Внутрь. Если пройти по карнизу чуть дальше, там будет вход. В этой скале много пещер и ходов. Я иногда там ночую.

— Там безопасно?

— Сверху туда тоже можно пролезть. Но ходы узкие, и они смогут протиснуться только по одному. Если они найдут нас, я буду их убивать.

— Убивать, убивать. Сколько можно!

— Не унывай, Стави, — снова засмеялась она. — Большая удача, что ты мне привез этот лук. Он короче и легче моего старого. Там, в тесноте, он особенно удобен.

— Неужели тебе совсем не страшно?

— Какая разница, страшно мне или нет? Разве опасность станет меньше, если я буду бояться? Я Аскари, и эти скоты не напугают меня. Все, что живет и дышит, должно когда-нибудь умереть, Стави.

— С чего это тебе вздумалось звать меня «Стави»?

— А что? Это как-то... нежнее.

— Меня так мать называла. Тебе роль матери не очень к лицу.

— А твой Алагир тебя как называет?

— Лудильщиком. И это мне тоже не по душе.

— Ну а я буду звать тебя Стави, потому что мне так нравится. И это имя тебе подходит.