Цветы ненастья - Кочетков Виктор Александрович - Страница 3

3

подергать. Повезет, и стерляди наловим.

Антон отправился на бак расчехлять удочки.

– А девчонки пускай загорают! – Герман уселся в позе лотоса, окутавшись густыми клубами дыма.

– Сами загорайте!.. А мы будем танцевать! – в руках Жанны появилась магнитола.

Прибавила громкость, и динамичная танцевальная музыка широкой звучной волной полилась над притихшим заливом. Она вскочила, двигаясь свободно и раскованно. Энергичным движением стройных загорелых ног начала исполнять экспрессивный заводной танец, в восторженном упоении прикрывая глаза и выгибаясь упругим податливым телом.

Ольга, тщетно пытавшаяся развязать мокрый узел, во все глаза глядела на удивительную танцовщицу. В узком черном бикини она была восхитительна. Ловко крутилась вокруг мачты, используя ее вместо пилона, прыгала на нее, подтягивалась руками и соблазнительно извивалась. Чуть касалась спиной, медленно опускаясь и легко поднимаясь на пружинящих ногах. Гибкая, заводная, слегка сумасшедшая. Жгучими озорными глазищами бросала взгляд то на застывших парней, то на восхищенно глядевшую Ольгу. Все более накаляла темп, в томительном исступлении исполняя совсем уже откровенные повороты и пируэты.

Герман без сожаления отбросил дымящуюся трубку и с удовольствием присоединился к разгоряченной подруге. Высоко поднимая ноги, слегка подпрыгивая, все же довольно пластично исполнял ритуальный танец племени маори. В мокрых бермудах, худощавый и бледный, на фоне красавицы Жанны он выглядел немного комично, но все же, казалось, они вполне подходят друг другу.

Заиграла медленная романтичная музыка. Танцоры кружились по узкой палубе, прерываясь иногда быстрыми, обжигающими поцелуями. Наконец, крепко прижимая Германа к мачте, Жанна буквально впилась в его губы, и они увлеченно застыли в немой неподвижности.

Ольга смотрела на своего жениха, раскладывающего спиннинги. Видела стройное мускулистое тело, сильные ласковые руки. В памяти возникли видения жарких безумных ночей, сводящие с ума, волнующие прикосновения, безрассудное опьянение ощущений, неистовость до беспамятства, до потери сознания. От воспоминаний кружилась голова, а где-то внизу живота пьянящей волной растекалась дивная, обольстительная нега.

Послышалось тихое тревожное потрескивание. Она подняла затуманенные грезами глаза. Увидела медленно и неукротимо надвигающиеся низко провисшие провода высоковольтной линии. Зловещее стрекотание звенело прямо над яхтой. Ольга с ужасом смотрела, как высокая мачта уже вплотную подходит к проводам. Громко играла музыка, никто ничего не слышал и не замечал…

Далее все происходило словно в сюрреалистичной замедленной съемке. Верхушка мачты проходила роковой провод, имея пару сантиметров зазора. Яркая желто-фиолетовая змейка хищной спиралью спустилась вниз по алюминиевой конструкции. Не спеша подобралась к обнявшимся Герману и Жанне. Окутала ослепительным голубоватым свечением, затем стремительно скользнула по мокрой палубе. Разделившись, двинулась, одна к занятому на баке Антону, другая к стоящей с широко открытыми глазами Ольге. Она успела разглядеть, как сиреневое облако, неслышно подобравшись, накрывает его целиком. Раздался взрыв и мощный раздирающий удар снизу. Напряжение в тридцать пять тысяч вольт не найдя заземления вырвало большой кусок днища. Горячая обжигающая волна подняла Ольгу и швырнула за борт. Прозрачная вода с шипением сомкнулась над головой, и больше не было ничего.

«Анабелла» еще двигалась, медленно оседая в воду кормой. Будто живые, мужчина и женщина, крепко обнявшись, прижимаясь к оплавленной мачте, вместе с яхтой уходили в глубину. А вокруг весело, беззаботно сияло солнце. В серебристо-синем небе нескончаемой вереницей шли бесплотные кучевые облака, а игривый ветер носился над невысокой радужной волной, срывая и унося куда-то вдаль клочки искрящейся пены…

Глава вторая

– Смотри, оперился гаденыш! В девяносто третьем, когда начинали, ведь с ладони клевал, будто птенец! Три года прошло, тесно стало! – Серега Черкес расслабленно смотрел в окно несущегося в ночи «Крузера». – «Парадиз» задумал себе забрать, а «Ниагару» с «Троей» поделить. Ничего так у мерзавчика аппетит!

– Это они с Нугзаром мутят. Тот давно уже на «Парадиз» глаз положил. Аркана и Сашу-Азиата подтянул, долю обещал. А Флинта-положенец, вроде не при делах: сами разбирайтесь!.. Хреновая ситуация! – Дима Летяев на полной скорости гнал темно-синий джип, выжимая педаль газа до упора.

Широкое ночное шоссе стелилась под колесами. По обеим сторонам раскинулись утонувшие в непроницаемой мгле бескрайние поля. Небо затянули черные тучи, далеко, у самого горизонта разрываемые ослепительными вспышками. Навстречу, мерцая светом фар, пролетали редкие автомобили, и с ревом исчезали, отражаясь в зеркалах заднего вида красными огнями. «Крузер», чуть шатнувшись при встречном движении, продолжал путь.

– Эх, Летяй! Я ведь говорил ему: ну куда ты лезешь, Слава? Не были богатыми, нечего и начинать! Амбиции у него. Барином себя возомнил. Всего ему мало. Тесно со мной. Ну-ну…

– Я слышал, он Нугзару в карты проиграл. Вот его и поймали на понтах.

– В самом деле? А почему же молчит? Все гордость, высокомерие. Может, что-нибудь и придумали бы.

– Не признается ни за что. Давно хотел самостоятельным стать. Вот и стал. Будет сейчас, как заяц под их дудку прыгать. А эти волки понаблюдают, поглядят, как мы тут решать будем, да рвать нас начнут!

– Объединились! Империя наша не по зубам была, пока Слава слабину не дал. И бойцов за собой больше половины утянул. Им же весь расклад не объяснишь, не поймут. Да и прикормил накрепко. А у меня только ты со своими ребятами, да Безумный с бригадой остался…

– Сволочь! – разъярился Черкес. – Завалить суку!

Дорога сделала плавный поворот, и в сгустившемся мраке сплошной черной стеной замелькали безжизненные тени высоких хвойных деревьев.

Справа, вплотную подходя к шоссе, невысокими оградками и мраморными памятниками растянулось Кудряшовское кладбище. Молодое, но быстро заселяющееся, одно из кладбищ Новосибирска, пожалуй, самое просторное и опрятное, в ночной тишине и тревожном лесном безмолвии всегда оставляло гнетущее впечатление у проезжающих мимо водителей и пассажиров.

Чуть разошлись тучи, на мгновение выглянула луна. В бледном мертвенном свете погост угрюмо осветился прячущимися меж стволов могилами и раскинувшимися крестами. Показалось, будто призрачная тень в виде эфемерной женской фигуры торопливо скользит мимо уснувших деревьев, опускаясь и поднимаясь над землей, останавливаясь и вглядываясь в надгробные эпитафии.

– Стой, Дима! Смотри, – Черкес взволнованно указывал в направлении странного видения. – Видишь?

Водитель резко затормозил. Машину, завизжавшую заклиненными колесами, круто занесло и развернуло на дороге. Кладбище виделось прямо перед глазами, но луна успела скрыться. Ничего не было видно в кромешной тьме.

– Вон она! Там! Посвети фарами, – Черкес обеспокоенно высунулся из окна.

– Да кто она? – Дима тревожно вглядывался в темноту. Чернота утопила все вокруг, только фары высвечивали несколько провалившихся могил.

– Ладно, поехали. Кто, кто? Не знаю, может смерть моя там бродит. Что-то неспокойно на душе, Дима. Нервы ни к черту с этими делами.

– Да нет там никого! Мерещится тебе, Серега.

– Все там будем, – он устало махнул рукой в сторону близких могил. – Сколько пацанов здесь!